Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии - Юрген Торвальд

Так давал о себе знать предстоящий бой. Он начался перестрелкой между Рай- нольдсом и Кэрроллом Дьюрфи. Пожилой, но темпераментный и упорный лейтенант, который, в основном, играл вспомогательную роль, отразил атаки Райнольдса. Гаррисон уже менее успешно отражал их. Его методы сравнения частиц имели так много уязвимых мест, а сам он проявил такую неуверенность, что ему пришлось очень трудно еще до того, как Райнольдс предпринял свою первую атаку, касающуюся письма Гаррисона в Торонто доктору Г. Уорду Смиту, который послал предостерегающий ответ. „Правда ли, что Гаррисон обращался в августе в Торонто? — поинтересовался Райнольдс. — Правда ли, что Гаррисон попросил прислать ему материалы по осуществлению анализа? " — „Да, это правда".

После долгой борьбы Райнольдс заставил Гаррисона зачитать письмо, которое он послал тогда Смиту. И когда адвокат спросил, какой был ответ, атторней Майнард вскочил с места, будто почувствовав опасность, протестуя против оглашения ответа Смита перед присяжными и основывая свой протест на том, что доктор Г. Уорд Смит не приглашен в качестве свидетеля, и он, атторней не имеет возможности допросить его относительно содержания его письма. Судья Гриффит в соответствии с процессуальным кодексом был вынужден поддержать атторнея и отклонить чтение письма. Но Рай- нольдс не отступил. Прерываемый протестами Майнарда, он все же пытался выудить из Гаррисона, какой же ответ прислал ему Смит и почему он пренебрег его предостережениями. Райнольдс задавал эти вопросы, по меньшей мере, дюжину раз, пока Гриффит не запретил дальнейшие вопросы в этом направлении.

Казалось, что первая атака отбита, но так только казалось. 10 июня за кулисами суда разыгралась драма. Гриффит узнал о двух вещах: о содержании письма Смита и о безуспешных попытках Райнольдса получить у обвинения оригинальные документы о произведенных Про и Гоффманом измерениях. Что касается письма, то выяснилось, что Гаррисон никогда не показывал его Майнарду. Отсутствовали также оригиналы документов с результатами измерений, так как их атторней тоже не получил. Про заявил, что из-за тесноты в вашингтонской лаборатории все эти документы уничтожены, как это делалось со всеми другими документами подобного рода раньше. Все это вызвало неуверенность Гриффита, и он решил выслушать Про и Гоффмана 11 июня сначала в отсутствие присяжных, познакомиться с мнением Джерви и Малецкоса и лишь потом прийти к заключению, стоит ли вообще допускать выступление в суде химиков из Вашингтона и заслушивать доклады об их исследованиях.

Утром 11 июня перед судьей появился Майнард Про, говорящий тихим голосом и не привыкший к выступлениям перед судом. Он пришел с отчетом о своих исследованиях. Вскоре стало ясно, что атторней Майнард, обеспокоенный итогами предыдущего дня, очевидно, встречался с Про и Гоффманом, чтобы рассеять свои сомнения. По всей видимости, он еще раз удостоверился, что Про проводил свои исследования, основываясь на публикации Джерви и Пер- конса. Так Про начал объяснения с судьей с того, что стал перечислять все основные доклады и публикации Джерви и Перконса с 1961 по 1965 год. Будучи, очевидно, твердо уверен в своей правоте, Про заявил, что он действительно не предпринимал качественного определения элементов. Он вычертил только „кривые", обозначил „вершины" и сравнил их друг с другом. Он ссылался на заявления Перконса в Чикаго весной 1964 года. „Имеются, — сказал он, — публикации в области исследования волос, в которых говорится, что для решения вопроса о составе элементов в волосах достаточно сравнить „вершины" и соединяющие их линии. Та же публикация утверждает, что необходимо только найти „вершину", соответствующую другой… Мы производили сравнение точно так, как описано в литературе… "

Слушавший с напряженным вниманием Джерви сначала стал догадываться, а затем понял, что произошло. Со стеснением в груди он чувствовал, что здесь виноваты не только неопытность и поспешность, но и его собственный оптимизм и оптимизм Перконса, сыгравший с ними злую шутку. Преждевременные высказывания, предназначенные в 1965 и 1966 годах только для исследователей, соблазнили таких людей, как Про, к применению простых рецептов, которые нельзя было применять при недостаточной опытности и ограниченных возможностях. Действительно, Перконс говорил то, на что сейчас ссылался Про, но в совершенно других условиях, используя значительный опыт в составлении спектрограмм. Когда на вопрос Майнарда: „Что нужно знать, чтобы осуществлять измерение гамма-лучей? " Про ответил: „Прибор очень простой. У нас его обслуживает лаборант. Вся проблема в нажимании кнопки…", то тут Джерви с ужасом осознал, к каким трагическим ошибкам привели его с Перконсом преждевременные публикации. А Про был так убежден в правильности своей работы, что констатировал по поводу следов в деле Кулиджа: „Волосы, по всей вероятности, идентичны". Или утверждал: „Это доказывает, что данные волосы имеют один источник происхождения".

