Ловцы человеков - Олег Геннадьевич Суслопаров

Владимир говорил, что сейчас, похоже, поток посетителей ослабеет, и будут появляться лишь редкие прихожане. Все-таки приходит зима, да и водный путь к домику закрыт ледоставом. Пожалуй, сказал он, все это даже и к лучшему – надо копить силы к лету.

Но по тропке с противоположной стороны горы, хотя серое небо еще только начинало светлеть, уже поднимались несколько человек (Владимир установил в полукилометре от домика шлагбаум на дороге, чтобы все, кроме него, оставляли там машины и шли пешком). День начинался…

…Вечером этого дня Антон записывал, что когда кто-то из пришедших начал перечислять свои разочарования и в конце концов произнес, что сейчас уже готов покончить с жизнью, Светлый ответил:

– Садясь в лодки и отправляясь вдаль по неизвестной реке, два странника проверили, есть ли в лодке весла. Потоку не было никакого дела до путников, но он легко нес лодки. Один не выпускал весел из рук, другой же, полностью доверившись потоку, оставил весла и забыл о них. Но обе лодки в бурном потоке были разбиты о камни. Первый путник посчитал, что виновен в этом сам своей слабостью. Второй же после крушения поник духом, считая себя пострадавшим безвинно. Скажи мне: виновен ли невиновный?

Все хорошее и плохое в твоей жизни случилось благодаря чему-то. Иди и сделай хоть что-нибудь вопреки происходящему. Потому что каждый считающий себя невиновным всегда виновен.

…Все чаще от него ждали чуда исцеления, причем чуда, совершенного на глазах у всех, спокойно и торжественно, явлением великой стоящей за ним силы. Чуда, сотворенного с провозглашением единой непреложной для всех истины. Но что-то подобное происходило словно незаметно для всех, поэтому ожидание только росло.

…В один из дней Антон с Владимиром сначала лишь немного удивились ничуть не уменьшившемуся количеству подходящих уже с раннего утра людей. Но прошла пара часов, и склонившийся к Игорю Антон напряженно прошептал:

– Люди идут и идут, их много…

Игорь и сам поднял голову: вокруг нарастал людской гул, накатывающийся волнами к домику. Края людской толпы видно не было – люди стояли и между сосен, и вокруг стен старого храма. Гул голосов был тихим прибоем, катящимся к террасе, на которой Игорь еще с минуту назад не замечал происходящего вокруг.

Он повернулся к стоящим в углу террасы Антону с Владимиром. Первый держал в руках видеокамеру и выглядел откровенно напуганным, второй стоял с безучастным лицом, готовый среагировать на любое изменение обстановки. Игорь развернулся, вышел на крыльцо веранды, встав лицом ко всему множеству пришедших сюда людей. Рокот голосов колыхнулся и замер, перехватив дыхание толпы, лишь чуть поскрипывал снег под десятками ног.

Обратно уже не вернуться, не сесть у камина и не наслаждаться ожиданием того, что откроется тебе в следующую минуту в пришедшем к тебе человеке, – понял Игорь. – Или ты говоришь с этим народом, сейчас отправляясь от города к городу и провозглашая свою истину… Какую истину? Или…

С серого неба одна за другой опускались в полном безветрии большие снежинки, настолько редкие, что каждая из них словно летела вниз своим особым путем, по-своему колыхаясь в невидимых волнах воздуха. Игорь молчал. Наконец, кто-то из толпы громко сказал:

– Вот, мы пришли к тебе!

– И каждый из вас спросит: кто я и что есть истина? – произнес в ответ Игорь. Потом он возвысил голос, чтобы быть слышимым.

– Мне был дарован дар слышать отчаяние каждого из приходящих ко мне. Только оно говорит человеку, чем ценна его жизнь, но большинство слышит крик его только в самые страшные минуты. Услышьте и вы отчаяние свое и всех идущих по жизни рядом с вами. Не лгите ни себе, ни другим, и не носите масок. И я говорю вам: станьте истинно свободными, любите жизнь с отчаянием обреченных.

Человеческий гул затих, и в беззвучии хлопья снега валились с неба на лица и плечи собравшихся. Люди ждали, что сейчас то ли начнется какое-то действо, то ли будет сказано что-то самое главное. Сквозь толпу напрямую к крылечку террасы протискивался, напряженно работая локтями, одетый в длинное пальто мужчина с растерянно-напряженным выражением на лице. Игорь остановил взгляд на этом стремительно приближающемся человеке. Стоящий сбоку Антон на дисплее включенной видеокамеры заметил, как ему показалось, промелькнувшее на лице Игоря смятение. Игорь показал руками, чтобы люди расступились перед этим спешащим мужчиной, сам шагнул навстречу ему, как только люди перестали его загораживать.

– И ты свободен, – громко и быстро произнес он. Мужчина остановился, переводя дыхание и держа руку за пазухой.

– Спасибо, – наконец проговорил он, вытаскивая руку из-за пазухи и взглянув уже испуганным, но осмысленным взглядом. Замер, словно сам пытаясь понять, что же произошло, потом взглянул вокруг в ужасе и попятился назад. Игорь шагнул к нему, подошел вплотную и сказал уже не так громко:

– И тому, кто послал тебя, скажи, что я освобождаю его от дара.

Когда мужчина поспешно удалился, Игорь вернулся на крыльцо террасы, с возвышения вновь оглядел сотни собравшихся перед ним людей.

– Простите меня – я пока не могу сказать что-то для всех вас более того, что уже сказано, – сказал он. – Спасибо вам, но не приходите сюда и не ищите меня. Мне надо самому отправиться в мир людей, иначе и мой дар иссякнет, превратившись в ремесло. Прошу вас – оставьте меня.

Игорь сел на ступени крыльца, наклонив голову, чтобы не видеть, как расходится разочарованно переговаривающаяся людская масса. Люди медленно уходили вниз по склону к стоящим вдалеке машинам, а он все смотрел на тающие на руках крупные снежинки. Ни Антон, ни Владимир не подходили с расспросами, пока не скроется последний из всех пришедших.

Наконец, людской гул и звук шагов стали затихать вдалеке. Игорь поднял голову. Перед ним, чуть сдерживая улыбку, с которой обычно преподносят давно тайно подготавливаемый подарок, стояла Ольга.

***

В тот вечер в располагающейся на одной из московских окраин «Церкви Николая Ростовского» было довольно людно. Собрания в ней, именуемые прихожанами между собой «службами Николая-Угодника», проходили теперь только по выходным – и владыка-основатель церкви берег свой драгоценный голос, и в течение рабочей недели здесь шла стройка. Почти готово было нечто напоминающее то ли амфитеатр, то ли стадион. Перед этим вместилищем прихожан стояла не то сцена, не то просто ступенчатый подъем с округлой площадкой посередине. Не только вся эта сцена была крытой, но при необходимости можно было натянуть огромное тентовое покрытие и перед ней с боков и сверху, защищающее Ростовского от ветра. Получалось что-то наподобие тоннеля, по которому люди из темноты вечера стремились к теплому волнисто-радужному свету, льющемуся из-за спины дарующего им чудеса невзрачного на вид пророка. Причем размер всего пространства перед