Закон проклятого - Дмитрий Силлов

Однако сейчас в громадном здании было на редкость тихо. Часы над главным входом показывали без четверти три ночи, а большое электронное табло, на котором высвечивались маршруты и номера рейсов, было почти пусто. Лишь две надписи на информационном поле размером с небольшую площадку для гольфа сиротливо перемигивались светящимися буковками. Рейс на Париж задерживался, а вот самолёт на Москву готов был подняться в воздух с минуты на минуту.

Но, видимо, в столь поздний час мало кого интересовали Эйфелева башня и древние стены Кремля, и потому девушка из отдела регистрации пассажиров клевала носом и в пятый раз украдкой подправляла маленькой кисточкой и без того идеальный маникюр, лишь бы ненароком не заснуть на рабочем месте.

Седовласый джентльмен в длинном чёрном пальто шёл через зал. Его остроносые сапоги с лязгом долбили мраморный пол, как будто были подбиты лошадиными подковами. На морщинистом и загорелом, как у ковбоя на рекламе «Мальборо», лице красовались большие солнцезащитные очки. Какому-нибудь байкеру или рок-музыканту подобный наряд подошел бы гораздо больше, чем пожилому человеку. Но каких только чудаков не встретишь в наше сумасшедшее время.

Эта колоритная фигура не спеша подошла к прозрачному ограждению и постучала по стеклу костяшками длинных, ухоженных пальцев.

– Слушаю вас, мистер, – очнулась девушка и торопливо убрала в сумочку пузырёк с лаком.

– Моя фамилия Смит, – гнусавым голосом сказал седой джентльмен. – Джон Смит. Мой самолёт взлетает через пятнадцать минут.

– Ваш паспорт и билет, пожалуйста…

Девушка включила компьютер, и колонки цифр и фамилий забегали по экрану.

– Так вы говорите, ваша фамилия Смит? Но здесь ничего…

Человек легким движением холеных пальцев чуть-чуть сдвинул свои очки и взглянул на девушку. На секунду показалось, будто из-за затемнённых стекол полыхнул красный огонь.

– Ах да, вот. Простите, пожалуйста, – девушка мило улыбнулась. Движения её стали чуть плавней, и взгляд поплыл куда-то в сторону, как у наркомана, вколовшего себе изрядную дозу. – Пожалуйста, ваш билет, паспорт…

Старик в пальто криво ухмыльнулся и достал из кармана стодолларовую бумажку. Девушка внимательно сличила лицо клиента с изображением президента Бенджамина Франклина, кивнула и поставила штамп регистрации прямо на печать Кливлендского банка.

– Мама, гляди, это тот самый дядя…

Дородная дама тащила на плече объёмистую сумку. В одной руке у неё был поводок с карликовым пуделем на другом конце ремешка. Свободной рукой она крепко держала за рукав семилетнего мальчишку, который тормозил обеими ногами и ни за что не желал идти вслед за матерью.

– Ну мама, ну смотри же, это тот самый маньяк…

Мальчик видел то, что не могли видеть взрослые. У конторки стоял Эндрю Мартин. Тот самый, чьё лицо сегодня днем показывали по всем каналам телевидения. Серийный убийца, отправивший на тот свет четырнадцать человек, в том числе семью полицейского и собственную беременную жену, мирно беседовал с девчонкой в униформе и совал ей в окошко какие-то бумажки.

Карликовый пудель, сонно трюхавший за хозяйкой, вдруг тоже проснулся, ощерился и зарычал на седого джентльмена, демонстрируя свои крохотные зубки и на редкость скверный характер.

– Ох, горе моё, – вздохнула женщина и поочередно дёрнула как следует своих питомцев, одного за рукав, другого – за поводок. – Вы уж извините, мистер, они оба ещё дети…

Эндрю Мартин улыбнулся.

– В Библии сказано, что устами младенца глаголет истина, мэм. Они часто видят то, что недоступно взрослым. К сожалению, им никто не верит…

Но женщина была уже далеко. У неё не было ни времени, ни желания слушать бредни престарелого идиота. Две свои самые серьезные проблемы, которые заботили её больше всего на свете, она сейчас тащила за собой, а те упирались и поминутно оглядывались назад.

– Ваш багаж, сэр?

Усатый пограничник поднял глаза на старика, и его взгляд тоже вдруг стал пустым и отсутствующим.

– Мне не нужен багаж, парень. У меня всё с собой.

Ладонь с длинными музыкальными пальцами нежно погладила второе металлическое сердце, бьющееся под чёрным пальто.

– Счастливого пути, мистер Смит.

Пограничник шлёпнул синий штампик на то, что он считал паспортом старого джентльмена. На стодолларовой купюре рядом с портретом президента Франклина появилась отметка о выезде из Соединённых Штатов Америки.

* * *

Он знал. Он почувствовал это, как волк за многие мили, чувствуя беду в своем логове, мчится туда, не разбирая дороги, через волчьи ямы и охотничьи кордоны, которые не в состоянии остановить его в эту минуту. Он со всей силы жал ногой на педаль газа, и встречные машины шарахались в сторону от него, и светофоры недоумённо перемигивались ему вслед красными глазами. А он летел вперед с бешеной скоростью, навстречу запаху беды, крови и смерти.

Старинный костёл на фоне восходящего солнца казался чёрным копьём, вонзившим в небосвод свое острое жало. У подножия его большой муравьиной кучей копошились полицейские в синей форме, федералы в тёмных куртках с надписью «FBI», санитары, снующие в толпе с носилками и безумными от увиденной жути глазами. Вездесущие репортеры нацеливали на старинное здание равнодушные зрачки фото– и телекамер. Смазливые девчонки – ведущие телепрограмм, отогнанные служителями порядка за жёлтые ленты, отгораживающие место происшествия от слишком назойливых и бестактных сограждан, торопливо поправляли прически и макияж, готовясь к грандиозному репортажу.

Он нажал на тормоз. Автомобиль жалобно взвизгнул и пошел юзом прямо в толпу. Люди шарахнулись в стороны. Какой-то оператор выпустил из рук свою камеру, и она грохнулась об асфальт, усеяв его множеством мелких осколков, на удивление похожих на крупные слезы. Полицейские автоматически схватились за оружие, но, увидев того, кто посмел так нагло нарушить правила, отчего-то не бросились надевать на него наручники, а расступились и опустили глаза. Крупный человек в форме отделился от толпы и шагнул ему навстречу.

– Тебе нельзя туда, Джек. Поверь мне, старина, так будет лучше.

– Отойди, Билли, – мёртвым голосом прошептал Джек Томпсон.

Но Билли не двинулся с места.

– Эй, парни, – крикнул он в толпу, – какая тварь посмела сказать ему об этом сейчас? Подонки…

Билли смачно плюнул в пыль.

– Они ни при чём…

Голос Джека казался голосом ожившего мертвеца. Так странно не мог говорить живой человек – свистящим ледяным полушёпотом, без чувств и интонаций, присущих тем, в чьей груди ещё не перестало биться горячее сердце.

– Они ни при чем… Просто я знаю…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});