Дело о неприкаянной душе - Сергей Садов

– А что я?! – праведно возмутился я. – Я-то при чем?!! Чуть что, сразу Эзергиль. В школе Эзергиль, дома Эзергиль. Я виноват, что ты под ноги не смотришь?

Ксефон гневно глядел на меня и не верил моим оправданиям. Странно, и почему? Ну да, я сделал это. Но это ведь не повод мне не верить?!! Разве нет?

Заметив ошарашенный взгляд священника, я подмигнул ему и нырнул в проем двери, успешно миновав Ксефона, явно готовившего какую-то пакость. Ксефон выругался сквозь зубы и бросился следом.

Так, похоже, начинается самое интересное. Высокие договаривающиеся стороны успешно обманули друг друга. Посмотрим, кто кого обманет сильнее. Эх, жить хорошо!!!

Глава 3

В доме Ксефон попытался рассчитаться со мной… Как был недоучкой, так им и остался. В гостях, в присутствии ангела он намеревался сделать пакость приглашенному хозяином дома! Ну не идиот ли? Естественно, эта пакость вернулась к нему. Теперь он злой, как… э-э… в общем, злой сидел в кресле и посматривал на меня одним глазом. Вторым, по причине внушительного синяка, он смотреть не мог. Пожалуй, из всех присутствующих ему сочувствовала одна Альена. Но она не в счет. Ангелы все сумасшедшие, я всегда это говорил.

Альена пристроилась в кресле рядом со мной и теперь поглаживала уснувшего у нее на коленях котенка.

– Слушай, – шепнула она. – А зачем ты заставил меня котенка притащить?

– Я???

– Эзергиль!!!

– Ну, шо Эзергиль? Чуть что, сразу Эзергиль. Ксефон орет – Эзергиль, ты теперь. Я что тут, крайний?

– Эзергиль!!!

– Ладно-ладно. Я все понял. А ты еще не поняла?

– Поняла что?

– Посмотри на Алешу. Он сам как этот котенок. Потерянный и беззащитный, но готовый в любой момент выпустить коготки. Подари котенка ему. Пусть Алеша заботится о нем. Ему сейчас очень нужен этот урок. Урок заботы о ком-то, кто еще более страдает, чем он сам. Может, тогда он лучше поймет и отца. И уже не будет судить его строго.

Альена минуты три молча рассматривала меня. В этот момент мы с ней, увлеченные беседой полушепотом, не обратили никакого внимания, что на нас уже смотрят все в комнате.

– Слушай, а ты в ангелы не хочешь пойти? У тебя бы это получилось.

– Я?!! В ангелы?!! Ну уж нет! Да я у вас там в Раю со скуки уже через месяц помру. Нет уж. Мне и чертом неплохо кормится.

– Эзергиль!!!

– Ну вот, опять Эзергиль. Все! Ша! Кончай базар. Лохи уже собрались. Щас дурить будем.

– Эзергиль!!!! – А это уже в полный голос и довольно громко. Ну, совсем пошутить не дает.

– Вы там закончили?! – едко осведомился Ксефон. – Тили-тили тесто!

Альена покраснела. Я, кажется, тоже. Нет, когда я покину этот дом, то Ксефон и вторым глазом перестанет видеть.

– Закончили, – отозвался я. – А ты теперь хочешь на мое место сесть?

Альена намек поняла. Зловеще улыбнулась, и на миг вокруг ее фигуры вспыхнуло знакомое сияние. Ксефон в ужасе отшатнулся, что-то бормоча себе под нос про господина Викентия и сумасшедшего черта. Это он о себе, наверное.

Я поудобнее развалился в кресле и прикрыл глаза.

