Метод Нестора - Яна Розова

Сегодня еще круче вышло. Олежка только проснуться успел в двенадцатом часу, как в дверь позвонили. Он посмотрел на часы и вспомнил мать, которая всегда Онегина цитировала, когда ее сынок в выходные отсыпался. Вот же дура! А она хотела, чтобы он к семи уже зарядку сделавши, яишенку для всей семьи жарил! Щас!!!

Чапая по коридору, Олежка тихо матюкал раннего посетителя. Но, открыв дверь, ругню прекратил. На пороге стояла маленькая рыженькая женщина, одетая в коричневую стеганую куртку. Выражение лица у нее было смущенное.

— Здравствуйте, — сказала она тихим звенящим голосом. — Я сотрудница вашей жены.

— А!.. — сказал Олежка, он не очень хотел встречаться с сотрудниками Аньки, но ведь и они ничего толком не знали, даже жалели его. Особенно бабы. Так что он принял страдающий вид.

— Я пришла деньги отдать, — рыжая опустила глаза.

— Какие еще деньги? — вот новости! — Входите!

Пройдя в прихожую, посетительница поспешила объясниться:

— Я недавно заняла у Анечки две тысячи. Думала, что удастся через пару дней отдать, но попала в больницу и вот, только сейчас смогла принести.

— Могла бы и не отдавать, — ляпнул Олежка, исходя из собственных представлений о чести и порядочности.

— Нет, — ответила рыжая. — Я так не могу. Вот деньги.

Она протянула Олежке две синеватые бумажки и он жадно схватил их, соображая, сколько дерьма он получит за них у Ежа, который поставлял ему дурь.

— Вы-то как? — услышал он робкий вопрос.

Олежек отвлекся от мечтаний и легко вошел в заученную роль:

— Кошмар, — всхлипнул он. — Знаешь, это просто ужас! Я Аньку так любил, так любил! И сынка ее, Артемку, полюбил. Сам бы на тот свет отправился, да надо же кому-то за их могилками ухаживать!

— И когда ты на кладбище в последний раз был? — рыжая смотрела на него внимательными серыми глазами, но Олежка этому особого значения не придал.

— Вчера был, — он снова жалобно всхлипнул. Вчера он был, конечно, только не на кладбище.

Женщина кивнула ему сочувственно и повернулась к выходу. Закрывая за ней дверь, он услышал звенящее: «Сука!», но решил, что послышалось. Не могла же милая интеллигентная женщина сказать такое!

Деньги жгли ему руки, и к вечеру он был уже под кайфом. Дома не сиделось, потому что немного бабок после общения с Ежом осталось. Хватит пива попить! Олежка достал из шифоньера кожаные штаны, натянул их на свою верткую задницу и отправился в ближайший гадюшник. Самое время найти жалостливую к его горю девочку и привести ее домой.

Девочка в гадюшнике нашлась быстро. Такая ладненькая, худенькая и отвязанная на все сто. Она сама присоседилась к его столику и сама угостила красивого печального парня пивом. Слово за слово, разговор стал горячее. Ее ручка уже гладила его колено, а пухлые яркие губки облизывал быстрый остренький язычок. Олег понял, что пора и сказал:

— У меня хата есть, пойдем?

— Ишь ты, — засмеялась она, откинувшись на стуле. В декольте ее майки подрагивали упругие груди. — Хата у тебя? Пошли, ковбой, потанцуем!

— Нет, пойдем ко мне!

— Ты не понял, — она снова облизала губы. Ее черные глаза смеялись. — У тебя и потанцуем! На твоей кровати! Теперь понял?

Олежка хихикнул, представляя себе эти танцы. Они поднялись и пошли к выходу. Луценко был занят своей новой подружкой и поэтому не заметил, что следом за ними поднялись еще двое: здоровые парни, неторопливо разминавшие кисти рук.

На улице парочка пошла вдоль темнеющих домов.

— Вот блин! — новая девушка Олежки, вдруг высвободилась из его объятий.

— Ты чего? — спросил он.

— Мне в кусты надо! Очень! Надо было в кафе сходить, но я забыла!

— В кусты? Хорошее дело! — заржал Олежка.

— Нет! Ну, — она засмущалась: — мне одной надо! Давай свернем?

— У меня тоже есть туалет, — заартачился парень.

— Ну, пожалуйста! — просила девушка. — Я уже не могу!

Они свернули в боковую улицу, но, увы, на боковой улице тоже не было кустов! Пришлось пройти дальше, до самого Парка. Там подружка нырнула за дерево и пропала. Олежек остался стоять на том самом месте, где обрывался асфальт. Метрах в десяти горел тусклый фонарь, снег под ним казался желтым, а дальше — синим и серебристым. Вдруг в желтом кругу появились две огромные мужские тени. Они двигались в направлении Олега. Нырнули в синеву, возникли рядом с ним.

— Прикурить не найдется? — спросил один из двоих.

— Что вам надо? — Луценко испуганно попятился назад.

— Нам тебя надо, выродок! — сообщил второй верзила.

От первого удара он вскрикнул, после второго — стал звать на помощь, третий и четвертый заставили его захлебнуться кровью, на пятом он упал, а несколько последних тычков лишили Луценко сознания. С трудом открыв глаза, он понял, что нападавшие скрылись. Он хотел пощупать левый карман куртки, чтобы убедиться в наличии бумажника, но правая рука от усилия только загорелась болью, так и не пошевелившись. Луценко громко и жалобно застонал. Кажется, перелом! Судя по всему, сломана была не только рука.

Вдруг со стороны леса заслышался стук женских каблучков. Он размеренно приближался к лежащему Олежке со стороны головы, поэтому парень не видел подходившую женщину. Впрочем, Луценко не сомневался — это та шлюшка из кафе. Она вызовет «скорую» и Олежке помогут!

Женщина, однако, на помощь не торопилась.

«Одурела совсем? — зло подумал парень. — Я тут в снегу валяюсь, подыхаю, а она еле задницей шевелит!»

Она, не прибавив шага, размеренно прошла мимо Олега и остановилась у его раскинутых ног. Так, чтобы лежащий мог увидеть ее лицо.

— Помоги... — простонал Олежек, на этот раз совершенно не прибедняясь и не пытаясь вызвать жалость. Не услышав никакого ответа, он пригляделся и даже передернулся весь от неожиданности: — Анька?

Прямо над ним стояла его покойная жена. Фонарь светил ей в спину, но Луценко узнал каштановые пышные кудри, почти скрывавшие лицо, покатые женственные плечи и полные бедра жены. Она была одета только в черные брюки и серую блузку, волосы были перехвачены черной траурной лентой. Олежек вспомнил — именно так она была одета, когда он вынимал ее из петли.

— Анька, ты чего? — спросил он, прерывисто дыша и пытаясь приподняться на локте. — Ты жива?

Она молчала. Олежка стал пытаться отползать назад, от нараставшего ужаса он почти не чувствовал боли. Ему удалось отползти на тридцать сантиметров от привидения, но оно в один шаг свело преимущество на нет.

— Не надо, — хрипло попросил Луценко. Он и сам еще не знал, чего не надо, но предчувствовал ужасное. Анька приблизилась еще. Теперь Олежка различил слабый знакомый запах ее духов и родинку на левой щеке. — Не надо!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});