Робот-зазнайка (сборник) - Генри Каттнер

Однако эти соображения не раз служили аргументами для различных антидемократических построений. Роберт Хайнлайн, например, в романе «Пропасть» показывает своеобразную организацию «сверхчеловеков», которая намеревается захватить власть над миром, а со временем, генетически обособившись, сделаться неким новым биологическим видом человека, правящим другими, низшими видами. Эти «сверхчеловеки» так же отличаются от обычного человека, «как солнце отличается от свечи», и поэтому отношения между ними могут быть только одного рода — отношения между неограниченной властью и покорными подданными. Их разделяет и должна разделять пропасть.

А Хогбены — простые ребята. Им хочется только, чтоб никто их не трогал. Главное для них — быть как все. И если они все-таки не «как все», то лишь в самом хорошем смысле.

Хогбены живут по нескольку тысячелетий. И то, что другим кажется вечным, им — преходящим. То, что другим представляется значительным, им — удивительно мелким. Казалось бы, всех запугал местный босс Гэнди, а вот Сонк, совсем мальчишка для Хогбенов, с ним справился! Он выбрал для этого простейший способ — заставил Гэнди рассказать о себе правду.

Сознание у Хогбенов наивное. Они по-народному непосредственны. И Каттнер любит их за то, что они сохранили эту непосредственность, другими утраченную. Именно эта непосредственность многое помогает разглядеть из того, что другие не замечают. Хогбены живут тысячелетия, а им ничто не примелькалось, им все интересно.

Хотя иногда — порядком противно. Именно в этих рассказах мы на каждом шагу встречаем возмущение конформизмом, корыстью, хамством и тем, что на Западе принято называть «эмоциональным фашизмом». Чего стоит хотя бы это гнусное порождение озверелого собственничества, мистер Енси из рассказа «До скорого!». Когда-то кто-то (он не заметил кто) наступил ему в Нью-Йорке на ногу, и он теперь хочет уничтожить весь свет, чтоб среди прочих пострадал и неизвестный обидчик. А скучно мистеру Енси на обезлюдевшем свете не будет: он и сейчас живет без людей. Вот только разве некому пакости делать.

Вообще-то на свете удивительно интересно — мир такой разнообразный, и они, Хогбены, сами такие разные. Жаль только, что со временем этого разнообразия поубавилось и вокруг появилось столько людей друг на друга похожих, стертых — унифицированных, как сказал бы «прохвессор» (из рассказа «Профессор накрылся»). Сам Сонк Хогбен так не сказал бы. Он этих ученых слов не понимает.

Любопытно, что изобретатель Гэллегер, герой еще одного обширного цикла рассказов Каттнера, тоже не слишком все эти ученые слова понимает. Замечательные изобретения появляются у него по наитию. Тут действует скорее подсознание, чем разум. То, что он делает, относится к естественным способностям человека. Поэтому Гэллегеру и в голову не приходит перед кем-то гордиться, как-то себя выпячивать.

Хогбены, Гэллегер и многие другие герои Каттнера человечны — вот что в них главное.

И это, по мнению Каттнера, главное, в чем нуждается мир. Каттнер верит в прогресс. Не в безликий, а в связанный с человеком и обусловленный его развитием. Причем развитием всесторонним. Никакие успехи разума в ущерб душе его не устраивают. На каком-то этапе развития человечества умственный его уровень будет обусловливаться нравственным уровнем.

В этом отношении особенно примечателен известный рассказ Каттнера «Авессалом». Гениальный мальчик, названный по имени непокорного сына царя Давида, поднимает бунт против отца. Но он бунтует потому, что отец руководствуется формальным законом, а он — более высоким, нравственным, потому что отец «потерял способность удивляться», а он — нет, потому что все, что он говорит, — правда, а то, что говорит отец, — лицемерие. Он способнее отца. Но кроме того — выше и чище. Это самое важное. Физической силе он противопоставил не только умственную, но и нравственную. И победил. Он не просто Отстоял свое право учиться чему хочет, — он отстоял себя как личность. Ему теперь никто не будет заглядывать в мозг, как соседи Хогбенов заглядывают к ним в замочные скважины.

