Месть без права на ошибку - Лариса Соболева

– Я покажу вам! Устрою спартанскую жизнь! Будете знать! Вы у меня… Я вам всем покажу…

Переведя дух, она только и произнесла:

– Ну и паскуда ты, Илья.

– Не вякай! – гаркнул он, мама инстинктивно заслонилась руками. – Молчать! А ты не мать, а кровопийца! Кровососка красная!

Мама злобно сузила рот, отчего он собрался в одну точку, и насупилась. Илья, глядя на маму, подумал: «Рот, как у курицы жопа. Уродина!» Сын плюнул на пол и удалился в спальню.

Приказы сына мать исполнила. Квартиру убрала, охая и стеная, дескать, тяжело физическим трудом заниматься пожилой женщине. Сочувствия со стороны сына не получила, посему охать перестала. Из бодяги приготовила примочки на глаз Илье, следила за внуками. Это не значит, что стала покорной рабыней вроде Любки. Еще чего! Огрызалась и пилила Илью, партийные интересы ставила выше личных, потому и не думала выходить из активных членов. Мать презрительно фыркала, видя, как сын лакает литрами водку, никак не могла понять причин уныния Ильи. Любку не любил, да Илюша не размазня, всякая там любовь не его страсть. В их семье вообще сахарности не приняты, ни она, ни отец Ильи об этом не думали, даже к детям относились без слюнявостей и сюсюканий. Но все же Илька сын. По ночам стонет, плачет. А днями бесится, бесится… С чего? Посоветовавшись с подружками, стала втихаря подсыпать в еду Илье транквилизаторы, нервы подлечивала сыночку.

А Илья жил планами мести. Самое большое желание было – погрузить в длинную шею Веры зубы и сжимать, сжимать… Она не оставляла в покое, однажды утром позвонила. Он полулежал в кресле, приставленном к стене. Илья стал бояться свободного пространства за спиной, где мерещились шорохи, спокоен был, когда знал, что за спиной защита. Вера заговорила почему-то шепотом:

– Ты еще не отправился в ад? Илья, забронируй там место и мне. Я приду вслед за тобой и помогу чертям жарить тебя, пусть даже для этого мне потребуется самой сидеть на раскаленной сковородке.

– Прекрати! Тебе мало?..

– Мало, – перебила Вера. – Я успокоюсь, когда ты отправишься к праотцам. Ты убийца, Илья. Сколько еще на твоей совести загубленных душ? Не считал? Я всегда ненавидела тебя. Что, больно, Илюша? – хохотнула, услышав в трубке рычание. – И мне было больно. Мерзко было. К твоей боли добавлю малую толику: я возвращаюсь к Сергею.

Илья грохнул об пол телефон и топтал его. Испуганная мать вбежала на шум и остановилась как вкопанная.

– Бешеный… Белая горячка… – было резюме мамы.

Собралась звонить в «скорую», но Илья неожиданно перестал беситься, упал на диван, тяжело дыша. Она пожалела его, гладила по волосам сына, который тихо постанывал. Ярость бушевала в нем, сжигая нутро. А мать, чувствуя, что тут кроется какая-то тайна – звонила-то женщина, – уговаривала:

– Брось, Илья. Смелется, мука будет. Ты же мужик. Пройдет. Пошли их всех… Ты еще им покажешь, наплюй на всех.

В среду под вечер, когда он периодически опрокидывал в рот рюмку с водкой, притом не закусывая, раздался звонок. Матери дома не было, умчалась на сборище пенсюков, прихватив Вовчика и Севку. Подойти к телефону некому, пришлось тащиться через гостиную к стационарному телефону.

– Да? – поднес трубку к уху Илья.

– Илья? (Он не ответил.) Илья, это ты, – смеялась Вера. – Так пыхтеть от злости можешь только ты. Я вернулась к Сергею. Знаешь, где мы? Помнишь номер в «Старой мельнице», где мы с тобой ходили голыми? Теперь мы здесь с Сергеем. Он спит. С ним по-настоящему хорошо, мне не надо притворяться, он молодой и красивый, я люблю его, а тебя ненавижу. Какое счастье, что я могу тебе это сказать. Ненавижу и презираю, мразь.

Гудки. Илья телефон не бросил об пол, не разбил, а аккуратно положил трубку на стол, затем вышел из квартиры и позвонил в соседнюю.

– Можно позвонить? – попросил соседа. – Телефон барахлит, а сотовый забыл на работе.

– Пожалуйста, Илья Николаевич, – раскрыл радушно двери сосед. – Идите вот сюда, в кабинет, здесь вам не помешают.

Илья набрал номер АТС:

– Это Васков, первый заместитель главы города. Мне только что звонили на домашний номер, я не положил трубку. Посмотрите, с какого номера сделан звонок.

Ждал. Через некоторое время раздался голос девушки:

– Алло, вы слушаете?

– Да, да.

– А что случилось? – мялась телефонистка.

