«Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой» - Петр Ингвин

Я внутренне колотил себя за слишком взрослые мысли. Мал еще для подобного благоразумия! Почему не плыть по течению? Будет только лучше! Нескромная игра окажется ниточкой, потянувшей за собой целый паровоз. Локомотив притащит вагоны, один другого интересней и зубодробительней…

Исчезнет дружба, которая просто дружба, зато может появиться «связь». Хорошо, если появится. А если все рухнет к чертям собачьим? Или появится, а потом рухнет. Мои обиды останутся моими проблемами. Ее обида выльется в мою же проблему. Одно брошенное некстати слово — и здрасьте вам с того света. Статус-кво имел вероятность безопасного будущего. Провокация несла только беды. Не сразу, так после.

Надо же, как расписал весь сумбур, взбивший серое вещество в черно-бело-полосатый гоголь-моголь. Конечная же мысль была одна: Зариночка, ну не готов я данную секунду на необдуманные поступки! Я жить хочу! Домой хочу! А как попасть домой, если вздернут за нарушение закона?

— Нет, — жестко отрубил я. — Ты не показывала себя специально. Вообще не показывала. Так получилось. Если так же получится со мной, возражать не буду. Но только так.

Тишина бывает тяжелей чугуна. Наконец, с соседней койки прилетело:

— Я красивая?

— Очень.

— Тебе нравилось на меня смотреть?

Уши запылали. И не у меня одного.

— Да, — шепнул я. — Потому что ты очень красивая. Давай спать.

Она не сдалась так просто. Обтянутая простыней грудная клетка, на которой можно было пересчитать каждое ребрышко, вздулась в верхней, некостистой части. Набрав воздуха, царевна зажмурилась и с бесповоротной решимостью выдала:

— Если не произойдет ничего страшного… непоправимого… Если все останется, как есть… ты согласишься стать моим первым мужем?

Передернуло. Мозги как при ударе в челюсть вывернуло бешеным неприятием. Она даже не понимает, как коробит слово «первым»! Словно приглашают сходить в кино знакомой компанией. Или выпить на троих. Или еще: поматросить и бросить, изначально зная, что позже будет другой… Нет, местным это в голову не стукнет даже от большой фантазии. Первым — значит первым номером в общепринятом комплекте из трех. Без вариантов.

— Если когда-нибудь женюсь, — не оборачиваясь и тоже глядя в потолок, с расстановкой ответил я, — только на правах единственного. Никак иначе.

Заявление поставило девушку в тупик. Глаза привычно принялись округляться, сломавшиеся бровки поползли на лоб. Она даже привстала:

— Так не бывает! Это нарушение природных и людских законов!

— С удовольствием поспорю. В следующий раз. Сообщу лишь, что в моем мире по-другому не бывает.

Запнулся. Негоже отвечать за весь мир. У одних допустимы четыре жены, а где-то в Тибете и Полинезии до сих пор сохранилось многомужество. Полигамия, полиандрия, в общем, сплошная полиамория. Везде сомневаются в традиционном стандарте и ищут свое. Даже шведы нашли. Правда, в основной массе сразу потеряли, но товарный знак застолбили. Да и обычный брак… Все ли живут согласно «не прелюбодействуй» и «не возжелай жены ближнего своего»? Вертикальная система добра и зла, где первое однозначно хорошо, а второе отвратительно, наш мир сломал и растянул по равнозначной горизонтали. Одна крайность теперь именуется моралью, другая — практическим расчетом. То и другое — хорошо. В разное время. Жутко нравственный идиот Достоевского Ф.М. (для несведущих: это не название радиостанции) портит всем жизнь. Цыкающие на неправильную одежду бабульки в церкви отвращают от Церкви. Воспитательный девиз «делай, как говорю, а не так, как делаю» дает обратный эффект. Честность заставляет выдавать соратников, отправляя на смерть. То есть, мораль и игра в мораль одинаково треплют всем нервы, иногда угрожая жизни. Бессовестный банкир живет хорошо. Его хитромудрые аферы ломают жизни одним, но поднимают других. Одни убийцы убивают других, зачастую еще более кровавых. Найти в каждой ситуации баланс между моралью и практическим расчетом — вот главная задача человека. Чтобы остаться человеком и не быть проклятым окружающими.

Подумалось: почему же местная традиция так выбивает из равновесия? Лишь потому, что не нравится? Потому, что иначе? Они нашли свою золотую середину. Им так лучше. Привычно. Иначе представить не могут. Зачем со своим уставом с чужой монастырь? У них даже честнее. Как положено по установившемуся закону, так и делают.

Зато семья превыше всего. Дороже жизни. Привет нашим борцам за права человека против прав общества. И за права иметь это общество как заблагорассудится, если знаешь хорошего адвоката.

Поэтому я смолк. Не принял их традицию, но и не стал навязывать свою. Каждому свое.

Уставившись на меня, как кроманьонец на монитор, Зарина села на лежаке. Руки поправили сошедшуюся впереди простыню, обхватили колени. Мозги гудели, маленькими порциями вырабатывая и формируя мысль. Наконец, выродилось:

— Но как же? Мужья нужны для забавы, большой и малой. Брать единственных, не притертых, старающихся лишь для себя? Прости, я тебя не понимаю… Кто же добудет лучшую вотчину?

Она скривилась. Я тоже. Правда, сосало под ложечкой, что случилось некоторое недопонимание сказанного, вызванное разницей менталитетов.

Зарина отвернулась. Засопела.

Я тоже.

Глава 6

Обожаю дни после покушений. Каждый живется как последний. Поверьте, пара-тройка покушений на вас — взглянете на мир другими глазами. Ценность покоя лучше всего ощущает бывший драчун. Лишь буревестник просит бури, а ушедший в отставку дон Корлеоне идет выращивать помидоры. Император Диоклетиан предпочел капусту. Если ночью тянет не в клуб, а спать, поверьте, у вас счастливая жизнь. Просто поверьте.

По команде к утреннему построению мы одновременно сели, кутаясь в простыни. Ноги подняли быстро приходящие в себя тела. Зарина подошла к своему табурету, я отвернулся. Руки механически оттащили лежак на место и кинули под него меч, все еще торчавший в полу.

Утро началось с пробежки вокруг школы. После двух кругов бегом, полкруга шагом и еще круга бегом нам дали умыться и прийти в себя. Я одним из первых ополоснул лицо и помчался в комнату. Меч не вызвал особого любопытства, перенесенный из комнаты в кладовку. Подойдя к кладовице, я поинтересовался, не видела ли вечером, кто мог взять и не сдать. Естественно, нет. Жаль, что до дактилоскопии еще тысяча лет на карачках.

Во время завтрака узнали, что царисса с отрядом еще не возвращалась. Зато начали прибывать подводы с продуктами, кухня кашеварила вовсю, готовясь к встрече высоких гостей. Давненько здесь не встречали других царисс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});