Поселок - Кир Булычев

- А насколько мне известно, - сказал Старый, - передатчик катера совершенно цел. И мы не думали о нем, потому что нам не приходило в голову, что можно выйти на связь с кем-то на этой проклятой планете.

Стало очень тихо, словно Старый сказал эти слова на непонятном языке. И каждый для себя переводил их.

- Ого, - пробасила в тишине Луиза. - Это же меняет дело.

Это меняет дело, повторил про себя Олег. Это меняет дело. За минуту до слов Старого путешествие к кораблю было жертвой, подчинением холодной и разумной Необходимости. Каждый шаг к кораблю уводил от Марьяны и отнимал у нее и ребят шанс спасения. Минуту назад, уже подчинившийся ненавистной Необходимости, Олег проклинал поход и тех, кто заставил его идти к "Полюсу", все были врагами, потому что готовы были примириться с гибелью Марьяны… Идея Сергеева, хоть и дававшая некую тень надежды, не обещала надежды немедленной… Какое хорошее, доброе лицо у Старого. Какой он умный и мудрый. А почему не я? И тут же возникло, как удар, как позор, понимание, что о передатчике на планетарном катере должен был вспомнить он, Олег. И не нужно было никакого полета на воздушном шаре к реке. Уже давно, десять дней назад, две недели назад надо было лететь на "Полюс" и вызвать земную экспедицию…

- Я должен был об этом подумать раньше, - сказал Сергеев. Он был мрачен, будто слова Старого его не обрадовали. И Олег понял почему: он был отцом Марьяны и думал сейчас так же, как Олег. И был зол на себя так же, как Олег. И тогда впервые Олег ощутил свое родство с Сергеевым - они оба любят Марьяну.

- Чего же мы стоим?! - Олег сначала услышал этот крик, а потом только понял, что это кричит он сам. - Надо сейчас же идти.

- Сначала соберем все по сусекам, - сказал Вайткус, - чтобы вы не померли с голоду.

* * *

- Ты уходишь с утра? - спросила Лиз, когда все расходились.

Эти дни она к Олегу не подходила, молчала, только смотрела на него издали пристально и жалко. И мать с Олегом тоже не говорили о том вечере. Олег вроде бы понимал, что виноват он сам - не надо было жалеть Лиз и тогда бы он не стал обманщиком, ведь трудно даже представить себе подлеца, который целуется с девушкой, когда другая, которую он любит, погибает в диком лесу. И потому он просто старался об этом не думать, а думал о Марьяне и походе к кораблю. И это у него, надо сказать, отлично получалось. Как будто Лиз и не было в поселке. И потому, когда она подошла, Олег сразу вспомнил и ощутил свою вину, и в нем возникло недоброжелательство к Лиз. Даже к тому запаху душистой травы, который вновь исходил от нее. И наверное, он сказал бы что-нибудь несправедливое и обидное, но в тот момент он уже был в походе, в горах, он уже включал рацию…

- Ухожу, - сказал Олег. - Не надо меня жалеть. У меня все в порядке.

- Да, конечно, я очень рада. Но мне за тебя страшно. Ведь мне ничего от тебя не надо, понимаешь, только чтобы ты на меня не сердился и помнил меня.

- Хорошо, - сказал Олег, кидая взгляд вокруг, не слышит ли кто-нибудь разговора, - я буду помнить. Ты не волнуйся.

- Пойдем вечером погуляем, - сказала Лиз очень тихо, одними губами.

- Погуляем?

- За изгородь, недалеко.

- Да ты что? - искренне удивился Олег. - Я всю ночь буду собираться, мы с рассветом выходим.

- На немного, - просила Лиз. - И ты вернешься.

- Посмотрим, - сказал Олег.

Ему опять было жалко эту девушку, и в его руках и губах жила стыдная, но неизгладимая память о ее коже и ее губах, он понимал, что нельзя никуда с ней ходить, и не хочется, ведь в самом деле не хочется…

И он убежал в мастерскую, чтобы помочь Сергееву сделать кошки - железные крючья, с которыми легче лазить по ледяным склонам. А потом он забыл о Лиз.

А она долго стояла у изгороди, подальше от ворот, в тени, ждала, хоть и сама не верила, что он придет. Потом замерзла и побрела спать, а Олег вернулся к себе еще позже, когда Сергеев выгнал его, чтобы выспался перед выходом.

И только когда ложился, Олег вспомнил о Лиз и подумал с облегчением: "Ну и хорошо, что я забыл".

Глава седьмая

На этот раз торжественных проводов не было. Не то настроение, да и не тот поход.

Было совсем рано, ребятишки еще спали, у ворот собрались только старшие, и прибежала Фумико, она до последнего момента надеялась, что ее возьмут. Она подслушала, что Олег будет разговаривать по радио с теми, кто спасет Казика, и хотела слышать, как это все будет происходить. Но конечно, и речи не могло быть о том, чтобы ее взять в горы: она слабенькая, будет обузой.

От своей хижины спешила Лиз. Она несла мешочек. Лиз не проспала, но задержалась, отыскивая, что бы вкусное дать с собой Олежке. Она была как мышка - всегда прятала вкусные вещи, но порой забывала о них. А теперь перекопала все и нашла сладкие корешки, ком сахара, еще прошлогоднего, и жалкие остатки своей зимней попытки испечь пирог. Лиз хотела завернуть все покрасивее, но спешила и не получилось - пересыпала все в обыкновенный мешочек, с которым ходят по грибы, и побежала к изгороди.

Олег взял мешочек, ему казалось, что все смеются. Лиз стояла в двух шагах и смотрела на него так, словно хотела втащить к себе в глаза.

Мать подвинулась, чтобы встать между Лиз и Олегом, и стала поправлять ему воротник куртки. Олег не сопротивлялся.

- Ладно, - сказал Старый, - времени тратить не будем.

- Сегодня все на прополку пойдут, - сказал Вайткус.

Голос у него дрогнул, и Олег догадался, что Вайткусу плохо - все уходят, а его оставляют с женщинами и детьми. Но у Вайткуса были слабые легкие и болело сердце. Ему нельзя далеко ходить. И он очень много делал - на нем был огород и все хозяйство.

Заплакала Линда. Она ни слова не сказала, но плакала. Еще недавно она провожала Томаса, и Томас не вернулся. А теперь она с Сергеевым, и вот он тоже уходит.

Олег с Сергеевым поправили мешки и быстро пошли к горам. По земле стлался туман, чуть парило, день обещал быть теплым. Олег спешил, он угадывал вехи их прошлогоднего пути. Сергеев во всем слушался его - он верил памяти Олега. Они почти не разговаривали, только по делу.

Гриб-гигант был на прежнем месте, он даже подрос за зиму. Они не задерживались возле него - уже темнело и Олег хотел дойти до пещеры, а может, если удастся, и дальше. Каждый день они должны были проходить больше, чем в прошлом году.

* * *

Они хотели начать переправу через широкий рукав с рассветом, но, пока укрепляли расползшийся за ночь островок, Марьяна заснула. Она ночью не выспалась, а тут пригрелась и заснула. Дик с Казиком не стали ее будить, они отошли подальше по берегу и ждали, пока она проснется.

- Устал? - спросил Дик.

Казик удивился. Дик никогда не спрашивал о таких вещах. Если мужчина устал, это его дело. Если ты сильно устал, то Дик возьмет у тебя мешок или добычу. Ничего не скажет, просто возьмет. "Может, он тоже устал?" - подумал Казик. А вслух сказал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});