Петр Великий. Ноша императора - Роберт Масси

Таким образом, единственными критериями, по которым Петр отбирал, оценивал и продвигал людей, были их способности, заслуги, преданность и служебное рвение. Именитый дворянин или торговец пирожками, русский, швейцарец, шотландец или немец, православный, католик, протестант или еврей мог рассчитывать на то, что царь одарит его титулами, богатством и властью – было бы только желание и способность служить. Шереметев, Долгорукий, Голицын, Куракин носили громкие имена, прославившиеся задолго до того, как их носители стали сподвижниками Петра, но и они добились высокого положения благодаря личным заслугам, а не благородной крови. С другой стороны, отец Меншикова был писарем[30], Ягужинского – литовским органистом, Шафирова – крещеным евреем, а Курбатова и вовсе крепостным. Остерман и Макаров начинали свою карьеру секретарями, а первый генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер, еврей по происхождению, был юнгой на португальском корабле – Петр подобрал его в Голландии и привез с собой в Россию. Никита Демидов был простым, неграмотным тульским кузнецом, пока восхищенный его трудолюбием и энергией царь не пожаловал ему земельные угодья на Урале для строительства шахт и домн. Сын эфиопского князька Абрам (или Ибрагим) Ганнибал был куплен на невольничьем рынке в Стамбуле и послан в подарок Петру. Тот даровал юноше свободу, стал его крестным отцом, послал на учебу в Париж, и со временем Ганнибал дослужился до чина генерала от артиллерии[31]. Все эти люди, петровские «орлы» и «орлята», как называл их Пушкин, начинали с нуля, а к концу жизни стали князьями, графами и баронами, и их имена, неразрывно связанные с именем Петра, навсегда вошли в историю России.

Трудно найти лучший пример неуклонно проводимого Петром принципа выдвигать людей по заслугам, чем карьера одного из наиболее известных «птенцов гнезда Петрова» – Ивана Неплюева. Сын мелкого новгородского помещика Неплюев поступил на службу, будучи двадцати двух лет от роду и уже имея двоих детей. Сначала он был послан в школу в Новгороде, где изучал математику, затем отправлен в Нарву, где учился кораблевождению, и, наконец, поступил в Морскую академию в Петербурге. В 1716 году в числе тридцати российских гардемаринов он попал в Копенгаген, оттуда последовал за царем в Амстердам, а затем был послан в Венецию изучать искусство вождения галер. Два года он воевал с турками в Адриатическом и Эгейском морях, а потом отправился в Тулон, Марсель и Кадис, где шесть месяцев прослужил на испанском флоте. По возвращении в Петербург, в июне 1720 года, он получил приказ явиться в Адмиралтейство и держать экзамен перед самим царем. Позднее Неплюев вспоминал: «Не знаю, как мои товарищи, а сам я всю ночь глаз не сомкнул, точно перед Страшным судом».

Но когда подошла его очередь отвечать, Петр был настроен благодушно. Протянув Неплюеву руку для поцелуя, он сказал: «Видишь, я хоть и царь, да у меня на руках мозоли, а все для того – показать вам пример, и хотя бы под старость видеть себе достойных помощников и слуг отечеству». Когда Неплюев преклонил колени перед царем, Петр промолвил: «Встань, братец, и дай ответ, о чем тебя просят. Что знаешь – сказывай, а чего не знаешь, так и скажи». Экзамен был успешно выдержан, и Неплюев получил под начало галеру.

Однако почти сразу после этого он был назначен надзирать за строительством морских судов в Петербурге. Вместе с новым назначением он получил и добрый совет о том, как надлежит держаться с царем: «Будь исправен, будь проворен, и говори правду, сохрани тебя Боже солгать, хотя бы и худо было: он больше рассердится, если солжешь». Прошло не так много времени, и молодому человеку представился случай проверить этот совет на практике. Как-то утром он проспал и явился на верфь, когда царь уже был там. Растерявшись, Неплюев хотел бежать домой и сказаться больным, но, вспомнив то, о чем ему говорили, передумал и направился прямиком к царю. «А я уже, мой друг, здесь», – молвил Петр, взглянув на него. «Виноват, государь, – отвечал Неплюев, – вчера в гостях засиделся, оттого и опоздал». Петр крепко сжал ему плечо, и Неплюев был уже уверен, что пропал, но царь сказал: «Спасибо, малый, что говоришь правду. Бог простит! Кто Богу не грешен, кто бабе не внук?»

На посту смотрителя верфи Неплюев долго не задержался. Благодаря знанию языков его часто использовали в качестве переводчика, а в январе 1721 года, в возрасте двадцати восьми лет, он был назначен российским резидентом в Стамбуле. Пока Неплюев служил в Турции, Петр жаловал ему поместья, но воспользоваться царской милостью он смог, лишь вернувшись из Стамбула в 1734 году. Впоследствии Неплюев стал сенатором и скончался восьмидесятилетним старцем в 1774 году, в царствование Екатерины Великой.

В последний год своего правления, а точнее в 1722 году, Петр законодательно оформил исповедуемый им принцип «считать знатность по заслугам». Была принята знаменитая Табель о рангах Российской империи. Перед молодым человеком, поступавшим на службу, открывались три параллельных направления для карьеры – три служебные лестницы: воинская, «статская» и придворная. На каждой лестнице насчитывалось четырнадцать ступеней – рангов, чинов или классов, и каждому рангу на любом из этих поприщ соответствовал аналогичный ранг на двух других. Начинать службу надлежало с нижней ступени, и восхождение должно было зависеть не от знатности или богатства, а от выслуги и способностей. Таким образом, во всяком случае в теории, родословность в России не имела более значения, и путь к почестям и высоким чинам был открыт для каждого. Существовавшие прежде в России титулы не отменялись, но обладание ими не давало никаких преимуществ. Служебное рвение поощрялось и в иностранцах, и в выходцах из простонародья, так что солдаты, матросы и низшие канцелярские служащие благодаря своему усердию могли быть замечены и зачислены в определенный ранг – и значит, в дальнейшем на равных состязаться с представителями старинной русской знати. Всякий простолюдин, получивший чин низшего четырнадцатого класса в военной службе или восьмого в гражданской и придворной, причислялся к дворянству и обретал право владеть крепостными крестьянами, которое передавалось его сыновьям вместе с правом начинать службу с низшей ступени табели.

Таким образом, Петр, который всегда придавал больше значения способностям, чем происхождению, и который сам прошел все чины в армии и на флоте, ревностно исполняя свои обязанности, возвел этот принцип в закон для всех грядущих поколений. И эта его реформа выстояла. Несмотря на то что впоследствии в закон вносились изменения, а на практике продвижение по службе неизбежно зависело от кумовства и подношений, табель о рангах сохранялась в качестве основы социальной структуры Российской империи. Место в табели стало более весомым критерием оценки человека, нежели его происхождение. Офицерство и чиновничество постоянно обновлялось благодаря притоку новой крови, и сын захудалого помещика, а то и солдат из крепостных с берегов далекой Волги мог подняться по служебной лестнице, расталкивая локтями потомков славнейших русских родов[32].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});