Расология - Владимир Авдеев

Но где же тогда, спрашивается после всех этих заявлений, можно обнаружить тезис о 'единстве человеческого рода' при 'исходных данных морфотипах черепа' и 'параллелизме человеческих рас'? А если вспомнить еще, что 'расы не сходны, разнокачественны по типу и масштабу внутрирасовых расообразовательных процессов' и, мало того, подвержены непрерывному 'становлению расовых систем', то тогда концепция 'плавильного котла' и впрямь оказывается мифом с ярко выраженной идеологической направленностью.

Если учесть, что эти морфотипы являются исходными составляющими антропогенеза, то правомерно заняться их биологическим обоснованием в полном соответствии с установкой последнего автора.

В сборнике теоретических работ 'Проблемы эволюции человека и его рас' (М., 1968) ведущий отечественный специалист в области этнической и расовой одонтологии — науки о различиях в строении зубной системы — А. А. Зубов в своей статье 'Некоторые данные одонтологии к проблеме эволюции человека и его рас' четко и ясно пишет: 'Зубная морфология не противоречит предположению о возможности независимого параллельного развития рас от разных местных групп палеантропов'.

Итак, очевидно, пора смириться с мыслью гениального чилийского расового метафизика Мигеля Серрано, что на планете Земля реально существует не одно человечество, а несколько.

В другом сборнике под характерным названием 'Этнография, антропология и смежные дисциплины: соотношение предмета и метода' (М., 1989) мы найдем яркую и убедительную статью М. В. Козловской 'Опыт изучения эпохальной динамики изменчивости некоторых физиологических признаков', в которой на основе биохимических процессов дается недвусмысленное подтверждение гипотезы об исходном существовании двух морфотипов и параллелизме рас. Автор статьи анализирует такой важный для антропологии человека биохимический фактор, как минерализация костных тканей скелета: 'Некоторые сведения об уровне минерализации костной ткани доказывают жесткую генетическую детерминированность его, с одной стороны, а с другой — высокую чувствительность по отношению к различным внешним воздействиям. Выявлена способность организма поддерживать индивидуальный уровень минерализации скелета при снятии внешнего фактора влияния. Географическое положение не является целиком определяющим, а соотносится с генетической детерминацией. Ни морфологические, ни местные геохимические особенности не свидетельствуют в пользу повышения уровня минерализации. Сравнение уровней минерализации современного эскимосского населения Азии и Америки с таковым признаком у американцев европейского происхождения показало, что при всех адаптационных изменениях уровень минерализации скелета первых ниже, чем вторых'.

Следовательно, минерализация костных тканей является также и расовым признаком, жестко генетически детерминированным. М. В. Козловская подтверждает: 'Высокий уровень минерализации не необходим функционально, но воспроизводится генетически определенными механизмами. Концентрации микроэлементов в костной ткани — комплекс различных индикативных признаков'. Из всего обилия элементов в этом плане нужно особенно выделить расоразграничительную функцию цинка, меди, марганца и свинца. В костной ткани монголоидов заметно снижено содержание цинка, что связано с более высокой интенсивностью окислительных процессов в их организме по сравнению с европеоидами. В свою очередь у европеоидов выше содержание свинца в скелете, что вызвано употреблением в пищу животных белков, мяса и молока. Характерно, что как раз европеоиды северной Европы отличаются самыми высокими показателями гена усвояемости молока, частота которого у монголоидов и негроидов значительно ниже. Медь так же активно вступает в окислительные процессы в организме и, следовательно, является хорошим расоводиагностическим маркером. Марганец свидетельствует о близости мирового океана в процессе формирования той или иной популяции. Океанические воды содержат очень низкие концентрации марганца, в связи с чем и костные ткани населения островов характеризуются его пониженными значениями.

На основе этих данных М. В. Козловская в своей работе делает правомерный вывод: 'Таким образом, исследование химического состава минерального компонента скелета позволяет наблюдать сохранение на протяжении длительного времени некоторых черт химического состава костной ткани у представителей живущего на данной территории этноса'.

