Филарет – Патриарх Московский (книга вторая) - Михаил Васильевич Шелест

предлагаю поставить городки по реке, не далеко от устья Дона. Войск у тебя самого достаточно, а вот пушками, пищалями порохом и зарядами подсоблю. Также предлагаю поставить несколько городков по реке Днепр ниже порогов. Там много островков. Думаю, примерно через год возьмём Черкасы и Киев. Черкасы почти сто лет назад защищал от крымского хана ещё предок наш Богдан Фёдорович Глинский вместе с твоим предком Иналом — верховным князем Кабарды. Мать моя Елена Глинская родилась и жила там. Этот городок и земли вокруг по праву принадлежат нам. Что думаешь об этом?

— Думаю, что прав ты, государь. Вместе мы перегрызём глотку Гиреем. Но, нужно подготовиться. Года нам хватит если прямо сейчас готовиться начнём.

— Мы, в большей степени уже готовы. Сейчас перемещаем запасы в Воронеж и Липецк. Ну, мы с тобой те пушки смотрели…

— Смотрели, великий князь.

— Хотел просить тебя, Темрюк Илдарович, показать нам твоих дочерей, что ты приготовил на выдание. Глядишь и мы себе невесту выберем, но не обессудь, коли не лягут они в моё царское сердце.

— Понимаю, государь, и обещаю, что зла за то на тебя держать не буду и обида в моё сердце не закрадётся. Брак вершится на небесах. И нам грешно обижаться на создателя.

* * *

1 — Феодоро́, а также Готия либо Готфия — небольшое православное княжество в средневековом Крыму со столицей в городе Дорос (Мангуп).

Глава 30

Увидев вышедших с открытыми лицами дочерей князя Тамани, попаданец сразу вспомнил дурацкую песенку про разноцветных девушек. И они действительно были разноцветны и действительно, как говорил царь-государь — хороши.

Иван Васильевич поднялся с кресла и подошёл к каждой. В зубы не заглядывал, но лица девушек вертел перед собой так, словно хотел им открутить головы. Фёдор даже стал переживать за почти свою, как он уже считал, собственность.

Девушки ему понравились все и сразу. Да… С высоты-то прожитых попаданцем лет любая девчонка до двадцати — просто красавица. А только-только проснувшееся либидо, так вообще вскружило Фёдору голову и бурлило в его теле, как молодое вино. Мысленно Фёдор их пятерых представлял — пока доехал до Коломенского — в разных видах и в разных ракурсах, и он уже любил их всех. Ему было всё равно, какой у них окажется характер. Уж из пяти-то хоть одна-то окажется «нормальной».

Осмотрев, девушек, царь-государь покачал из стороны в сторону головой, поцокал языком и с сожалением сказал:

— Хороши твои дочери! Очень хороши! Однако, извини, в жёны ни одну из них не возьму…

— А я возьму, — вдруг сказал Фёдор, поднимаясь со своего кресла. — Если позволишь, государь и ты, князь Темрюк Илдарович, я посмотрю.

— Я? — «удивился» царь-государь. — Да, Господь с тобой, Фёдор Никитич. Смотри, коли князь разрешит. Разрешишь, князь?

— Пусть смотрит, чего уж… Человек достойный. Не венчан ещё?

— Молодой, — хохотнул царь.

— Ну, то не страшно. При деле, при государевых заботах… Нам от того только почёт и уважение. Смотри, князь, и выбирай. Глядишь, тебе какая приглянётся!

Фёдор прошёлся вдоль девушек, стоявших с опущенными в пол взорами. Они были молоды и красивы совершенно различной красотой. Фёдор ходил мимо них, так и напевая мысленно: «девушки бывают разные: черные, белые, красные. Но всем одинаково хочется, на что-нибудь заморочиться».

Дальше он слов не знал, поэтому фразу эту он повторял, повторял, и повторял, пота не брякнул:

— Никого не могу выбрать.

Он обернулся к царю, а потом посмотрел на князя Темрюка. Лицо Темрюка из благодушного превратилось в брезгливое, словно он даже не увидел, а съел жабу. Фёдор глянул на царя и поспешил добавить:

— Ни одну не могу выбрать. Я бы женился на всех сразу.

Из Темрюка словно выпустили воздух, с таким шипением от выдохнул его после задержки дыхания. Позади князя выдохнули его сыновья.

Царь тоже выдохнул, громко сказав: «Фух!»

— Ну так и бери их всех, если хочешь. Церковь наша не запрещает мужу венчаться с несколькими жёнами, если они все не против такого венчания. Правда ведь, отец Сильвестр?

Только тут Фёдор увидел, что среди присутствующих находится бывший протопоп Сильвестр.

Сильвестр поднялся со скамьи, опёрся на посох и хмуро посмотрел на царя. В монашеском одеянии он выглядел представительно. По его виду предположить, что меж царём и ним имелся сговор, было совершенно невозможно. Епископ вздохнул и откашлялся.

— Христос не критикует многожёнство, а лишь объясняет правила для развода, государь. Христос запрещает развод с женой, если жена не прелюбодейка. Он утверждает, что мужчина прелюбодействует, если разведётся со своей женой и женится на другой. Но нигде не сказано, что Христос запрещает другие браки для мужчины при имеющейся первой жене. В послании апостола Павла имеется требование, что дьякон, пресвитер и епископ должны быть «мужем одной жены». Обычным христианам новый завет моногажды венчаться на разных жёнах не запрещает.

По лавкам, на которых сидели бояре, прокатился ропот. Звук, исходящий с обеих сторон из-за спины Фёдора, был такой, словно водный поток смыл с горы камни, и они катятся вместе с потоком.

— В ветхом завете многожёнство среди евреев упоминается не единожды.

— То есть, церковь сможет обвенчать, князя сразу с пятью жёнами?

— Одновременно не сможет. Только по очереди. Первая жена должна дать согласие на венчание со второй. Первые две — с третьей… И так далее.

— И сколько у мужа может быть жен?

— Столько, сколько муж прокормить сможет. Он должен будет убедить церковь, что всех сможет не только накормить, но и содержать жен и своих детей.

— И у нас так, — сказал изумлённый Темрюк и посмотрел на Фёдора. — Не уж-то всех пятерых возьмёшь, князь? Хватит деньги для прокорма?

Кабардинский князь рассмеялся. Лицо его сияло от радости и блестело от стекающего по нему пота.

— Так, э-э-э, вроде не бедствуем.

— У боярина уже шесть сотен четей земли с полями, огородами и промыслами. Сколько у тебя промыслов, Фёдор Никитич?

— Не могу сейчас сказать, государь, но не меньше двадцати. Годовой доход, что ожидаю в этом году, перевалит за пять тысяч рублей.

На боярских скамьях охнули.

— Князь владеет землёй за Москва-рекой, отстраивает свою собственную крепостную стену и уже возвёл каменный замок по примеру ливонских, — горделиво сообщил царь, словно это он сам его построил. — В нём место хватит и его