Сиреневый ветер (СИ) - Владимиров

нему руку. Горячая кровь капала на шею, расцветала тёмно-красным, почти чёрным пятном на воротнике рубахи. Второй нож он успел отразить щитом, но на краю обвала уже стоял Олеонте.

Слишком близко.

Алрефе не успел подумать, какое заклинание применить, как тот оказался рядом и повалил на пол. Удар затылком ненадолго отбил восприятие происходящего. Колено Олеонте упиралось в живот, левая рука лежала на шее, пока только удерживая, не душа. Пытаясь сфокусировать взгляд, он посмотрел наверх, на вечную улыбку, нарисованную шрамами. Их собственноручно вырезал отец Олеонте просто потому, что его выбесило хмурое лицо сына. В красноватом свете кривая улыбка смотрелась особенно жутко, словно снова налилась кровью.

— Я знаю, ты слишком мягкосердечен для решительных действий, — проговорил Олеонте доставая нож и проводя острым лезвием возле щеки в такой близости, что можно почувствовать холод, — так что позволю себе ещё одну дружескую уступку. — С каким же презрением, издёвкой он произносил это слово! Лезвие же продолжало свой путь: вдоль шеи, под ключицей, к груди. Как напоминание не делать резких движений. — Ты ведь хочешь знать, почему мы здесь?

Пауза. Кончик ножа уткнулся в ребро, намекая, что вести монолог слишком скучно.

— Действительно. Не имею представления, что вы тут забыли, — немного сдавленно ответил Алрефе.

— Хозяин очень-очень недоволен случившимся. Мы упустили не только гримуар, но и тебя. Первое ещё ладно, там текст-то разобрать могут только те, кто из Эш’монле, так что хозяин побесился и решил искать другой способ вывести Февния. Но вот ты… — Кровавая полоса протянулась точно по ребру, заставляя резко втянуть воздух. — Раз ты уже не его собственность, то возвращать — дело неоправданно опасное. И в руки не дашься, и взаперти сидеть не станешь. Печально. Скучаю по нашим вечерам в пыточной. Вернуть нельзя, оставлять так просто тоже не хочется. И если нельзя навредить тебе…

Алрефе нахмурился. Начал понимать, к чему всё шло. Кровь застучала в висках, тьма, почувствовав злость, жаждала действий. Крови. Чужой, несомненно. Под лопатками что-то отвратительно шевелилось, словно под полом проползал огромный червь, углы камней впивались в спину.

— Да-да. Возможность ударить по слабому месту всё ещё есть. Потому что ты беспечно позволил себе дорожить кем-то. Ещё и столь слабым! Зачем трогать тебя, если можно разрушить рассудок той феи? Сам себя потом съешь изнутри за то, что допустил такое. Доброта — это слабость, мой милый друг. Сострадание — яд, а близость — клинок в руке твоего врага. Нас сначала смутило это место, но раз ты тоже здесь, то мы по адресу.

То, что Хекле ещё не поднялся, означало одно: он отправился искать Сильену, пока Олеонте заговаривал зубы. Надо вырваться и помешать. Алрефе знал: любое, даже самое лёгкое, осторожное движение не ускользнёт от внимания Оленоте. И закончится глубоко всаженным ножом. Или сжавшейся рукой на шее. Даже взглядом нельзя выдавать намерения.

«Не отводи глаза, не дай уловить ход мыслей… Каковы должны быть действия Хекле? Сначала пройдёт по первому этажу. Потом… Он будет до последнего избегать подвала, поэтому пойдёт на второй этаж. Не здесь. Лестница возле тренировочного зала ведёт к лабораториям. Далее можно снова избежать нас, выйдя через кабинет на балкон и пройдя до игровой. Но это он точно ещё не успел».

— Может, в чём-то ты и прав, — неожиданно смиренно признал Алрефе, улыбаясь. — Ведь ты в самом деле клинок в руке Райлера.

Давление на живот усилилось — несмотря на всю верность хозяину, Олеонте злился, когда его приравнивали к инструменту, но Алрефе продолжал улыбаться. Пока кровь, продолжавшая капать из уха, вырисовывала на полу узор печати. Почти никто не знал об этой особенности, но демоны, подчинившие внутреннюю тьму, могли управлять содержащей её кровью. Особенно своей — здесь гораздо меньше нюансов. Иронично — это давало преимущество тем, кто не искал такой силы.

— Ты стал убийцей, потому что из-за способностей не мог выбрать другой путь, но я-то знаю, что амплуа аптекаря — то, чего ты хотел на самом деле… Всё, что ты сказал, — верно, но только в нашем мире. За его пределами другие правила, которые мне, честно говоря, ближе…

— Что за внезапная исповедь? — Олеонте подозрительно прищурился. — Хватит затирать мне то, что я уже слышал.

— Но от сути своей окончательно не избавиться.

У драки мага с убийцей есть два важных правила: не подпускай убийцу слишком близко, не дай крови мага попасть на тебя — та может стать меткой для заклинания. Несмотря на осведомлённость, Олеонте упустил из виду, что, зажимая горло, задел рукой кровавый след.

Законченная печать активировалась без всяких вспышек, парализовав цель. Всего несколько секунд, чтобы сбить руки, поменять позиции и активировать вторую печать: усиленное притяжение. Заклятье не продержится долго, но времени убежать хватит. Оставив чертыхающегося Олеонте, Алрефе метнулся направо. Мимо своей комнаты, кабинета, к лестнице. Вниз. Под ногами то и дело что-то хрустело, но совершенно не хотелось замедляться и проверять, что именно. Складывалось ощущение, что в этом подпространстве дом скрестился с Шерре-эн-Охан.

Два мага такого уровня без проблем способны почуять друг друга на подобном расстоянии, а потому встречное заклинание Алрефе увидел раньше, чем самого Хекле. Колючий вихрь, в который опасно пускать заклинание — может вернуть обратно. Оставалось только удерживать щит, на всякий случай прикрывая руками лицо. Воздух искрил от соприкосновения чар, под ногами снова сгущалась тьма. В ушах начало звенеть, рана на ребре ныла. Почти всё оружие Олеонте покрыто ядом, но в основном достаточно слабым, чтобы демоническая регенерации могла с ним справиться.

Заставляя себя отвлечься от боли, Алрефе сосредоточился на вихре. Магическая структура как правило неоднородна. Надо разглядеть слабое место. У Хекле она обычно с левой стороны — во время обучения постоянно приходилось об этом напоминать. Да, сейчас также. Махнув рукой, Алрефе послал инвертированный заряд.

Шум вихря не дал уловить реакцию, оставалось ориентироваться по поведению заклинания. Три, два, один… Воздушные потоки замедлились из-за нарушения передачи энергии. Алрефе тут же атаковал в ответ чёрными стрелами. Паре даже удалось порвать мантию, но главное, что Хекле окончательно потерял контроль над заклинанием, отвлекшись на уклонение.

Драка продолжалась. Хекле не любил тратить силы впустую, отдавая предпочтения направленным заклинаниям вместо атаки по площади. Алрефе пользовался тем, что знал привычки ученика, и старался не отвечать слишком сильными заклинаниями, подавляя желание решить все проблемы одним заклинанием, которое сравняет это место с землёй. Всё ещё пытался просто задержать, не причиняя сильного вреда. Даже зная об их цели… Ведь каждый поступок, угодный тьме, — приближал проигрыш в битве с