Триумф непослушания (СИ) - Хрущёв Виктор

— А ты ещё кто такой, блондинчик? Его личный профессиональный жополиз?

— Почти, — ответил Эрвин, испепеляя его взглядом. — Маршал армии Дивидеандской Хартии.

— Довольно, Эрвин, — прервал его Гвин. — Это мой старый друг. Мы с ним в детстве стояли друг за друга горой, но нас… — альбинос на секунду задумался, — разлучили.

— Я рад, что ты жив, братело! Пойдём на свежий воздух, нужно перетереть по нескольким важным вопросам.

— Опять меня втаскиваешь в какую-то авантюру? Последний раз из-за твоих выбриков мы все попали за решетку. Но, боюсь, что я не устою перед твоей харизмой. Эрвин, — обратился к нему Гвин, — я могу пропасть на какое-то время? Постарайся, чтобы тут всё не развалилось, пока меня не будет.

— Можете быть спокойны, господин.

Старые друзья под громкий смех покинули комнату. Эрвин лишь хмуро смотрел им вслед.

***

Солдаты, маршируя, пели песню, стараясь перекричать рёв моторов. Орудийная прислуга рыла стационарные позиции, чистила стволы пушек, разлаживала снаряды. Танкисты лежали на броне и, раздевшись до трусов, загорали под летним солнцем. Во мгновение ока пригороды столицы превратились в единый армейский организм, готовый выполнить всё что угодно по велению одного человека.

Гвин наблюдал за лениво текущей жизнью его армии, перебрасываясь короткими репликами с Пулей.

— Ты неплохо поднялся, дружище. Столько вояк. Сколько же их у тебя?

— Много, — уклончиво ответил Гвин. — Достаточно, чтобы взять столицу.

— Ты изменился. Старый Холод всегда был вспыльчивый, лез на рожон и дёшево понтавался.

— Ничего во мне не поменялось, Пуля. Просто нужно уметь сдерживать в себе свои изъяны. Такой он простой залог успеха.

— А говорят, что тюрьма способствует окончательной деградации. Вижу, на тебя это правило не распространилось.

— Я слышал, что тебя посадили в «Белый Дельфин» на десять лет.

— Я же оказывал сопротивление при задержании, — усмехнулся Пуля, почесывая тёмную бороду. — Вот господа присяжные и отправили меня в пристанище самых матёрых головорезов.

— Меня с Козырем скорей всего бы тоже отправили. Только нас почти сразу повалили мордой в пол. Наверное, это нам и скостило срок.

— А что стало с Козырем?

— Он не смог принять нашу новую реальность, — немного подумав, ответил Гвин.

Пуля молча посмотрел на него карими бусинками, но ничего не ответил. Альбинос продолжил:

— Что же я это всё о себе. Как ты сам, приятель? Зная тебя, ты точно тут не скучал.

— После побега сколотил из братвы небольшую группу. Пытались отхватить от города небольшой кусочек. Ничего не вышло и пришлось быстро сматывать удочки. Город принадлежит множеству мелких банд и группировок. Они настолько типичны и одинаковы между собой, что даже не хочется кого-то из них выделять. Правда, сейчас они скорей всего, как ошпаренные петухи, думают, как отстоять свой привычный порядок.

— Ты хотел мне помочь, — напомнил Гвин.

— Да, хотел. Сейчас даже ещё больше. Предлагаю тебе экскурсию в мои хоромы. Там ты всё поймёшь.

— Выбора у меня нет, — вздохнул альбинос.

***

Центральная площадь. Огромная, величественная, бескрайняя и запущенная. Давно не стриженные деревья давали густую тень, а трава захватывала территорию асфальта. От фонтанов остались лишь пустые каменные сосуды. Плитка начинала покрываться паутиной из трещин. На флагштоке так и трепыхался флаг сгинувшей страны, неся только ему понятную службу.

Пятеро фигур молча расположились вокруг поломанной лавки. Один опёрся о дерево и курил. Двое просто уткнулись в землю. Ещё один ходил взад-вперёд, не в силах остановиться. Последний же стоял к ним спиной, наблюдая за пустынным городом.

Нужно было что-то делать, но всех гложило чувство, что скоро они станут такими же, как площадь. Брошенными и запущенными.

— Если будем просто молчать, — подал голос парень с сигаретой, — то нас точно прихлопнут.

— Если бы мы знали, как разрулить этот писец, — ответили ему двое с лавки, — то тогда бы не собирались.

— Давайте по порядку. Что стряслось?

— Всё было как обычно. И тут откуда не возьмись, появился трындец. Со всех сторон на нас попёрла вооруженная армада. Их тысячи. Они хорошо вооружены и обучены. Наши люди пытаются их сдерживать, но хрен там. Откуда они такие красивые нарисовались?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ими управляет какой-то седой хрен, — ответил нарезающий круги. — Они приехали со стороны военных баз. Запаслись танками, пушками, маслинами и решили нас прижать.

