Триумф непослушания (СИ) - Хрущёв Виктор

— Типичная история криминального прошлого этих земель.

— Откровенно говоря, твоя история тоже не оригинальна. Холод, как старому другу, я помогу тебе. За год в этом склепе накопилось очень много неудобной правды о тех, кто держит в подчинении город. Тебе почти не нужно будет использовать армию. Народ сам их перережет и присягнёт на твою верность. Массы нужно лишь немного подтолкнуть.

— Что ты хочешь за это?

— Я хочу управлять этим славным городишком. Вместе с тобой. Одна половина тебе, другая мне. Обижать не буду. Все указания выполню добросовестно.

— Сначала нужно город взять. Власть поделим после.

— Буду считать это согласием.

***

На улице накрыли стол. Он ломился от количества всевозможных яств. Летний зной обострял аппетит, и Пуля, не сдерживая себя, наполнял рот едой, при этом громко чавкая. После третий рюмки водки приятеля Гвина окончательно разнесло. На губах блуждала нахальная улыбка, а в глазах немного весёлый, а где-то и жуткий огонёк.

— Если будешь продолжать есть, как свинья, — прошипел Гвин, — водку наливать больше не буду.

— Да ладно тебе, Холод, — звонко икнул Пуля. — Хорошо, беру вилку и больше не буду есть руками.

— Салфетку заправь. По бороде всё течёт на одежду.

— Ты когда стал читать книги, таким мудаком стал.

— Если ты хочешь управлять большими массами, то должен подавать им соответствующий пример. Иначе всё опять превратиться в бордель с медведями на одноколёсных велосипедах.

Элизабет неспеша принесла второе. Разложив блюда на стол, она ласково улыбнулась Гвину и Пуле, и спешно ретировалась.

— Твоя тёлка? — спросил Пуля, плотоядно глядя ей вслед.

— Ещё раз назовёшь её «тёлкой», и эта вилка окажется у тебя в глазе.

— Прости, старые манеры. И тем не менее губа у тебя не дура.

— Да, это моя… супруга. Хоть под венец мы и не ходили, но всем всё и так понятно.

— Непорядок, Холод. Обязательно сыграй свадьбу. Так ещё такая краля, глаз не оторвёшь.

— Косоглазие заработаешь.

— Остряк ты, Холод. Не любишь старого друга, — он наигранно вздохнул. — Всё хочу спросить, что означает название твоей страны?

— Пока это ещё не страна, а лишь её блеклая тень. Когда мы возьмём столицу, вот тогда мы развернёмся по полной. Хартия — это письменный договор. Дивидеандская, от слова дивиденды, то есть прибыль. Моя идея и философия заключается в том, что правительство заключает с народом договор, подразумевающий взаимную выгоду и процветание. Но для этого нужно сильно постараться и не нарушать договор. Как по мне, всё просто.

— Мечтатель ты, Холод. Не забывай, что мы все ещё дети. Им не до нудного государственного управления. Им хочется свободы и адреналина.

— Каждый человек хочет быть в безопасности и в уверенности, что завтра он будет жить. А я смогу это обеспечить.

— Дело твоё. Просто уж слишком серьёзно ты к этому относишься.

— Все, кто меня окружает, доверили свои жизни. Это очень серьёзная ноша. Что поделать, приходиться рано становиться взрослым.

— Тут с тобой придётся согласиться.

***

Элизабет потянулась и сладко зевнула. Трое суток в пути. Без сна. Почти без остановок. Каждая секунда была на счету. Молчаливый водитель открыл дверь и подал руку. Выпрыгнув из грузового автомобиля, Лиза вдохнула холодный утренний воздух и оглянулась. Те же поля и леса. Но у них были кардинальные отличия от остальных. Воронки, выгоревшая трава и постепенно выветривающейся запах гари. Эти места ещё не скоро забудут о рокоте войны.

Еврейские общины. С самого начала они объединились и стали единым целым организмом. Их власть простилалась на многие километры. Хартии потребовалось много сил и времени, чтобы покорить эти земли. Уж очень рьяно и отчаянно жители этих мест сражались за свободу.

Элизабет отвели к старейшине. Пареньку не старше девятнадцати. Это не мешало ему держать образ стереотипного представителя своего народа: очки с круглыми линзами, длинные загогулины по бокам, прозванными пейсами и крошечная шапочка на голове — кипа.