Подлинным же шедевром современной отечественной расологии следует признать книгу А. Г. Козинцева 'Этническая краниоскопия. Расовая изменчивость швов черепа современного человека'. (Ленинград, 1988). В отличие от либеральных ангажированных антропологов, только и занятых 'стиранием' и 'снятием' расовых признаков, А. Г. Козинцев цель своей работы видит в прямо противоположном: 'Полиморфность некоторых признаков позволяет изменить традиционный ход исследования, перестраивая, а то и создавая морфологические схемы со специальным расчетом на повышение расоразграничительной эффективности и в некоторых случаях — на снижение роли других факторов, в частности возрастного'.

Анализируя результаты практических исследований, автор монографии констатирует, что частота расоразграничительного признака по костям затылочно-сосцевидного шва для европеоидов составляет в среднем 6,4 %, а для монголоидов — 16,6 %. На основе близкого в морфологическом отношении затылочного индекса (ЗИ) расовые различия наблюдаются еще отчетливее. Так, для европеоидов частота этого признака составляет 8,4 %, а для монголоидов — 48,5 %. Затылочный индекс второго порядка (ЗИ II) также эффективно помогает различать расы: 2,8 % — для европеоидов и 13,4 % — для монголоидов. 'При рассмотрении величин затылочного индекса (ЗИ) и (ЗИ II) создается впечатление, что признак 'работает' только на уровне больших рас. Никаких закономерностей в распределении частот внутри европеоидного и монголоидного комплексов выявить не удается'.

Таким образом А. Г. Козинцев блестяще доказывает базовый постулат классической расовой теории, согласно которому доминируют не национальные и социальные различия, но расовые и биологические, то есть досоциальные.

Культурный и социальный тип общества, алгоритм поведения в нем, стилистика психического переживания индивида задается расой. Не среда формирует расы, но раса формирует среду. И расовые признаки — это не податливый пластический материал, подверженный изменениям извне, но, напротив, первооснова всех социокультурных трансформаций общества. Расовые признаки — это не глина, послушная руке ваятеля, это острие резца, созидающее контуры бытия сообразно своей механической прочности.

''При всем обилии предположений о роли внешних факторов невозможно представить себе фактор, который бы так хорошо маскировался под расовый — слишком уж разнородны группы, объединенные здесь по расовому признаку, во всех прочих мыслимых отношениях', — продолжает автор. Любые деформации черепа приводят к различиям, которые всегда значительно меньше расовых. В связи с чем он делает заключение, из числа тех, что мы уже слышали из уст отечественных профессиональных антропологов: 'Европеоидная раса представляется более однородной, чем монголоидная. Горизонтальные размеры скуловой кости велики у монголоидов и малы у европеоидов; негроиды как будто занимают промежуточное место'.

Наконец А. Г. Козинцев делает более смелые обобщающие выводы относительно всей глубины морфологических различий между расами: 'У монголоидов топографическое положение глазного яблока иное, чем у европеоидов. У африканских негров глазницы низкие, глазное яблоко больше, чем у европеоидов'.

А теперь вспомним, что человек 90 % информации получает посредством зрения, но при вышеупомянутых фактах строения зрительного аппарата получается, что разные расы имеют различную стереоскопию визуального восприятия и, как следствие, в буквальном смысле этого слова 'видят мир по-разному'. Различия в восприятии мира различными расами неизбежно влекут за собой различия в осмыслении и интерпретации моральных и поведенческих установок, что в свою очередь ведет к неустранимым и нестираемым генетическим различиям между культурными и правовыми нормами.

Даже изображение Богов в религиозных культурах разных рас, или его отсутствие, свидетельствуют в пользу того, что образ и его интерпретация от самых простейших бытовых форм до сложнейших метафизических видений неизбежно несут на себе печать расы, видящей все по-своему. Индекс сложности подглазничного узора (ИСПУ) обладает наибольшей расоразграничительной способностью. Для европеоидов он составляет — 38,0, а для монголоидов — 57,9. И это закономерно, ведь глаза разных рас имеют и разную крепежную оснастку. Этот признак также 'работает' на уровне больших рас, опровергая тезис А. И. Ярхо о 'снятии' расовых признаков историческим процессом.