— Все же понимают, что отсидеться в укромном уголку не получится? Поднимаем всех людей и встаём в оборону. Будем надеяться, что отобьёмся. Эй, — обратился он к стоящему спиной, — ты с нами?

— Я вас на болту вертел, — буркнул он. — И вообще манал всё это. Но я с вами.

— Вот и ладушки.

***

Первое, на что обратил внимание Гвин когда спускался за Пулей: острый запах нечистот. Он не сразу заметил ведро, куда гадили все жители пристанища мёртвых. Внутри оказалось темно и неестественно сыро. Несмотря на это, здесь уже долгое время жили люди. Дырявые матрасы прямо рядом с надгробиями, несколько керосиновых ламп, едва разгонявшие тьму, вещи, оружие. В щелях между каменных плит томились окурки, битое стекло и иглы от использованных шприцов. По периметру комнаты стояли мраморные статуи. Их белые облики начинали покрываться слоем пыли и грязи. На фоне одиноких скульптур выделялись три, нарушившие негласное правило одинокой вахты и разделившие последний приют вместе.

Трое друзей, нашедших здесь покой. Каждому на вид по лет сорок. Никто из них не мог подумать, что смерть придёт так неожиданно. У могильных надгробий лежали уже порядком истлевшие розы. Памятники начинали постепенно зарастать. Ещё несколько лет и никто не вспомнит, что здесь было кладбище когда-то влиятельных людей. Гвин сразу понял, что видит перед собой криминальных отморозков. Рыбак рыбака видит издалека. Кто сказал, что это правило не должно распространяться на его ремесло?

— Почему база именно в мавзолее, Пуля? — спросил Гвин, смотря в непроницаемые глаза одного из памятников.

— А кому придёт в голову шманать мавзолей, Холод? — улыбнулся Пуля.

— Только тебе. Всегда подозревал, что у тебя есть пунктик по отношению к жмурам.

— Напрасные мысли. Все трупы мы перезахоронили. Не очень хочется ночевать с мертвяками. Даже если это семья аристократов и авторитетов. Помню, в одном из могильников нашли свежий труп девчушки. Будто ещё вчера жила. Как пелось в пьесе: «Конец, хоть высосал, как мёд, твоё дыхание, не справился с твоею красотой. Тебя не победили: знамя жизни горит в губах твоих и на щеках, и смерти белый стяг ещё не поднят».

— Вижу, ты время в тюрьме зря не терял.

— По сравнению с тобой, я почти ничего не сделал.

— Мне просто повезло с соседом по камере.

— Важная шишка?

— Да или нет. Не знаю. Но он воспитал во мне что-то большее, чем мелкий торгаш наркотой, — Гвин на секунду отвёл взгляд от памятника. — Не важно. Какого чёрта ты привёл меня сюда?

— Как ты думаешь, кто перед тобой?

— Без понятия. Но просто так никому памятники не ставят.

Пуля подошёл к статуе и провёл по белой щеке. На ладони остались следы от грязи.

— Я расскажу тебе одну из историй этого города. Это было так давно, что о ней почти забыли. Я сам узнал о ней случайно, и она очень показательна ко всей нашей жизни. Да, Петюня? — обратился Пуля к памятнику и потрепал по жирной щеке, затем опёрся ладонями о плечи и выдержал театральную паузу. — Жили-были три друга: Петюня, Картавый и Монгол. Страх наводили на Град древний, от борделей на Караване, казино и торговых точек в центре, до притонов на окраинах. Всё шло замечательно, и встретили бы наши ребята счастливую старость в семейному кругу. Да, Картавый? Но тут на их пути стал добрый мо́лодец из мусоров.

— И кто это был?

— Не знаю. Да и это неважно. Но молодец очень конкретно взял их за яйца. Разозлились они на молодца. Что только с ним не делали: и красавец заморских ему подсылали одну краше другой, чтобы утонул в любви и забыл о гиблом деле. И златом на безбедную жизнь подкупали. И власть в Граде древнем вместе с ним хотели разделить. Ничего не помогало. Уж очень сукин сын хотел справедливости. И решили они тогда молодца мочкануть. Да, Монгол? Призвали они злого хасида из пустынь сирийских. Узнал об этом молодец. И тогда Петюня чисто случайно узнал, что Картавый хотел вытурить его из общего бизнеса. Картавый чисто случайно узнал, что Монгол трахает его жену. А Монгол, ну совсем чисто случайно узнал, что Петюня его клиентов к себе заманивает. Забыли трое друзей о молодце и мочканули друг друга.