Крестоносец - Бен Кейн

и их приспешники утихомирились.

— Таково решение обоих королей, а также знати и прелатов, здесь собравшихся. Напоминаю вам, сеньоры, — Иосций строго посмотрел на Ги и Конрада, — что не далее как через час вы обязаны дать клятву соблюдать решение суда.

Постепенно возмущение и споры улеглись.

Иосций излагал дальнейшие подробности. Доходы с королевства отныне полагалось делить поровну между Ги и Конрадом. В знак признания за оборону Тира Конрада утвердили его правителем, кроме того, ему пожаловали города Сидон и Барут. Все три он держал как феоды, полученные от короля Иерусалимского. Жоффруа, брат Ги, чья отвага при штурмах Акры не оспаривалась никем, получал в награду города Яппа и Цезарея на тех же условиях, что Конрад.

Утерев платком взмокший лоб, Иосций покинул место для выступлений. Как только объявили об окончании собрания, послышался гул разговоров. Ги и Конрад ушли сразу же: первый — вместе с братьями, второй — с Балианом д’Ибелином. Унылый Онфруа де Торон остался сидеть, всеми покинутый; его законные жалобы не приняли в расчет.

Решение суда не стало неожиданным, но я ощущал какой-то осадок в душе и поделился своими сомнениями с де Бетюном.

— Ги — король, — лаконично ответил рыцарь. — После такого прилюдного оглашения пути назад нет.

Я подумал о красноречии Конрада и об упорстве, выказанном им при обороне Тира; подумал о Ги, теперь уже ненужном, после окончания осады Акры.

— Меня не удивит, если Конрад попытается изменить решение, — сказал я.

— Он не из тех, кто смиряется с поражением, — произнес Ричард, вдруг оказавшийся у меня за плечом.

— Если Конрад снова станет посягать на трон, сир, продолжите ли вы поддерживать Лузиньяна? — спросил я.

— Пулены примут Ги как короля, но Конрад может заставить их передумать. Если такое случится… — Король пожевал губами. — Будем исходить из того, что судьба Святой земли важнее связи между сеньором и вассалом.

В высшей степени разумный подход, подумал я.

После неприятной, но короткой встречи с Фиц-Алдельмом в церкви, где мы обменялись клятвами, я отправился в гостиницу и ждал Джоанну до тех пор, пока солнце в багряном небе не опустилось совсем низко. Она не пришла, а за ужином в цитадели послала мне виноватый взгляд; я сделал вывод, что некое обстоятельство помешало ей покинуть цитадель. К счастью, вскоре это подтвердила одна из ее придворных дам, подкараулившая меня по дороге в уборную. По ее словам, Беренгария настояла на том, чтобы Джоанна побыла с ней. Этого можно ожидать и завтра. Мне не стоит переживать.

Я был так счастлив, что готов был расцеловать ее, хотя передо мной стояла некрасивая старая дева. Я попросил ее передать Джоанне, что буду ждать, пока она не пришлет весточку, и остаток вечера провел в приподнятом настроении.

На следующий день Ричард потребовал встречи с французским королем, будто бы намереваясь обсудить раздел сарацинских пленников, взятых в Акре. Истинная же цель, как он мне признался, была другой — вновь потребовать от Филиппа заверения в том, что он не станет чинить вреда владениям Ричарда, пока король пребывает в Утремере.

— Разве он даст их, сир? — спросил я. — Ведь его желание уехать наполовину объясняется тем, что он хочет быть репьем под вашей попоной и угрожать вашей державе?

— Думаешь, я не понимаю? — отозвался Ричард. — Божьи ноги, хочет он этого или нет, я вырву у него клятву.

Взбешенный, король приказал всем приближенным рыцарям идти упражняться на «рыцарский двор». Отмахнувшись от возражений людей вроде Фиц-Алдельма и де Гюнесса — стоит страшная жара, и между высокими стенами они окажутся как в печи, — Ричард заявил, что на пути в Иерусалим им каждый день предстоит сражаться под палящим солнцем. Он был прав, но даже я совсем не обрадовался. Я привык ходить в тунике и шоссах из ситца, употребляемой сарацинами и пуленами ткани, дарившей чудесную прохладу. Облачаться в толстую одежду из шерсти не было никакого желания.

Помогая мне одеваться, Рис подшучивал над моим ворчанием.

— Что-то вы размякли, — заявил он.

Я отвесил ему оплеуху, совсем не слабую, и приказал самому возложить на себя доспехи.

— Вытащи де Дрюна из тенька, где он прохлаждается, — добавил я. — Будет справедливо, если вы двое тоже малость пропотеете.

Выругавшись себе под нос, он отплатил мне тем, что заставил надевать хауберк без всякой помощи — чертовски трудное занятие.

Ричард, все еще раздраженный нытьем Фиц-Алдельма, выбрал его своим противником. Любопытствуя, я не спешил начинать поединок с Торном, примкнувшим к нам. Фиц-Алдельм, умелый боец, всегда поддавался в поединках с королем. Такое поведение неизменно бесило Ричарда, требовавшего от нас драться на полную. Дважды король обезоруживал Фиц-Алдельма и оба раза перед началом нового поединка выговаривал ему: тот сражается, мол, не против зеленого юнца.

— Представь, что перед тобой Саладин или один из его эмиров! — посоветовал государь.

На этот раз мой враг вложил больше старания, оттеснив Ричарда на несколько шагов и начав осыпать ударами его остроугольный щит. Однако он не касался оружием доспехов короля и не пытался выбить меч, поэтому вскоре Ричард сам перешел в нападение. Сильный натиск завершился мощнейшим рубящим ударом сверху, заставившим Фиц-Алдельма опустить щит. Король обозначил замах снизу: если бы он довел его до конца, то рассек бы рыцарю хауберк.

— Сдаюсь! — крикнул Фиц-Алдельм из-под шлема.

— Вот так легко? — взревел Ричард. — Господи Иисусе! Где твой боевой дух, Роберт?

Ответа Фиц-Алдельма я не разобрал, настолько глухо он прозвучал, а вот Ричард слышал все. Рассердившись, он крикнул, что ему нужны только те, кто действительно хочет быть здесь, хочет драться с сарацинами и вернуть Иерусалим всем христианам. Он отослал Фиц-Алдельма прочь и выбрал другого соперника.

Когда мой враг отошел на край двора и снял шлем, лицо его было пунцовым от стыда. Удовольствие видеть врага униженным было таким сильным, что я не сразу осознал, как это подействовало на него. И только позже задумался о возможных последствиях. Обида Фиц-Алдельма на Ричарда возросла десятикратно. Я наказал Рису и де Дрюну наблюдать за ним еще бдительнее, чем прежде. Рис снова намекнул на темный переулок. Я снова отказался.

Позже пришли другие удивительные известия. Пока рыцари отдыхали в тени, наслаждаясь шипучим шербетом, король сообщил, что отправляет нескольких доверенных людей с вестью о возвращении Филиппа в свои владения. Нельзя просто сидеть сложа руки. И сказал изумленному Фиц-Алдельму, что возглавить посольство предстоит ему.

Я ушам своим не верил и с трудом скрывал радость. Вскоре нам с Джоанной можно будет встречаться без помех и опасений. Занятый собой, я совсем не думал о