– Ничего страшного. Просто знать хочу. Я имею право?

– Да, – промямлила она, не решаясь назвать номер.

– Девушка, если вы не назовете номер, у вас будут неприятности. Большие неприятности.

Через пятнадцать минут Илья выезжал из гаража. Так и знал, Вера обманула. Наверняка надеялась, он кинется в «Старую мельницу», а там пусто. Телефончик, с которого она звонила, загородный, дачный номер Павла Сергеевича, туда и намеревался отправиться Илья в качестве сюрприза. Но прежде выяснил, что Тулин-отец в городе, стало быть, Сергей и Вера на даче одни. Он повеселел, предвкушая, как разделается с обоими. Она в ногах валяться будет, прощения запросит. Он ее простит… Он ее так простит…

На загородной трассе Илья нажал на газ. Скорее, скорее поквитаться. Блаженство разливалось по телу, от нетерпения тряслись руки… Вдруг на повороте, на совершенно ровном месте и абсолютно пустой трассе, машина словно подпрыгнула, ее повело. Илья выкручивал руль, дал по тормозам. Трасса после дождя скользкая, отшлифованная… Услышал – тарахтит, будто оторвался бампер и тащится следом. За несколько секунд до катастрофы он понял: сейчас перевернется. Люба, ванна с пеной, Вера, мать, дети, работа сменяли друг друга, пронеслись в лобовом стекле, как на экране в кинотеатре. Машина, показалось Илье, сойдя с трассы, взлетела, на мгновение зависла в воздухе, потом спикировала вниз. Это продолжалось длиною в жизнь, его жизнь, которой настал конец. Рыхлая земля приближалась… Илья истошно закричал:

– Не хочу!!! Не хочу!..

Удар! Адская боль… Следующий удар он уже не ощущал.

24. Ближе к цели

Славкину экспертизу Маргаритушка откладывала, дескать, первостепенной работы полно, а он, что ли, просил крестиком платочек вышить? В конце концов Слава нашел способ заставить ее работать на себя – шантаж:

– Маргарита Генриховна, я буду спать на коврике у ваших ног, но от меня вы не отделаетесь.

– Хорошо, поехали, – вдруг согласилась она.

– Куда? – растерялся Бакшаров.

– Ко мне. Чего испугался? Ну, правда, Славка, я чертовски устала, все сливается, а работа требует времени и зрения. На пенсию пора бабе Маргарите.

– Что вы! Криминалистика с вашим уходом понесет тяжелую утрату…

– Брось. Я виновата перед тобой, обещания не выполнила, а потому заводи мотор, едем ко мне. Не бойся, посягать на твою нравственность не стану, я женщина строгих моральных правил. Кстати, кто обещал утопить в коньяке?

– Я, – сознался Слава.

– Вот тебе и случай выдался.

Квартира из двух смежных комнат, нельзя сказать, что здесь царил идеальный порядок, но жить можно.

– Проходи на кухню. Руки вымой, – отдала распоряжение она.

Слава поставил на стол обещанный коньяк, сел на край стула, руки сложил на коленях, словно задержался здесь на минутку. Генриховна, понаблюдав за ним, хихикнула:

– Бакшаров, куртку сними. И кепку. Всему учить надо.

М-да, бывает. Но Слава неуютно чувствовал себя в чужих домах, а вниманием никогда не был избалован, поэтому смущался всякий раз, попав в ситуацию «незваный гость». Маргаритушка тем временем разогревала еду в кастрюле, дымя папиросой, как паровая машина.

– Где семейство? – осведомился он от нечего делать.

– На даче. Сейчас все чокнулись, в сельское хозяйство ударились. А мои и в животноводство: кроликов и кур разводят. Торчат там с ранней весны до первого снега. Пробовали меня к сельхозработам приобщить, я на это дело посмотрела и сказала: в гробу видала вашу дачу. Налей для затравки.

Для Славы это хоть какое-то занятие, он подал ей рюмку. Маргаритушка – прелесть, хлобысь одним глотком, точно мужик, и не поморщилась. Слава отпил немного и поставил рюмку на стол.

– Ты что ж? – изумилась она.

– Да не любитель я, – извиняющимся тоном ответил он.

– Ну! Ты прям как ненастоящий. Держи селедку, очищай от кожуры. Можешь не чистить, кусками режь. Селедка больше к водке подходит, да для коньяка закус у меня не предусмотрен.

От вида и запаха селедочки у Славы слюнки потекли, не ел-то он по обычаю день целый. Маргарита открыла банку скумбрии в масле, поставила соленые помидоры с огурцами и картошку с мясом, источающую обалденный аромат. На вкус… могло быть хуже, да некуда.

– Ты уж извини, хозяйка я неважная. Вот невестка готовит – язык проглотишь, а мне лишь бы желудок набить. Наливай.

– Вам бы мужчиной родиться, – бросил он неудачный комплимент.