Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита

— Нет.

Его «нет» было сравни хлёсткой пощёчине. Я даже вначале решила, что ослышалась.

— Вань… — еле выдавила из себя, ещё не веря, что он с ними заодно. Не могла я поверить в это! Мы же с ним были партнёрами на последнем задании. Или он тогда уже был завербован? — Почему? — произношу чуть слышно. Я хочу знать, почему он предал нас и подставил меня.

— Мне нужны ответы, — пропустил он мой вопрос мимо ушей, — и ты мне их дашь. Вопрос только в том, как я их получу: по-хорошему или по-плохому. Какой вариант выбираешь… дорогая? — Последнее слово произнёс с сарказмом, только взгляд его был холоден.

Я вновь почувствовала себя той молоденькой глупышкой, чувства которой он когда-то безжалостно растоптал. Ничего не меняется, словно и не прошло восемь долгих лет. Я по-прежнему его люблю, так сильно, что самой страшно. А он только одним своим «нет» разбивает моё сердце вдребезги. Но в этот раз осколки превращаются в прах — больше не восстановить.

— Катись в ад! — цежу сквозь зубы и отворачиваюсь — не хочу его видеть, слишком больно.

— Как грубо… — усмехается он, подходя ближе. — Не нравятся эти варианты, готов предложить ещё один. Вот с помощью него ты мне всё расскажешь… Ты же знаешь, насколько я могу быть убедительным.

Я вздрогнула от неожиданности, почувствовав его горячую ладонь на своей коже.

— Не трогай меня! — закрутилась я, пытаясь сбросить его руку.

— Да что ты говоришь… — тихо засмеялся он, продолжая поглаживать мой живот.

Я не хочу, чтобы он трогал его.

— Ты не имеешь права ко мне прикасаться. Убери руку, сказала! Иначе…

— Иначе что? — иронически приподнял он бровь. — Испепелишь меня взглядом? Так мы это уже проходили, ничего у тебя не получилось. А так же хочу напомнить, раз память у тебя девичья, что для твоей профессии, кстати, это непростительно. Я… — пауза, которая бьёт по нервам… — имею законное право не только прикасаться к тебе. Вспомнила? — Берет рукой меня за скулы, заставляя смотреть на него. — Я спрашиваю, вспомнила, кому ты принадлежишь?

Он буквально испепелял меня полным ярости взглядом.

Я замотала головой, пытаясь вырваться. О да, я всё помню! Ты давно не тот весёлый парень, в которого я, будучи подростком, влюбилась. Ты сильно изменился, стал жестоким, бескомпромиссным человеком. И, несмотря на это, я продолжаю тебя любить. Презираю себя за эту слабость!

— Твои «законные» права — фикция! Я себе принадлежу… Себе! — прокричала ему в лицо эти слова, пытаясь не разрыдаться в голос.

Его предательство ранило меня, но не убило, у меня есть веская причина продолжать жить.

— Продолжай себя убеждать в этом, наивная моя, хотя сразу предупреждаю — бесполезное занятие. — Он убирает руку с моего лица и делает шаг назад. — Ладно, пора завязывать с прелюдиями и переходить к одному из основных блюд. Я жду объяснений! — пророкотал он, доставая что-то из кармана пиджака, при этом его взгляд мне ничего хорошего не сулил.

Когда я увидела предмет в его руке, мне показалось, что я лечу прямиком в бездну.

Не-е-ет! Только не это!

— Откуда… — начала я, смотря с ужасом на тест у него в руке.

— Не продолжай, ответ я получил. — Зло усмехнулась он, и он тут же как рявкнет: — Как ты посмела скрыть от меня беременность?! Я тебе не банк спермы. Я, мать твою… я твой муж и отец ребёнка и имею одинаковые с тобой права на него! Высек бы, ей-богу! — Он запускает пятерню в волосы, взъерошив их, и с такой болью в голосе произносит, что у меня сердце сжалось от жалости: — Звезда, ну вот как ты могла так поступить со мной, а? Такой момент испоганила!

— Вань, ты же был против беременности. — Я поморщилась — голова ещё болела. — Вот я и подумала…

Иван покачал головой и, подойдя ко мне, освободил от наручников мои руки.

— Раз ты так хреново думаешь, я буду делать это за нас двоих. Даже наказать тебя не могу, — он тяжко вздыхает, — ты всегда из меня верёвки вила…

Целует запястье и вновь переводит взгляд на лицо.

