Изгиб грани - Олег Артюхов

целыми.

С коротким криком я бросился на ближайшего ко мне стража. Он обернулся, по-звериному оскалился и поспешил выбросить руку с копьём в мою сторону. Его неподготовленный удар оказался лишь приблизительным. Я легко поднырнул под копьё, подпрыгнул, вцепился «серому» в горло и в невероятной ярости вырвал трахею. Пока он падал, я подхватил его огромное копьё и кинулся к стражу, который уже размахнулся, чтобы приколоть безоружного Рахура. С разгона остриё моего копья вошло в левую подмышку противника по самый черен. Растерявшегося от неожиданности третьего завалил Сагни, шарахнув его трофейной дубиной, а четвёртый скорчился рядом после убойного удара Акти кулаком в лоб. Оставшиеся в живых трое «серых» встали спина к спине и ощетинились копьями.

Наша скоротечная схватка произошла ввиду экипажей обоих приземлившихся шемов, которые наверняка не останутся безучастными. Счёт пошёл на секунды и мой организм сам включил экстрарезерв. Энергия переполнила меня, буквально выплёскиваясь через край. Требовалось срочно освободить избыточную силу, поскольку состояние «красного коридора» могло убить меня самого.

Вспомнив урок деда Пахома, я перебросил всю боевую энергию в правую руку и «швырнул» этот сгусток в ближайшего копейщика, укрывшегося за овальным щитом. Дед Пахом предупреждал о невероятной губительности такого удара на расстоянии. А, как выяснилось, после инициации Стихиями мощь его возросла минимум на три порядка. Последствия моей атаки меня настолько потрясли, что я невольно опустил руки. А поразиться было от чего. Щит «серого» прогнулся внутрь, переломился и распался надвое, открыв неприглядную картину: разлетевшийся обломками доспех и образовавшуюся в теле врага сквозную щелевидную дыру. Из развалившейся пополам грудной клетки вылетел фонтан крови и тут же иссяк. Увидевший это жуткое зрелище стоящий рядом «серый» бросил копьё и щит, и, закрыв голову руками, упал на землю. Последний противник, ничего не понимая, завертелся на месте и его скрутили трое моих друзей.

Пока Рахур упаковывал пленных, Акти и Сагни бросились к первому шему и забежали по аппарели внутрь.

От начала операции прошло всего около минуты, но по моим прикидкам этого было вполне достаточно, чтобы нанести нам ответный удар. И точно. Со стороны второго шема донёсся нарастающий шум двигателей. Я всем нутром почувствовал, что наша судьба повисла на тонком волоске, и потому, не раздумывая, метнулся в сторону пока ещё стоящего на опорах готового взлететь аппарата. Однако, преодолев больше половины расстояния, я понял, что безнадёжно опоздал. Разогнавший двигатели шем уже приподнялся над землёй и убрал опоры.

В отчаянии потрясая кулаком, я заорал ругательства. Но матюги застряли в глотке, когда я увидел, что из облака поднятой шемом пыли выскочил Лихур и рванул ко мне во все лопатки. Мой открытый рот со стуком захлопнулся, поскольку Лихур на бегу схватил меня под мышки, и огромными прыжками бросился прочь от взлетающего шема. Ничего не понимая, и, болтаясь как сосиска, я заорал, и сразу же почувствовал, что меня отпустили. Я шлёпнулся в траву, по инерции пробежал на четвереньках метров пять, вскочил и припустился вслед за Лихуром.

В это время за моей спиной раздались жутко противные звуки. С ужасом думая, что он сейчас начнёт стрелять, я на бегу обернулся и… остановился, как вкопанный. Оказывается, пока мы удирали, летательный аппарат свалился на правое крыло, из-под которого вырывалась струя сизого дыма. Затем он со скрежетом развернулся вокруг дымящегося крыла и уткнулся носом в землю. Звук двигателей угас на басовых нотах и затих в инфразвуке. Задрав левое крыло, шем замер.

– Лихур, разбойник, ты что натворил?!

– Ты же сам показал, что надо уничтожить, ну, я и влепил все три заряда в его инерционный ускоритель под правым крылом. Естественно, там разнесло все магнитные лопасти.

– Молодец, Леопард! Бежим к нашим. Рахур за мной! – проорал я, и мы рванули к захваченному шему, который уже начал разгонять двигатели. Пробегая мимо пленного Хутрана, я увидел его умоляющие глаза, остановился, рассёк ножом путы и прокричал в перекошенное от страха лицо:

– Свободен. Помоги своим, вон там и там лежат раненые и пленные, да, и в шемах наверняка многие выжили. Не вини никого, вы сами нашли свою погибель, и впредь всегда думай. Привет Энлилю!

Вбежав внутрь шема я столкнулся с улыбающимся Акти.

– Шем наш!

– Пилоты?

– Пришлось их пристукнуть, вон у входа лежат. Живые… пока.

– Акти! Энлиль тебя задери! Ты что обалдел. Кто поведёт шем? Ты, что ли?

– Конечно, я, кто же ещё? Я же пилот, Антон. Я водил большие корабли по пустоте, а тут какой-то шем. Ха-ха-ха! Поехали.

И снова я испытал потрясение. Громила Акти – пилот космического корабля! В который раз мир переворачивался в моей голове. Ну и ну! Однако всё шло, как нельзя лучше, и, кажется, наш замысел удался. Мы победили, но, боже мой, как я устал. «Красный коридор» выжег меня изнутри. Я бессильно присел на какое-то сиденье с поручнями, с трудом поднял глаза и приказал:

– Вытащите пилотов и положите в сторонке. Рахур проверь оружие, а ты Лихур постой у входа, а то не дай бог, кто-нибудь повторит то, что ты сотворил со вторым шемом.

Оставшись в одиночестве в салоне, я откинулся на кресле, стараясь унять сердце, которое молотило, как отбойный молоток. Я несколько раз глубоко вздохнул, но воздуха всё равно не хватало. Я так и не успел перевести дух, поскольку из кабины громко позвали:

– Антон, ты, где там застрял! Иди сюда!

Я заставил себя подняться и побрёл на голоса. За овальным наклонным проходом находилась пилотская кабина с двумя креслами-ложементами, перед которыми дугой располагались пульты. В левом кресле сидел Акти, уверенно манипулирующий с приборами управления, во второе справа втиснулся Рахур, а Сагни, расположившийся в кресле спиной к Акти, лихо управлялся со сложной аппаратурой, размещённой вдоль задней стенки кабины.

– Сагни, активируй автономное пилотирование.

– Сагни, добавь энергии на генераторы.

– Сагни, уравновесь тягу инерционных ускорителей, чего ты возишься?

Я осторожно тронул плечо Рахура:

– Рахур… а Сагни… он кто?

– Ясно, кто. Координатор интеллектуальных систем.

Я выпал в осадок.

– Антон, командуй взлёт!

– Позовите… Лихура…

Через некоторое время я услышал топот, увидел размытый образ возбуждённого лица Лихура, оскалившегося в счастливой улыбке и просипел:

– Взлёт…

Пошатываясь, я отправился в салон и рухнул на ближайшее сиденье. Я понимал, что стал свидетелем драмы такого масштаба, что мои рефлексии уподоблялись переживаниям муравья, заблудившегося по дороге в муравейник. В проёме пилотской кабины находились те, кого мои предки назовут богами. А они, добродушно переругиваясь, и подшучивая друг над другом, поднимали в воздух шем и брали курс на владения сына Энки