Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

Огонь перепрыгивал с корабля на корабль, и теперь весь флот был освещен ярко, как днем. Хэл снова поискал высокие мачты «Чайки». Будь она здесь, Канюк уже поднял бы паруса, и не узнать его корабль было бы невозможно. Но его нигде не видно, и разгневанный Хэл обратился к другой задаче — нанести как можно больший урон мусульманскому флоту.

Один из горящих кораблей за ним, должно быть, нес на борту сотни тонн черного пороха для артиллерии Эль-Гранга. Он взорвался, подняв гигантский столб черного дыма, в котором мелькали яркие языки пламени, словно сам дьявол приоткрыл двери ада. Столб дыма поднимался в ночное небо, пока его верхушка не скрылась из виду; казалось, он достал до самого неба. Взрывная волна разметала стоявшие поблизости корабли, разбивая корпуса и переворачивая их.

Эта же волна налетела на фрегат, и на мгновение его паруса вывернуло в другую сторону, и корабль потерял управление, но ночной ветер взял свое и снова наполнил паруса. «Золотой куст» продолжал углубляться в залив, в самое сердце вражеского флота.

Всякий раз, когда гремел залп, Хэл с мрачным удовлетворением кивал. Каждый залп — это единый раскат грома и единая вспышка красного пламени: все пушки корабля стреляли одновременно. И даже амадода пускали свои огненные стрелы единым пламенным облаком. Напротив, со стороны вражеских кораблей доносился только разнобой выстрелов.

Еще не вполне проснувшиеся пушкари Эль-Гранга наконец добрались до своих огромных осадных орудий, и береговые батареи открыли огонь. Каждый выстрел напоминал раскат грома, заглушая даже рев пушек фрегата. Хэл улыбался всякий раз, как из обнесенных стенами береговых укреплений вылетало очередное ядро. В смятении и дыму пушкари, вероятно, не видели черные паруса «Золотого куста». Они стреляли по собственному флоту, и Хэл видел, как по меньшей мере один вражеский корабль разнесло в щепки ядро с берега.

— Подготовиться к повороту оверштаг! — приказал Хэл в один из немногих моментов тишины. Берег быстро приближался; скоро они будут окружены сушей, располагаясь посреди залива. Матросы на реях управились с парусами точно и одновременно, нос корабля описал широкую дугу и теперь вновь смотрел в открытое море.

В ярком свете горящих кораблей Хэл прошел вперед и поднял голос, так чтобы все его услышали:

— Не сомневаюсь, Эль-Гранг запомнит эту ночь.

Все, продолжая нацеливать пушки и накладывать стрелы, закричали:

— «Куст» и сэр Хэл!

Кто-то один крикнул «Эль-Тазар», и все подхватили этот крик так громко, что должны были услышать принц и Эль-Гранг, которые стояли у шелкового шатра на холме над заливом и смотрели на свой разгромленный флот.

— Эль-Тазар! Эль-Тазар!

Хэл кивнул в сторону руля.

— Выводите нас отсюда, мистер Тайлер.

Когда они пробирались между горящими корпусами и плавающими обломками, медленно приближаясь к выходу из залива, единственное ядро из дрейфующей дау пробило планширь и пронеслось по открытой палубе. Чудесным образом оно пролетело между пушкарем и полуодетыми лучниками, не коснувшись их. Но у дальнего борта командовал артиллерией Стэн Спарроу, и горячее железное ядро оторвало ему обе ноги сразу над коленями.

Хэл порывисто бросился вперед на помощь, но заставил себя остановиться. Он капитан, мертвые и раненые не его забота, но это не уменьшало боль утраты. Стэн Спарроу был с ним с самого начала. Он потерял хорошего человека и доброго товарища.

Когда Стэна уносили, прошли возле того места, где стоял Хэл.

Хэл видел, что лицо Стэна стало изжелта-бледным; он быстро терял кровь. Стэн умирал, но, увидев капитана, с огромным усилием поднял руку и коснулся лба.

— Хорошие были времена, капитан, — сказал он, и рука его упала.

— Удачи, мастер Стэн, — сказал Хэл; раненого унесли вниз, а он снова повернулся к заливу, чтобы никто не увидел его горя при свете горящих кораблей.

Еще много времени спустя после того, как они вышли из залива и повернули на север, к Митсиве, ночное небо за ними озарял сотворенный ими ад. Командиры подразделений пришли с отчетами о потерях. Хотя убит был только Стэн, еще три человека были ранены мушкетными пулями с дау, мимо которых проходил фрегат, и одному раздробило ногу откатившейся кулевриной. Цена небольшая, полагал Хэл, но тем не менее понимая, что это проявление слабости, он горевал о Стэне Спарроу.

Хотя он очень устал и голова у него болела от грохота выстрелов и порохового дыма, Хэл был слишком взвинчен, чтобы уснуть, и в его голове теснились противоречивые мысли и чувства.

Он стоял один, когда занялся рассвет и «Золотой куст» подходил к Митсиве, и первым увидел, как с холмов над водой поднялись в небо три красные китайские ракеты.

Это был сигнал Юдифь Назет, срочный вызов. Чувствуя, как зачастило сердце, Хэл повернулся и крикнул Аболи, который стоял на вахте:

— Поднять на грот-мачте три красных фонаря!

Знак, что сигнал получен. «Она услышала залпы и увидела огонь, — подумал он. — Хочет услышать рассказ о битве». Он откуда-то знал, что это не так, но надеялся приглушить охвативший его ужас.

Уже совсем рассвело, когда они подошли к берегу. Хэл по-прежнему стоял на борту и первым заметил лодку, направлявшуюся им навстречу. С расстояния в два кабельтовых он узнал стройную фигуру, стоявшую у единственной мачты. Сердце дрогнуло, и печаль ушла, сменившись радостным ожиданием.

Голова Юдифь Назет была непокрыта, темные волосы окружали ее ореолом. Она была в доспехах, на поясе сабля, а под рукой стальной шлем.

Хэл прошел к трапу и отдал приказ на руль:

— Повернуть и лечь в дрейф! Пусть лодка подойдет к борту.

Юдифь Назет ловко и быстро поднялась на борт, и Хэл увидел, что ее красивое лицо застыло.

— Благодарю Бога за то, что Он привел вас так быстро, — сказала она голосом, дрожащим от сильного чувства. — На нас обрушилась страшная катастрофа. С трудом нахожу слова, чтобы описать ее.

Копыта лошадей обернули кожей, чтобы они не стучали на каменистой дороге. Монах ехал сразу за ним, но Корнелиус Шредер из предосторожности обвязал его за пояс тонкой стальной цепью, а другим концом цепи обвязался сам. Бегающим глазам и хитрому, похожему на морду хорька лицу монаха Шредер нисколько не доверял.

Они двойной цепочкой проехали по узкому дефиле, и, хотя луна встала час назад, скалистые стены по-прежнему дышали им в лицо жаром. Шредер выбрал из своего отряда пятнадцать самых надежных людей, все они сидели на быстрых лошадях.

Упряжь привязали, чтобы не болталась, а оружие завернули в ткань, чтобы ночью не слышалось ни звука.