За Камнем Жизни - Нюра Осинина

неожиданным приглашением Прародителя, в сильном волнении приблизился к Гхросссшшшссу и склонился в глубоком поклоне.

- Шисс Шахрисс, отныне ты становишься родоначальником новой династии правителей моего народа. Вы слышите, дети мои, вот ваш новый правитель – Шахрисс Первый. Пусть звезда твоей династии сияет чистым и ровным светом, а потомки твои будут хорошими правителями и не запятнают чести рода. Теперь же возвращайтесь домой. Вам предстоит много работы. И у всех у вас магический резерв увеличился в два раза. Моррис, я проведу вас прямым ходом до главного входа в Лабиринт. Там вас должны встретить.

Шахрисс и Моррис обнялись, прощаясь и обещая поддерживать дружескую связь.

- Удачи тебе, Шахрисс, – пожелал обретённому другу Моррис. – Нелегко тебе придётся. Здесь с тобой твои друзья и сторонники, а там могут оказаться и враги. Власть легко не отдают.

- Тебе тоже удачи, – коротко проговорил Шахрисс и ушёл со своими подданными в тоннель, ведущий на территорию Трилистника.

Моррис со своей семьёй пошёл следом за Хранителем другим тоннелем. Шли недолго. Как и обещал, Гхросссшшшсс вывел их кратким путём из Лабиринта. Не доходя до выхода метров пятьсот, в небольшом, в сравнении с виденными ранее, зале попрощался с людьми.

- Всё у вас будет хорошо, но трудно. Удачи вам.

Вскоре вышли наружу. Оказались на широкой каменной площадке. Огороженной невысоким в полметра бордюром с проходом на лестницу шириной в два метра, ступени коей вырублены в камне, ведущую вниз по склону горы около пятисот метров, может и поболее, но не меньше.

За спиной вход в тоннель Лабиринта. Вход оформлен в виде арки, отделанной плитами из чёрного мрамора с золотыми прожилками. Выше над аркой на плоском каменном срезе барельеф Гхросссшшшсса. Две руки сложены на груди. В левой нижней руке копия Магического Ядра из самоцвета красно-оранжевого цвета, а в другой меч.

И сколь видно с горы окрест раскинулась холмистая лесостепь: обширные просторы с перелесками да колками. Вдали деревеньки виднелись. Воздух наполнен запахами поздней весны или начала лета.

Внизу лестница заканчивается широкой площадкой, в кою упирается дорога. А по дороге на всей возможной скорости летит их избушка.

Мальчишки с радостным кличем пустились по лестнице. Матвей вскачь рванул наперегонки. Но самым первым летел Артур. Сердце Лукерьи тоже пустилось вскачь, но пришлось сдерживаться. Моррис взял её за руку, и они поспешили вниз.

Избушка вылетев на площадку, крутанулась на месте и замерла. Дверь распахнулась, и из неё выскочил Филантей. Мальчишки кинулись к нему с обнимашками. Обнимашки получились только у Егора. Теймир слишком велик ростом против Филантея, поэтому просто сгрёб его в охапку и крутанулся с ним вокруг себя несколько раз.

Конечно, домовик мог и не допустить такого вольного с собой обращения. Сила-то у него тоже была велика, но на радостях чего только ни позволишь. Тем более, что от переживаний за них он совсем извёлся. А как получил утром известие, где встречать родненьких, так сорвался и мчал без останова, не обращая внимания на изменения, произошедшие с миром. Успеется, рассмотрит, вот только их встретит. Встретил. Живёхоньки, целёхоньки. Ну, помяли малость на радостях, так это ерунда – на радостях же. Еле вырвался.

Лукерья подошла, всхлипнула, опустилась на колени, чтобы вровень быть, обняла.

- Родной ты наш, – и расплакалась навзрыд.

- Ну, Лукерья Савельевна, – шмыгнув носом, прохрипел, – Луша, ну хватит, успокойся, девочка. Ведь всё хорошо образовалось, всё, как должно быть, – уговаривал Филантей Лукерью, наглаживая по голове, словно маленькую.

- Ох, простите, – гундося и шмыгая носом, извинилась Лукерья, поднимаясь с колен. Высморкалась. – Что-то я и впрямь расклеилась на радостях-то.

- Ну, здоров, друг, – дождался своей очереди Моррис, пожимая руку Филантею и слегка похлапывая по спине.

- Ох, что я вас на улице-то держу, – спохватился домовик. – День-то уж к вечеру клонится, а вы, чай, голодные. Я и щец наварил, котлеток с толчёнкой наготовил, пирог с яблоками испёк. Входите, входите, – направлял всех в дом.

Самые голодные первыми в избушку влетели.

- Котлеток мне, котлеток парочку, – приговаривал Матвей, занимая своё место под столом. – И щец плесни, а потом я молочком запью.

- А мне три котлетки, – заявил Артур. – Мой растущий организм совсем отощал.

Егор первый к умывальнику рванул.

- У меня аж лицо чешется, – простонал. – Уф, как хорошо! Тимка, водичка – прелесть! – уступая место возле умывальника брату, нахваливал Егор.

Теймир умывался молча, обстоятельно, как взрослый, тихонько отфыркиваясь.

Лукерья набрала в пригоршню воды и прижала, блаженно, к лицу. Замерла на минуту и засмеялась.

- Вот ведь, как воде-то, обрадовались, словно сто лет не умывались, –  проговорила, не ведая сама, насколько права была.

Моррис со снисходительной улыбкой терпеливо пережидал, пока Лукерья водице нарадуется. А избушку уже заполнил аромат наваристых щей, вынутых из печи.

Ужинали сначала молча. Были слишком голодны, а потому не до разговоров было. Под столом над котлетками урчал Матвей да постукивал клювом Артур. Но вот отставлены миски из-под щей, за ними отправились пустые тарелки из-под котлет с толчёнкой и томатной подливой, разобраны кружки с компотом и куски пирогов с яблоками, и тогда развязались языки. Мальчишки начали делиться с Филантеем впечатлениями от приключений. Угомонились уже поздно вечером и взобрались на чердак.

- Филантей, а ты почему меня давеча девочкой назвал? Какая я тебе девочка? – фыркнула придирчиво Лукерья.

- Так против меня-то девочка и есть, – с усмешкой заявил Филантей. – А потом, ты в зеркало-то смотрелась? Моррис, эвон, с тебя весь вечер глаз не сводит, любуется.

- На кого там любоваться? На грымзу старую? Конечно, я уже не баба Яга, но всё же не далеко от неё ушла, – сама себя облила сарказмом Лукерья.

- Лукерья Савельевна, – приобнял её за плечи Моррис, – Луша, ты разве ещё не поняла, насколько ты помолодела и какая ты красавица. Ты теперь выглядишь чуть старше Теймира.

- Да, ну вас, – вскочила Лукерья с табурета и прошагала к сундуку, ворча. – С чего это, вдруг, помолодела-то?

Нет, она, конечно, чувствовала лёгкость в теле, подвижность и вообще. И из косы седина ушла. Но особого значения не придавала. Раз сама целительница, так и оздоровила себя. Но не до юности же!

Филантей с Моррисом переглянулись с насмешливыми улыбками и проследили за ней. А Лукерья достала из сундука, купленное в Шунгдае, круглое зеркало, в