Я замираю. Ещё не могу осознать, что он не орёт, как на том видео, и не требует избавиться от ребёнка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— …Вот стоит мне посмотреть в твои глазки, и всё вся злость сходит на нет. А я ведь злой сейчас был, очень… Сильно болит? — прикасается к моей голове.

— Терпимо. Вань, я не буду делать аборт.

— Какой, к херам, аборт?! — рявкнул он и уже тише: — Извини. С чего тебе в голову взбрело, что я не хочу ребёнка?

— Таблетки, что ты мне дал, красноречиво об этом говорили.

— Это витамины! — вновь рявкнул.

— Да я-то откуда знала, что это витамины?! — заорала тоже. — Ты мне даже не намекнул! Я же спрашивала тебя, а ты всегда уходил от ответа! Сам создал такую ситуацию, а теперь я крайняя, да?!

— А тебе не приходила мысль, что я боялся?

— Чего, Вань? Ответственности?

— Вот последнего я никогда не боялся. Тебя я боялся расстроить! Вдруг бы сразу не получилось, ты бы начал себя винить. Я не хотел этого, решил, пусть идёт всё своим чередом. Вспомни, я никогда не говорил, что не хочу ребёнка. И не говорил «пей противозачаточные». — Он встал. — Пить будешь? — Я мотнула головой. — А я выпью, в горле пересохло, давно столько не орал. Но я, между прочим, дал их специально, они специально разработанные для тебя, их нужно было принимать до и во время беременности… — он замолчал, припав к стакану с водой.

Видимо, даже не понял, что проговорился. Ну я решила: если и выяснять отношения, то до конца, ничего не оставлять на завтра.

— Вань, я знаю, что ты пять лет назад участвовал в эксперименте и потом у тебя были проблемы. Не пойму только, зачем тебе это нужно было?

Вначале он поперхнулся. Поставив стакан на тумбочку, рассмеялся, вот только смех был с примесью боли. Отсмеявшись, он покачал головой:

— Звезда моя, кто тебе эту глупость сказал? Я бы ни за что на свете по доброй воле не стал участвовать в таком дерьме. Не так я хотел тебе рассказать об этом… Ну да ладно… Только поклянись, что больше никому не расскажешь о том, что сейчас узнаешь.

— Обещаю.

— Моя мама нелегально попала в Германию, кое-то об этом узнал и решил воспользоваться случаем. Был один мерзавец, который задался целью создать сверхлюдей. Он находил женщин, которых никто искать не будет в случае неудачи, и испытывал на них свой экспериментальный препарат, мотивируя их тем, что беременность протекает с осложнениями. Не одна моя мама была жертвой этого мерзавца. Женщины даже не догадывались, что с ними делают. Итог: на свет появились дети с некими преимуществами. Но со временем что-то пошло не так. Это дети были агрессивны и среди них есть те, кто сошёл с ума.

— Вань, но ты же не агрессивный.

И опять смех, от которого мороз пробегает по коже.

— Звезда моя, опять ошибаешься. Меня можно сравнить с вулканом, который ошибочно считают спящим, но в действительности внутри меня клокочет и требует освобождения раскалённая добела лава. Просто я научился контролировать и перенаправлять ее энергию в полезное русло. Если ты имеешь в виду в детстве — ну так мне повезло, что мама уехала из Германии. Это и спасло меня от безумия. Но от судьбы никуда не уйдёшь, и в итоге я всё равно попал в лапы этого мерзавца. И на этот раз он приготовил особенный… — вновь на лице Ивана появилась горькая усмешка, — разработанный лично для меня препарат. Я — его триумф, но этого ему было мало, эта тварь хотела большего. Знаешь, что мне помогло выжить?

— Нет… — произношу едва слышно, борясь со слезами.

Нельзя показывать их Ивану. И я не заплачу ради него. Мужчины не любят, когда их жалеют. Они такие странные — хотят этого, но не любят. Сложно их понять, как и им нас. Да и не стоит пытаться, нам нужно всего-то научиться принимать друг друга такими, какие мы есть.

— Ты…

Я даже не знаю, что сейчас почувствовала: радость, восторг, счастье? Не могу сказать точно. Но сердце впервые встрепенулось без страха и боли, словно в этот миг все рубцы от старых ран исчезли.

— …Ведь недаром отец называет тебя звездой. Не знаю, как для других, но для меня ты всегда была путеводной звездой, которая своим сиянием освещала мне путь в кромешной тьме. Я засыпал и просыпался с мыслью о тебе, ты — центр моей Вселенной. Ты моё солнце, дарящее жизнь…