– Молодой человек, – кашлянул священник. Он устроился на диване рядом с Ненашевым Виктором Николаевичем. При этом Алеша постарался сесть от отца как можно дальше и в результате оказался рядом с обалдевшим от всего произошедшего художником. Григорий Иванович только глазами вокруг хлопал, сидя на старинном сундуке. Похоже, в этой беседе участия он не примет. Пользы от него ноль. Слишком уж все неожиданно для него оказалось. Бедолага. Может, к нему шоковую терапию применить? Я покосился на Альену и решил, что она подобного не одобрит. А поскольку ее неодобрение могло выразиться в совершенно разных формах, то риск с моей стороны выглядел совершенно неоправданным. Почему-то она очень не одобряла мои чертовские шутки. А вот Ненашев настроился на бой. Кажется, ему было глубоко плевать, кто перед ним: черт или кто еще. Молодец! Так держать. Исправляй собственные ошибки. Священник же, похоже, и сам еще не определил свое отношение к происходящему. Впрочем, отступать он в любом случае не собирается.

Я взглянул на него из-под век.

– «Молодой человек» – это, как я понимаю, обращение ко мне. Ладно, пусть будет так, старый человек.

Священник нахмурился.

– Мне не нравится твое обращение.

– А мне твое. Тем более от человека, который годится мне в правнуки. Мое имя Эзергиль. Думаю, его нетрудно запомнить.

Священник улыбнулся и твердо посмотрел на меня. Я не менее твердо встретил его взгляд.

– Что-то я не помню упоминаний этого имени в священных книгах.

Я улыбнулся в ответ.

– Это по меркам людей я стар. Для черта я очень молод. Очень-очень. И не переживайте, обо мне вы еще услышите. Я не собираюсь пропадать в безвестности.

Ксефон, услышав это, фыркнул. Но ни я, ни отец Федор не обратили на него никакого внимания.

– Гордыня, Эзергиль, страшный грех.

– О, не надо мне комплиментов. Ну не надо. Я смущаюсь. Но я честно старюсь соответствовать высокому званию черта.

Священник хмыкнул, откинулся на спинку дивана и покосился на Ксефона.

– А ты не такой, каким я тебя представлял.

– О, я сам удивлялся, когда слушал занимательную лекцию вашего доброго приятеля Ксефона.

– Ты подслушивал?!! – взвился Ксефон.

– Конечно.

– Ну, погоди!

– Да в общем-то я уже гожу.

– Хватит!!! – Неожиданно с места вскочил Виктор Николаевич и двинулся ко мне. – Мне нет дела до всех ваших личных дел! Меня интересует только мой сын! Черт, или как там тебя…

– «Как там тебя» тоже неплохое имя. Однако ваше я все же запомнил.

Виктор Николаевич покраснел. Видно, не привык, что ему делает замечание черт. Хм, интересно, а когда у него была возможность привыкнуть к этому?

– Ладно. Пусть Эзергиль. Я хочу вернуть своего сына…

– У вас было двенадцать лет.

– Да-да, черт возьми!!!

– И возьму.

– А… – Виктор Николаевич растерянно посмотрел на меня. Весь его запал как-то сник. – Что ты хочешь?! Только скажи! Ну, хочешь, возьми мою душу вместо Алеши!

– Нет, не хочу. Ваша душа и так принадлежит мне. Вспомните о Ненашевой Зое, которую вы убили.

– Нет… – простонал Ненашев, закрывая лицо. Но я был беспощаден.

– Вспомните, как вы избивали ее и своего сына, когда приходили домой пьяным!

Я поднялся. По росту я был тут самым низким, но сейчас, думаю, я всем казался очень и очень высоким. Мои глаза вспыхнули мрачным пламенем. Если на улице они видели ангела во всем блеске, то теперь узрели черта. В комнате даже похолодало. А я продолжал говорить, и мои слова тянулись словно деготь в густом воздухе.

– Вспомните, что было после похорон! Вспомните, как вы не пустили домой сына за то, что он, по вашему мнению, поздно пришел домой, а на самом деле вы просто боялись посмотреть ему в глаза из-за стыда. Из-за того, что вы знали, что он знал, почему умерла ваша жена! Вспомните, как вы наказывали его за кражу денег, которой не было. Когда вы сами пропивали их, а потом обвиняли сына в краже.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});