Роза и лев - Элизабет Стюарт

— Но я вас люблю. И мне было совсем не больно. Что мог он ей ответить — только снова поцеловать.

Слабым, но решительным жестом она отстранила его.

— Вы должны давать мне уроки, но пусть это будет не сразу, дайте мне время к вам привыкнуть.

— Как ты умна, моя возлюбленная!

— Прежде чем опять предаваться любви, мне надо наладить порядок в доме.

— О, Боже!

— Иначе голодные мужчины сожрут нас с потрохами. Мужчины зависят от женщин — всюду и везде, не только в постели.

Роберт протяжно застонал и попытался привлечь ее к себе.

— В пятнадцать лет я познал первую женщину, но такую глупышку… и такую рассудительную…

— Вы не встречали, милорд, в своей богатой приключениями жизни, — закончила за него фразу Джоселин и замолчала, потому что его тело, пышущее жаркой страстью, притягивало ее и ей вновь захотелось разделить с ним эту страсть.

— Бог мой! Когда ты закончишь говорить и поцелуешь меня? — простонал он.

— Я еще хотела бы добавить, что люблю вас, сэр Роберт.

— Замолчи же наконец! Если нам было так хорошо в первый раз, то что будет после нескольких ночей практики? Я и представить себе не могу.

К его радости, Джоселин оценила шутку и рассмеялась. Как же легко стало у нее на душе, хоть и тело его, настойчиво опрокидывающее ее навзничь, было тяжелым. Но так Господь уж устроил — женщина легка, мужчина тяжел.

И второе их занятие любовью началось со смеха, с улыбки на устах, и это было предвестником счастья.

Ей пришлось долго приходить в себя, возвращаясь к действительности. Она была одна. Джоселин перебирала в памяти то, что случилось накануне ее продолжительного сна, и пришла к выводу, что ей это не пригрезилось во сне. Роберт дважды овладевал ею, доказательством чему была окровавленная простыня, пропитанная и еще чем-то, а также две недопитые чаши с вином, оставленные на полу.

Джоселин вдруг вспомнила об Аделизе — так ли счастлива ее сестра?

Она прислушалась и услышала какую-то возню, шепоток за дверью, и … вошел Роберт.

Она лежала голая в постели со следами любовных игрищ и не смела высунуться из-под натянутой до самого подбородка простыни.

— Рад, что ты уже не спишь, — сказал он. — У меня есть кое-что тебе показать.

Слыша его голос, она успокоилась и снова начала проваливаться куда-то в бездонную пропасть.

— Вы мне многое уже показали, Роберт, — сказала Джоселин, даже не пытаясь бороться с охватившим ее приятным оцепенением.

Он вернул ее к реальности ласковым поцелуем.

— Мир сюрпризов для вас, мадам, неисчерпаем. Я, как фокусник, могу достать множество вещей из-под плаща. А тот, кто ждет от меня чудес, тот их и получит.

Де Ленгли сделал знак, и тотчас же в приоткрытую дверь проникли говорливые женщины и торжественно кланяющиеся мужчины со свертками заморской ткани и чудесным сукном — таким мягким на вид, что Джоселин мгновенно захотелось его потрогать.

Неожиданные гости бесконечной процессией проходили мимо нее, возлежавшей на кровати, складывали дары в изножье огромной кровати, поздравляли новобрачную и удалялись с поклонами, уступая место другим.

Внезапно она стала обладательницей богатства, которого бы хватило на десять самых знатных невест королевства Англии.

Выпроводив подобострастную и вдохновленную добротным элем из господских погребов делегацию смердов, де Ленгли уселся на краешек кровати и, смахнув капельки слез с ее ресниц — так она была растрогана дарами, — произнес с ласковой насмешкой:

— Это лишь придача к той соли, мадам, той, что я позаимствовал у купца из Шрусбери в памятную вам ночь. Соль со временем исчезнет в наших желудках, а ткани превратятся в ваши наряды.

Ее руки еще купались в нежной шерсти, из которой, как она размечталась, скоро сошьет себе прекрасное платье. На его шутливые слова Джоселин нашла подходящий, по ее разумению, ответ:

— А вы не исчезнете, как призрак? Или я стану супругой бесплотного привидения?

Роберт обвил ее могучими руками, стянул с нее простыни, перевернул, бесстыдно выставив ее округлые ягодицы. Она уткнулась лицом в подушку, ожидая, что вот-вот начнется какое-то унизительное для нее действо.

И оно последовало, но не то, которого она боялась. Он пробежал пальцами по ее покрытому мурашками телу, подсчитал что-то в уме и громко позвал кого-то из слуг, скрывшихся за дверью.

— Мы сняли мерку с госпожи, зайди и выбери для нее подходящий отрез ткани.

Джоселин завертелась волчком, перевернулась и прикрыла себя куском зеленого бархата, выхваченного из сваленной возле кровати груды.

— У госпожи отменный вкус! — весело воскликнул Роберт, записывая мелком на подставленной ему грифельной доске цифры, полученные им в результате измерения Джоселин. — К завтрашнему утру ты скроишь ей наряд из этого куска. Забери с собой остальные тряпки и подумай, какие наряды ты сошьешь госпоже из них. Я намерен засадить тебя за работу на долгое время.

Человечек, довольный оказанным ему вниманием милорда, пятясь, удалился.

— Теперь я хочу признаться вам, Джоселин, что недоволен вами…

Она похолодела.

— … вы заставили меня провести самые приятные минуты в этой тесной и неудобной спальне; откуда, кстати, ваши не очень приличные выкрики, мадам, были слышны прислуге.

— О Боже!

— Спальня хозяина замка более подходящее место для любовных утех. К тому же мне давно не приходилось спать на мягкой постели бок о бок с любимой женщиной. Я нуждаюсь в обществе. Вдруг я проснусь среди ночи, а мне не с кем будет побеседовать.

— Вы не очень-то беседовали со мной прошлой ночью.

— Да? А я думал, что исчерпал весь запас красивых слов из своей памяти. Теперь придется сочинять новые.

— Вам что-то пришло в голову, сэр? — спросила Джоселин и тотчас прикусила язык.

— Я захватил Белавур, но в сердце цитадели я обнаружил еще одну крепость, которую не так уж легко взять, — торжественно произнес де Ленгли.

— Вы подшучиваете надо мной, Роберт!

— Конечно… Рядом с тобой так легко быть несерьезным. Другие женщины с криком кидаются на шею, а потом стонут, а после требуют чего-то, а ты щедро одаряешь меня и своей любовью, и улыбкой.

— Потому что я люблю вас, Роберт.

— Тебя, — настаивал он.

— Да, тебя… Я тебя люблю, Роберт, — повторила она послушно, как говорящая птица на ярмарке в Шрусбери.

Он рассмеялся и потянулся к ней, но ухватил только воздух… Джоселин босиком, словно паря над холодным полом, пробежала по комнате и укуталась в накидку, сброшенную им, когда он посетил ее в полдень.

Роберт поймал край плаща, но она ударила его по руке.

— Ты посмела бить своего супруга? — грозно сдвинул он брови.