Человек — это очень много. И герои Каттнера стремятся развить свои лучшие качества не для того, чтобы возвыситься над людьми, а для того, чтобы ими стать. У Каттнера есть только одна мерка для всех его героев. Ни место в обществе, ими занимаемое, ни удачливость или неудачливость их его совершенно не трогают. Человек ценится исключительно по достоинствам разума и души. Этой мысли Каттнер порой придает подчеркнуто парадоксальную форму.

В рассказе «Маскировка», например, Каттнер доставляет победу человеку, сохранившему только свою личность и разум. Он даже не человек в общепринятом смысле слова — он трансплант, маленький металлический цилиндр, куда пересажен мозг погибшего во время катастрофы космонавта. Но он — значительная личность, и победа ему достается по праву.

Что же касается людей, больше всего мечтающих о внешнем успехе, то это потому, что ни на что лучшее они не способны. Но именно такие люди мечтают править другими, считает Каттнер. Именно они представляют наибольшую опасность для человечества. Хорошо, что удалось вовремя остановить Денни Хольта (рассказ «Работа по способностям»), — он мог стать всемирным диктатором…

И совершенно так же не доверяет Каттнер тем, кто пытается обособиться от людей. Иногда их легко понять, как героиню рассказа «День не в счет», загнанную в подземное убежище вездесущей рекламой. Но Айрин не только жертва, она и преступница. Избавление для нее — это новые страдания для любимого человека.

Самыми отвратительными преступниками кажутся Генри Каттнеру (и Катерине Мур — этот рассказ написан ими вместе) пришельцы из будущего в рассказе «Лучшее время года». Эти искатели наслаждений и зрелищ спокойно наблюдают гибель города и эпидемию новой страшной болезни. Они могли бы помочь людям, но зачем?

Каттнер — против невмешательства. Он за то, чтобы люди всегда были вместе и всегда друг за друга. А для этого они постоянно должны быть во всеоружии человечности.

Правда ли, что было много Каттнеров? Правда, если говорить о многообразии стилей и сюжетов, которыми пользовался этот писатель. Но за всем этим стоял один Каттнер, человек с единой нравственной позицией. Человек, который вмешивался в жизнь ради того, чтобы сделать ее человечнее.

Ю. Кагарлицкий

Примечания

1

Or Else (1953)

2

Estoy perdido — Я пропал. — Здесь и далее исп.

3

los Estados Unidos — Соединенные Штаты Америки.

4

cabro'n — грубое ругательство.

5

De veras? — Неужто?

6

Norteamericanos — североамериканцы.

7

las peliculas — в кино.

8

a los senores — сеньора.

9

Muchas gracias, senor — большое спасибо, сеньор.

10

Quie'n sabe! — Кто знает!

11

Ia voy, senor — Иду, сеньор.

12

Al fin — здесь — покончим на этом.

13

Adio's, senor — Прощайте, сеньор.

14

Vaea con Dios — С богом.

15

12

16

amigo — друг.

17

Absalom (1946)

18

Брат — обращение, принятое среди квакеров. — Прим. перев.

19

Атропа — в древнегреческой мифологии одна из трех Мойр, богинь человеческой судьбы, ножницами перерезала нить жизни. — Прим. перев.

20

Саббатический год — годичный оплаченный отпуск для повышения общеобразовательного уровня. — Прим. перев.

21

Exit the Professor (1947)

22

Year Day (1953)

23

Pile of Trouble (1948)

24

The Eg Machine (1952)

25

боязнь открытого пространства

26

да здравствует отвага (фр.)

27

Этаназия — легкая, мгновенная смерть.

28

The Proud Robot (1943)

29

Caveat emptor (лат.) — пусть покупатель будет осмотрителен. Термин гражданского права, означающий, что качество товара — на риске покупателя.

30

Библия, Книга притчей Соломоновых, гл. 20, ст. 1.

31

Истина в вине (лат.).

32