Первобытное мышление - Клод Леви-Строс

Этот вид операций, представленный серией дихотомий, характеризуется следующим образом: "Среди растений хануну различают типы, которые не следует смешивать с понятием типа в ботанике, не располагающимся на том же самом уровне с точки зрения категорий, но которые тем не менее имеют с ним одну общую черту: эти типы являются взаимно исключающими. Наименования каждого из 1625 учтенных типов[84] состоят из лексических элементов, число которых варьирует от 1 до 5.

Каждый тип отличается от прочих по меньшей мере одним элементом. Наиболее часта двучленная форма… Сходство между классификациями хануну и ботанической науки быстро уменьшается при приближении к более общим и более инклюзивным категориям (Conikin 1, р. 115–117; 162).

Действительно, классы, покрывающие линнеевские категории (перечное растение: Capsicum Sp. перец домашний: Capsicum annuum L., перец дикий: Capsicum frutescens L.), располагаются не на одном и том же уровне и не с одной и той же стороны дихотомической системы. И что особенно важно, сфера научной ботаники не предстает изолированной от народной ботаники, как ее практикуют садовники и домашние хозяйки; она вовсе не изолирована от категорий философии и логики. Расположенная на полпути между тем и другим, она позволяет переходить от одного к другому и концептуализировать каждый уровень с помощью кода, заимствованного на другом уровне (См. диаграмму).

[[Диаграмма отсутствует]]

Субанун, другое филиппинское племя, классифицируют болезни по тому же принципу. Они начинают с различения на раны и болезни кожи, которые подразделяют на «воспаление», «язву» и «лишай», а каждая из этих трех форм специфицируется с помощью нескольких бинарных оппозиций: простое — множественное, открытое — закрытое, тяжелое — легкое, поверхностное — глубокое, дальнее — близкое (Frake).

* * *

Из всех документальных материалов, приведенных в 1 и II главах, в сочетании с этими примерами обосновывается частота зоологических и ботанических таксономий, которые не образуют раздельные сферы, а делают совместный вклад в глобальную и динамическую таксономию, совершенно гомогенная структура которой — поскольку она состоит из последовательных дихотомий — обеспечивает единство. Из этой характеристики, во-первых, вытекает, что всегда возможен переход от вида к категории; далее, что не возникает никакого противоречия между системой (налагающейся сверху) и лексикой, чья роль становится преобладающей, по мере того как мы спускаемся по лестнице дихотомий.

Таким образом, проблема отношения между непрерывным и прерывистым получает оригинальное решение, поскольку универсум представлен в виде континуума, образованного последовательными оппозициями.

Эта непрерывность выступает уже в схеме, которая у индейцев пауни покоится на литургии сезонных обрядов: столбы хижины, где проходит празднование, подбираются, согласно их ориентации, из четырех пород дерева, раскрашенных в различные цвета, соответствующие направлениям, символизирующим времена года; их объединение образует год:

[[Схема отсутствует]]

Такой же эксплицитный переход от вида или от группы видов к системе качеств или категорий можно проиллюстрировать меланезийскими примерами.

Мы уже отмечали, что на Маватта, острове, расположенном в Торресовом проливе, кланы с именами животных сгруппированы согласно видам — в кланы суши или моря, воинственные или миролюбивые кланы. У киваи оппозиция людей саго и людей ямса выражается посредством двух эмблем: голой женщины и ромба, называемого также "мать ямса", — и это соответствует также смене времен года и режима ветров. На Тробриандских островах имеется соответствие, присущее каждому клану, между птицей, млекопитающим, рыбой и растением. Бинарные системы Соломоновых островов прибегают к двум птицам: дикий петух и птица-носорог, или к двум насекомым: палочник и богомол, или к двум божествам, воплощающим антитетические способы поведения: господин Мудрый и господин Неумелый (Frazer, vol. II, passim).

Итак мы видим, что, в зависимости от избранного кода, логическая строгость оппозиций может быть неравно выраженной, что не подразумевает тем самым различия в их характере. Хороший пример дают классификационные схемы сиу, поскольку они образуют множество вариаций вокруг одной общей темы, меняется лишь семантический уровень, принятый для означивания системы.

Все племена имеют круговое поселение, разделяющееся идеальным диаметром на две фратрии. Но у некоторых из них этот явный дуализм скрывает принцип трехчастности, символический материал которого изменяется от племени к племени: кланов виннебаго вдвое больше в одной из фратрий по сравнению с другой (8 и 4 соответственно); 10 кланов омаха точно поделены между фратриями, но в одной два вождя, а в другой — один; у осэдж в каждой фратрии насчитывается 7 кланов, но одна из фратрий делится пополам на подфратрии, тогда как другая остается гомогенной. Во всех трех случаях, каков бы ни был способ, которым реализуется оппозиция, именно фратрия верха, или неба, иллюстрирует простую форму, а фратрия низа, или земли, — сложную форму".

