Корабли Мериора - Дженни Вурц

Асандир быстро отмел его доводы.

— Лизаэр решил возродить Авенор. Рано или поздно он обязательно заставил бы тебя высунуть нос. Сетвиру нити судьбы сказали то же самое. Он прислал тебе почти все, о чем ты просил. — Асандир махнул туда, где лежала седельная сумка. — Возможно, подарки из Альтейнской башни тебе пригодятся. Взгляни сам. После Халирона я займусь тобой.

Пока Аритон собирался с силами, чтобы подняться и взглянуть на содержимое сумки, а Дакар громко проклинал дождь и черного коня, проявившего к нему не больше дружелюбия, чем пони, Асандир начертал в воздухе знамение покоя.

— Каково тебе сейчас, Халирон, сын Альдуина? Старик пошевелился и проснулся.

— Для калеки — вполне сносно.

В правом глазу появился блеск, а зрачок сузился. Щеки Халирона слегка порозовели.

Кончиками пальцев Асандир коснулся его челюсти, шеи, плеч. Потом очень осторожно поднял и стал растирать онемевшую руку. При этом он все время глядел Халирону прямо в глаза, раздувая слабо тлеющую искорку жизни. Желая подбодрить менестреля, он сказал:

— Могу тебе сообщить, что мэра Джелота ожидает дурной конец. Его погубят собственные интриги.

— Мне было бы жаль, — почти прежним своим голосом и со всегдашней искренностью ответил Халирон.

— Да, тебе будет жаль, — впервые за все это время улыбнулся Асандир. — Так ты доволен?

Ни он, ни старик не оглянулись на Аритона, который развязал последнюю тесемку, раскрыл сумку и достал оттуда посылку Сетвира.

— Грех было бы сетовать. — Халирон пожал одним плечом: второе не слушалось. — Дакар пообещал, что я увижу Иниш. Вернуться туда — это мое последнее желание.

— Безумный Пророк тебе обещал? — Пальцы Асандира продолжали трудиться над увечным стариком, однако взгляд мага снова посуровел. — У него есть дар ясновидения. Он бы не осмелился солгать ради твоего успокоения.

— В таком случае я более чем доволен,- тихо сказал Халирон. — Моя лиранта переходит к Аритону.

Асандир взглянул через плечо на Фаленита.

Повелитель Теней отрешенно стоял на коленях, листая перечень, которым Сетвир дополнил письмо Маноллы. На медных навигационных приборах плясали отсветы костра.

— Ты сознаешь все последствия этого решения, тейр-Фаленит?

Титул резанул Аритону слух и заставил очнуться.

— Простите, я не понял. Последствия чего и какие?

— Халирон оставляет тебе свою лиранту.

Асандир неутомимо продолжал растирать омертвевшую руку старика. Серо-стальные, ясные глаза вопросительно глядели на Аритона.

— Я понимаю щедрость учителя. — Трясущиеся пальцы комкали лист пергамента. — Я не смею отказаться, но у меня уже есть лиранта. Я оставил ее в доме Морфета, отправившись на свою злополучную коронацию. Честно говоря, я надеялся, что Сетвир пришлет ее мне вместе с картами и алидадой.

Упреждая неизбежные вопросы, Асандир торопливо произнес:

— Сетвир был не в состоянии этого сделать, даже если бы очень захотел. — Не желая утаивать жестокую правду, маг продолжал: — Когда проклятие Деш-Тира проникло в Лизаэра, он разбил твою лиранту.

Аритон вскочил на ноги, как взвивается змея в момент опасности.

— Негодяй! — выдохнул он.

Больше он не сказал ни слова, и молчаливая ненависть, прорвавшаяся из глубин и овладевшая им, была даже страшнее громких проклятий. Асандир увидел не наследного принца, не ученика менестреля, а послушное орудие Деш-Тира, готовое мстить, мстить и мстить. Все, что слагало личность Аритона, было направлено к единственной неотступной цели: уничтожить своего кровного брата.

Лицо Фаленита, перекошенное яростью, страшно задергалось. Напряжение, только-только начавшее спадать, вернулось снова и было еще сильнее. Аритон сделал три крадущихся шага к огню, словно выслеживая врага. У костра он замер, потом судорожно затрясся и снова замер. Казалось, у него остановилось сердце и сейчас он рухнет на пол. Но этого не случилось. Разжав губы, Аритон судорожно выталкивал из себя удерживаемый воздух.

Установилась гнетущая тишина. Асандир одобрительно кивнул, понимая, каким чудовищным напряжением воли Фаленит спас свой рассудок. Аритон отвернулся, затем дрогнувшим голосом сказал, обращаясь к Халирону:

— Прости меня. Я думал, ты откажешься от своего предложения, когда узнаешь, что у меня есть лиранта, столь же древняя и совершенная, как и твоя. Только поэтому я не захотел принять от тебя этот драгоценный подарок.

Халирон криво улыбнулся; вторая половина лица его не слушалась.

— Ты не обидел меня. По давнишней традиции, моя лиранта переходит к менестрелю, ставшему магистром. Только не говори, что не почувствовал перемены в своем мастерстве, когда играл в Джелоте. Это оно помогло тебе настроиться на паравианские мистерии. Твои пальцы обрели магическую силу, которой у тебя раньше не было. Отныне ты имеешь полное право носить титул магистра.

Аритон поник, как переломившаяся ветка. Его опять захлестнуло отчаяние.

— Эт милосердный, что ты делаешь? Что ты даешь мне в руки, как не новое оружие в войне с Лизаэром?

Халирон был достаточно мудр, чтобы воздержаться от пустых утешительных слов. Старику удалось немного приподняться и придать своему голосу прежнюю звучность и интонацию, заставлявшую людей завороженно умолкать.

— Да, я даю тебе новое оружие. И не стану требовать от тебя заверений, что ты никогда не воспользуешься своим великим музыкальным даром.

Асандир мягко, но решительно заставил Халирона лечь. Ничуть не боясь, что его слова вызовут у Аритона новую вспышку ярости, старый менестрель продолжал:

— Могу, не кривя душой, сказать: я прожил счастливую жизнь. Представляешь, я своими глазами увидел солнце, о котором раньше знал лишь по старинным балладам. А с Деш-Тиром пришлось воевать, и не в последнюю очередь — тебе. И если когда-нибудь музыка явится средством спасения твоей жизни или жизней твоих верных защитников, ты применишь это оружие и не станешь терзаться угрызениями совести.

Эти слова застигли Аритона врасплох, обдав новой волной боли.

— А если я злоупотреблю своим даром менестреля? Если из-за него польются новые реки крови?

Халирон ответил ему с истинно отцовской терпеливостью:

— Тебя не избрали и не назначили магистром. Ты завоевал право так называться. И кто лучше сможет ответить на твой вопрос, кроме твоей же совести?

Аритону понадобилось несколько минут, чтобы услышанное улеглось в его воспаленном рассудке. Костер вздыхал и шипел, выбрасывая вверх ярко-красные искры.

— Так было со мной и со всеми моими предшественниками, — продолжал старый менестрель. — Так повелось еще со времен паравианцев. Наверное, я зря не рассказал тебе об этом раньше. Зато я не напрасно пестовал твой талант и теперь оставляю Этере достойное наследство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});