В кабинете тихонько тикали часы. В углу стоял сервант со старинным сервизом. На столе, среди огромного количества бумаг, Элизабет увидела золотой семисвечник. Минора, ведь так её называли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Чем обязан таким визитом? — его глаза бегали из стороны в сторону, изучая гостью.

— Разве я не могу неожиданно вас навестить?

— Евреев никто никогда просто так не навещает.

— И кто же это так сказал?

— Жизненный опыт. Что вам нужно? Вы нас разгромили и покорили. Мы присягнули вам на верность, платим в государственную казну налоги и ничего против вас не замышляем.

— От вас что-то можно утаить? — сокрушённо спросила Элизабет.

— Много кто пытался, но почти ни у кого не получалось.

Элизабет опустила глаза и глубоко вздохнула.

— Разведка доложила, — продолжила Лиза, — что с северных подножий Кавказских гор в сторону наших земель движется вооруженный чеченский отряд. Их приблизительно несколько сотен человек. Наша армия ведёт тяжёлые бои в столице и не может вас защитить. Поэтому я прошу вас о помощи.

— Ты хочешь, чтобы евреи отогнали злых горцев?

— Я не думаю, что они собираются вступать в вооруженную схватку.

— Что же ты от нас хочешь?

— Вам нужно выдвинуться на правый берег реки и стать заслоном от возможных набегов.

— Это двести километров от нашей ближайшей общины. Почему мы должны идти так далеко?

— Потому что если они пересекут реку, то двинуться на ваши земли.

— Это резонно, — поник еврей. — Будет разбой и грабежи. Дети и девушки подвергнуться опасности, — он задумался. — Хорошо, я соберу людей. Ваш господин может быть спокоен.

— Ещё кое-что, — Элизабет положила на стол мятый лист. На нём были зачёркнуты имена и фамилии, и лишь две избежали такой участи. — Ваши? — указала она на чистые буквы.

— Да, — не смело сказал еврей, глянув на имена. — Те ещё прохвосты. Не советую иметь с ними никаких дел.

— Они предатели. Неоднократно предавали ваши общины.

— Остальные зачёркнуты… Что вы с ними сделали?

— Мы их расстреляли. Как и подлежит предателям.

— Так почему вы и их не расстреляли?

— Потому что те были на нашей земле, а это ваши.

— Нет. Еврей никогда не поднимет руку на еврея.

— Тоже жизненный опыт?

— Нет, это Тора.

— Очень замечательно. И что нам теперь, их на руках носить? — Элизабет начинала злиться.

— Сколько существует ваше государство?

— Почти год.

— Ага, — хитро улыбнулся он. — Мы на этих землях уже три тысячи лет. Наш народ пережил рабство в Египте, Римское владычество, средневековые гонения, Хрустальную ночь и Холокост. Как вы думаете, выжили бы мы, если бы начали резать друг друга?

— Что вы предлагаете?

— Я их пошлю на самые опасные позиции. И пусть судьба решит за нас.

— Какой же вы хитрый народ. Всегда перекладываете ответственность на других.

— По-другому никак.

— Оружие поставить вам не сможем. Извините.

— Понимаю. Раньше мы откладывали на чёрный день деньги, а теперь оружие.

***

Гвин молча изучал документы в синей папке. Позади него по стойке смирно стоял Эрвин. Гробовую тишину нарушал лишь шум переворачиваемых листов. В глазах Гвина читалось разочарование и даже грусть.

— Это достоверная информация? — спросил Гвин с надеждой, что её опровергнут.

— Не думаю, что Крюгер станет заниматься клеветой.

— Хорошо. Я приму меры. Но не сейчас. Пока ещё рано, — альбинос отложил папку и стал барабанить пальцами по столу. — Оставь меня. Занимайся своими делами.

Эрвин молча кивнул и покинул комнату. Гвин изнеможённо облокотился об стол. Силы были на исходе. Оставалось потерпеть ещё чуть-чуть.

Позади себя Гвин услышал шаги.

— Я же просил оставить меня, — рявкнул он.

— Ты совсем стал обо мне забывать, — грустно сказал голос.

— Элизабет, — ответил он, не вставая. — Уже вернулась.

— Они готовы прикрыть наш тыл. Хотя, скорей всего, в этом не будет необходимости.