С другой стороны, и чтобы остановиться на системе фратрий, оппозиция верх / низ, если она и имплицируется во всех группах, то не всегда эксплицитно формулируется. Действительно, она оказывается обозначенной по-разному, либо одним способом, либо через сопоставление: небо / земля, гром / земля, день / ночь, лето / зима, правое / левое, запад / восток, мужское / женское, мир / война, мир-война / охрана порядка-охота, религиозная деятельность / политическая деятельность, создание / сохранение, стабильность / движение, сакральный / профанический… Наконец, касательно групп (либо в одной и той же группе — по обстоятельствам) на первый план выходит то бинарный аспект, то тернарный. Некоторые, подобно виннебаго, составляют их в систему из пяти, тогда как понка производят декомпозицию дуальной структуры в четырехугольную: земля и вода, огонь и ветер.

И у алгонкин можно подняться от множества, по видимости не значащего, из 40 или 50 кланов оджибве, но уже способного к перегруппировке в кланы млекопитающих, кланы рыб, кланы птиц — к более эксплицитной схеме могикан (где кланы были поделены на три фратрии, образованные соответственно кланами: волка, медведя, собаки, опоссума — в одной; малой черепахи, садовой черепахи, черепахи ила, угря — в другой; индюка, журавля, курицы — в третьей) и к схеме делаваров, до предела упрощенной, логика которой непосредственно видна, так как имеется три группы — волк, черепаха и индюк, с ясным соответствием земле, воде и воздуху.

Обширный корпус ритуалов осэдж, собранных и опубликованных ля Флешем, к чему мы уже обращались (с. 159), дает обилие иллюстраций, иногда являющихся демонстрацией взаимной превращаемости "конкретных классификаторов" — животных и растений и "абстрактных классификаторов", таких, как: числа, направления и стороны света. Так, лук и стрелы фигурируют в списке клановых наименований, но речь здесь идет не только об изготовленных предметах. Текст молитв и призываний показывает, что одна стрела окрашена в черный цвет, другая в красный и что эта оппозиция цветов соответствует оппозиции дня и ночи. Тот же символизм обнаруживается в раскраске лука — красной на его внутренней поверхности и черной на внешней. Стрелять из красного и черного лука, используя попеременно красную и черную стрелу, — это выражать бытие времени, измеряемого как таковое сменой дня и ночи (La Flesche 2, р. 99, La Flesche 3, p. 207, 233, 364–365).

Конкретные классификаторы не только служат транспортным средством в передаче понятий, но, в чувственной форме, они могут также свидетельствовать, что логическая проблема разрешена или что противоречие преодолено. У осэдж изготовление пары мокасин для служителя культа сопровождается сложным ритуалом. Такое особенное внимание, уделенное одному из элементов костюма, могло бы удивить, если бы анализ текстов не обнаруживал в мокасинах нечто иное, чем утилитарную функцию: мокасины (культурный объект) противопоставлены «злой» траве, которую пешеход мнет и давит; таким образом, они соответствуют воину, раздавливающему своих врагов. Однако в социо-космологической схеме у осэдж функция воина кон- нотирует фратрию земли, а к ней отнесена и трава. Итак, частная символика находится в противоречии с общей символикой, поскольку мокасины для первой — это «анти-земля», тогда как для второй они подобны земле. Тщательность ритуала проясняется, если подчеркнуть то, что хотелось бы назвать логической нестабильностью изготовленного предмета — нестабильностью, которую как раз временно сглаживает высоко ритуализированная техника изготовления (см. La Flesche 3, р. 61–67).

В мышлении осэдж общая и наиболее простая оппозиция наделена также и наибольшей логической силой, такова она у обеих фратрий: Ци'-зху — небо и Нон — га, подразделенная на собственно Хон'-га — твердая земля и Ва-зха'-зха — вода. Начиная с этого момента разворачивается сложная грамматика посредством системы соответствий с более конкретными или более абстрактными сферами, но в глубине их эта инициальная схема, действуя как катализатор, запускает кристаллизацию других схем — бинарных, тернарных, из четырех и более высокого порядка. Сначала стороны света, ибо в хижине для инициации небо и земля противопоставлены, как север и юг, а твердая земля и вода — как, соответственно, восток и запад.