Разная магия - Марина Владимировна Добрынина

которую ты принял за меня, оказалась не иномирской дурой, а драконом, которому захотелось поиграть. Она тебя спросит: "Хочешь браслет?" а ты, пьянь безмозглая, ответишь: "да", потому что, видите ли, у тебя пьяный бред. И знаешь, что будет после твоего положительного ответа?

— Что… нет!

Когда на левом запястье мага внезапно защелкивается брачный браслет, он от неожиданности забывает, что мои браслеты уже перегорели. Не нужно прилагать усилий и слушать специально, чтобы понять его мысли, которые буквально орут: "Опять попался как последний дурак!" И столько досады и злости на самого себя.

Хочется успокоить его, напомнить, что это просто украшение, не более. Но я не делаю этого. Пусть лучше сейчас испугается, как следует, чем однажды попадется по-настоящему.

Еще пара секунд, и Ларрен справляется с собой, успокаивается и осознает, что ничего страшного не произошло. Какое-то время молча разглядывает украшение на своем запястье, и, наконец, говорит:

— Наглядный урок. Спасибо, я впечатлен.

— Всегда, пожалуйста, — великодушно фыркаю я. — Да, ты прав, будь браслет рабочим, ты бы попался как последний дурак. На этот раз без путей к отступлению.

— Все-таки читаешь меня, — с упреком замечает Ларрен.

— Когда ты так пугаешься, тебя сложно не услышать, — отмахиваюсь я и сжимаю пальцы на его плече, привлекая, таким образом, внимание. — Для сведения, Ларр. Было зафиксировано шесть случаев, когда драконы заключали магический брак с человеческими волшебникам. Во всех шести браслеты всегда работали в одну сторону. Как ты понимаешь, не в пользу человека. Если с тобой такое случится, тебе останется только радоваться, что неактивированными брачными браслетами, как и правом их активировать, обладают только женщины.

— Значит, стать чьей-то "женушкой" мне не грозит, даже если допьюсь до такой неприятности как магический брак, — шутит маг и интересуется, — что значит, работают в одну сторону?

Шумно выдыхаю. Какой смысл злиться на него? Он же не знает! Другие разумные, случается, тоже скрепляют брачные узы магией, но у всех это происходит по-разному и условия разные. Я не объясняла Ларрену, какие обязательства и ограничения накладываются у нас на магических супругов и какое наказание следует за несоблюдение. А сам он не мог увидеть эту магию, когда она сработала во время моей возни с Боруем.

Отодвигаюсь от Ларрена, чтобы сесть напротив него и рассказываю все, что помню насчет драконьего магического брака. Он молча выслушивает, задает пару уточняющих вопросов и с упреком спрашивает:

— Почему ты мне не сказала?

— Не посчитала нужным, — пожимаю плечами, — если бы знала, что ты захочешь себе такую безделушку, то предупредила бы… веришь?

Молчит. Смотрит на меня, хмурится и молчит. Склоняю голову на бок, так чтобы несколько прядей мягкими волнами упали на лицо, и улыбаюсь, глядя на мага из-под ресниц. Знаю что сейчас очень похожа на Аргвара, понимаю, что это вряд ли радует Ларрена, но хочу, чтобы он понимал, с кем связался и не питал иллюзий.

— Ты не сказала мне, насколько сильно тебе досталось, когда мы вернулись в гостиницу, после драки с Боруем, — тихо уточняет он суть своих претензий, протягивает руку и убирает пряди мне за ухо. Ему так больше нравится? Ладно, я не против.

— Чтобы я ныла и жаловалась? Не дождешься! — мурлычу я, придвигаюсь к Ларрену, провожу языком по его губам. Мне странно, что они не напряженно сжаты, а раскрываются для меня. Мне немного страшно, когда он в поцелуе перехватывает инициативу. Но мне это нравится.

Сажусь верхом Ларрену на колени, запускаю пальцы в его волосы, наклоняюсь, слегка повернув голову и подставляя шею под поцелуи.

— Прости, — шепчет он.

— За что? — рассеянно спрашиваю я. Мне сейчас не до разговоров.

— За Евдокию. Я не хотел…

— Какое мне дело до этой человеческой зверюшки? — бормочу я.

— А я, по-твоему, кто? — рычит Ларрен и отталкивает меня.

Я не сопротивляюсь, расслабленно падаю на спину и сосредотачиваю взгляд на плывущих по небу облаках.

— Я, по-твоему, не человеческая зверюшка? — продолжает злиться Ларрен. — Ты ничего не забыла? Думаешь, если я пошел с тобой, то все люди автоматически для меня превратились в зверюшек, и я буду соответственно к ним относиться? Может быть, ты даже надеешься, что я буду ассистировать тебе, когда ты решишь на практике освоить раздел из книжонки своего сумасшедшего покойного мужа, где говорится об использовании магов в качестве вспомогательного материала?

Сколько эмоций. И все негативные. И все направлены в мой адрес. Знаю, что это не первое и не последнее недопонимание между нами. Думаю, он тоже это знает и остынет так же быстро, как взорвался, когда выслушает меня.

— Она зверюшка, потому что ведет себя как зверушка, — медленно начинаю я, стараясь подобрать правильные слова. — Будь эта особа несовершеннолетним драконом, это оправдало бы ее поведение. Во всяком случае, в глазах других драконов. Но это взрослая человеческая женщина, сформировавшаяся духовно и физически. И если она позволяет себе такое поведение, я делаю вывод что она безмозглая зверюшка. — Поворачиваю голову, перевожу взгляд с облаков на Ларрена и продолжаю, — я не жду, что ты станешь кем-то другим. Ты человек и никак иначе. Тем более не зверюшка. И остальные в большинстве своем тоже не зверюшки.

Ларрен на меня не смотрит, делая вид, что его интересует открывающийся вид на водопад. Молчит, осмысливая мои слова, и, наконец, задает вопрос:

— С каких пор твое мнение о других разумных поменялось? Помню, три года назад мы все для тебя были зверюшками и игрушками.

— Это было три года назад, — подчеркиваю я. — За это время я узнала некоторых людей поближе. Терина, например.

— Твой котенок? Хороший пример.

— А ты никогда не придумывал ласковые прозвища своим друзьям? Впрочем, нет, конечно. Такое у людей свойственно только женщинам, — сажусь. Ларрен почуяв движение, оглядывается в мою сторону. Придвигаюсь к нему поближе и продолжаю говорить, — я не считаю Терина зверюшкой. По вашим человеческим меркам, он для меня, наверно, как младший брат или младший друг. Как тебе больше нравится.

— Мне не нравится, когда ты его целуешь, — внезапно меняет направление разговора Ларрен. — И еще мне не нравятся твои мысли о ком-то третьем в нашей постели… даже через двадцать лет.

Вопросительно приподнимаю бровь и заглядываю ему в глаза. То, что я сейчас услышала, это ревность?

— Что? — немного нервно спрашивает он.

— Ничего.

Улыбаюсь, беру его за руку, тяну к себе, глажу кисть, подбираюсь к запястью, собираясь снять браслет. Урок закончен. Тема закрыта.

— Оставь. Мне нравится.

Тон резкий, немного раздраженный. Ему непривычно скатываться на подобную сентиментальность, но сдержаться не смог. Улыбаюсь. Прикусываю кончики его пальцев, тихо урчу о