В 11 часов 50 минут закончилось выступление Про перед судом, и судья объявил перерыв до 13 часов 30 минут. Рай- нольдс собирался подвергнуть перекрестному допросу Про. Джерви уже определенно решил во время свидетельского показания признать собственные ошибки и осудить свой оптимизм, и прежде всего недооценку того воздействия, которое оказали на людей с недостаточным опытом его публикации. Но это было еще не все. Разве более тщательное изучение работ Джерви и Перконса не должно было предостеречь Про от применения анализа простым и схематическим образом?

Через два часа, когда Райнольдс, опираясь на информацию, полученную от Джерви и Малецкоса, приступил к перекрестному допросу, то Про подвергся, видимо, самому жестокому экзамену в своей жизни, который длился до 17 часов 13 минут. На следующий день, в субботу, он продолжался с 10 часов утра до вечера. Путем бесчисленного количества вопросов Райнольдс подвел его к признанию, что, взявшись за исследования волос, он очутился в той области знаний, в которой разбирался еще не очень хорошо.

Про полагал достаточным определение семи элементов. Установление двенадцати и более элементов он считал невозможным и, по крайней мере, ненужным. Наличие лишь отдельных волосков не вызывало у него никаких сомнений. Количественное определение элементов он находил излишним. Обнаружив совпадение семи элементов без учета разницы их содержания, он считал доказанной идентичность волос, учитывая, что степень вероятности повторения составляет 1: 4 250 000. Он не принимал во внимание и то, что следы волос помещали в реактор без какой-либо очистки, а два часа для активации, как он был уверен, вполне достаточное время. Про исключал возможность установления четырнадцати элементов путем более длительной активации, а перенесение измерительных данных на спектрограммы от руки, как это делали в Вашингтоне, считал нормальным и не чреватым ошибками. Уничтожение оригиналов результатов измерений не казалось ему безответственностью и ошибкой. Все чаще он отделывался фразами: „я полагаю…", „я не нахожу… " или „в литературе говорится" и т. п.

Это был угнетающий спектакль. И все же эти два дня Джерви снова и снова возвращался к вопросу: в чем заключается вина? Он видел, что его отличает от Про. Различие было значительным и принципиальным. Благодаря размаху своей работы в области исследований волос человека он заглянул в открывшиеся ему проблемы природы, которые оставались для Про еще неведомыми. Он познал проблемы там, где для Про все казалось простым. Джерви понял, что в природе все еще имеются вещи, которые не укладываются в схему и заставляют человека даже в эпоху технической революции считаться с многоликостью живой природы при решении криминалистических задач. Выступая вечером 12 июня в суде, он сказал: „Я считаю, что нейтронный активационный анализ является отличным методом при одном условии: он требует большой тщательности". — И добавил: „Мы никогда не осмелились бы производить сравнение волос теми методами, которые здесь применялись, а также теми методами, которыми мы пользовались в прошлом". Это было и признанием собственного несовершенства, и собственным путем поиска истины. Во время допросов, которые длились до понедельника 14 июня, он не избежал осуждения работы Про. Его высказывания сводились к тому, что наличие обнаруженных Про пяти элементов встречается у каждого второго человека и без точного качественного определения эта работа не имеет никакого доказательственного значения. После выступления Джерви никто больше не сомневался, какое решение примет судья.

15 июня 1965 г. „Манчестер Юнион Лидер" писала: „Защита Эдварда Г. Кулиджа выиграла вчера сражение, и судья Роберт Ф. Гриффит отверг как ненадежные многие основные доказательства обвинения. В начале заседания судья заявил, что исключает результаты нейтронного активационного анализа волос в качестве улик из судебного разбирательства. Решение суда рассматривается как уничтожающий удар по обвинению". Между тем Гриффит заявил присяжным: „Я исключил нейтронный активационный анализ как метод доказывания, который обвинение представило, глубоко веря в то, что он надежен, как отпечаток пальца. Суд полагает, что такой анализ расширит в будущем возможности криминалистики. Но суд также полагает, что нельзя признать в качестве доказательства материал, надежность которого оспаривает ведущий ученый в этой области. Невозможно ссылаться на доктора Джерви и нельзя не принимать во внимание его суждение о проделанной работе". В заключение он сказал, что анализ частиц пластмассы он допускает, потому что, по всей видимости, здесь речь идет о работе в другой области.