Королевская аллея - Франсуаза Шандернагор

Я искренне сострадала этим несчастным, тем более, что и сама познала в молодости горестный удел нищеты и хорошо помнила, как борются в душах таких людей гордость и голод. И мне пришло в голову, что воспитание их детей можно поставить на новую, высшую ступень — разумеется, формируя и ум, но, главное, насаждая любовь к добродетелям и наукам и тем самым способствуя возрождению нации. Воспитывать самых бедных девушек-дворянок наравне с дочерьми самых богатых буржуа, вернуть знати ее законное положение, которое она теряла с каждым годом, — можно ли было сравнить важность сего предприятия с простой радостью избавления людей от нищеты?!

Я открыла свои мысли госпоже де Бринон, и она тотчас одобрила этот проект. Мы долго обсуждали, следует ли набирать в подобное заведение и мальчиков и девочек, — в Рюэйле мы содержали множество мальчиков, были они и в Нуази, — но, в конце концов, я решила заняться одними девочками. «Ничто так не запущено у нас, как воспитание девочек, — сказала я госпоже де Бринон, — считается, что им не надобно образование, что они должны уметь одно — подчиняться мужьям… И, однако, разве не женщина разоряет или, напротив, поддерживает семью, следит за всеми домашними делами, воспитывает детей? Женские занятия ничуть не менее важны для общества, чем мужские, а невежество дочерей аристократов именно и приводит к разорению этого сословия».

Я обдумывала мой проект в течение всего 1684 года и наконец посвятила в него Короля. В Нуази тогда содержалось сто восемьдесят девочек, среди коих за последние месяцы набиралось все больше и больше воспитанниц-дворянок. Я осмелилась описать Королю ужасающую нищету, в которую отцы этих семейств были ввергнуты непомерными расходами на службе у Его Величества, и заговорила о необходимости помочь бедным девушкам, дабы уберечь их от окончательного падения.

— То, что Ваше Величество сделали для мальчиков, утвердив кадетский корпус, где дети воспитываются на казенный счет, следовало бы сделать и для девочек из благородных семейств, сказала я Королю. — Они нуждаются в этом даже больше мальчиков, ибо на жизненном пути их подстерегает куда больше опасностей и ловушек.

И я объяснила ему, какое благо принесут хорошо воспитанные девушки в семьи, где им впоследствии придется жить.

— Они распространят по всей стране добрые христианские принципы, — сказала я, — и через двадцать лет вы увидите в ваших провинциях новое поколение благородных и просвещенных подданных, которые составят славу Франции.

Король выслушал меня и ничего не ответил. Только через три часа он бросил мне:

— Заведение, которое вы предлагаете, мадам, будет стоить уйму денег. Кроме того, это весьма странная затея, — никогда еще королевы Франции не занимались подобным делом.

Я была совершенно убита этим ответом: стало быть, напрасно я расточала перлы своего красноречия.

Однако, спустя какое-то время, когда я уже потеряла всякую надежду, Король неожиданно явился в Нуази почти без свиты. Привратница, не зная, что делать в таких случаях и слыша крики сопровождающих: «Король! Король!», не отперла двери, но хладнокровно объявила, что пойдет доложить настоятельнице. Королю пришлось долго ждать появления госпожи де Бринон, но он не рассердился, — напротив, похвалил усердие охранницы. После столь прекрасного начала ему понравилось и все остальное: он прошел по классам, понаблюдал за занятиями детей, восхитился их скромным поведением в часовне, где ни одна голова не повернулась в его сторону, хотя все жаждали взглянуть на монарха; словом, остался так доволен увиденным, что решил немедля предпринять что-то еще более солидное и основательное.

— Я ставлю лишь одно условие, мадам, — сказал он. — это не должен быть монастырь, — мне надоели заведения, ломящиеся от добра, коим пользуются особы, совершенно бесполезные для государства.

Я тотчас успокоила Короля, сказавши, что и сама ненавижу скудоумие монастырского воспитания, и в течение двух часов развлекала его анекдотами из времен моей молодости, о том, как монахини учили нас одним лишь глупым молитвам и наивным сказочкам; словом, старалась вовсю — и добилась успеха.

Мы решили, что в нашем заведении будут содержаться за счет Короля двести пятьдесят девиц из дворянских семейств, сирот или бедствующих, от шести-семи до двадцати лет; наставницы, числом тридцать шесть, отнюдь не монахини, будут состоять под началом госпожи де Бринон (она единственная из всех уже была урсулинкою); наконец, обучение наших подопечных следует построить таким образом, чтобы оно помогало им в последующей жизни, а не делало из них «монастырских пансионерок». Их должны были научить грамотно писать и читать, изучая, как это делалось у мальчиков, произведения знаменитых ораторов и поэтов; преподать начала арифметики, чтобы они умели правильно вести счета, и экономики, а именно, агрономию, торговлю зерном, обустройство фермы; все это позволит им разбираться в сельской жизни и не путать ее, как это свойственно нынешним девицам, с жизнью американских дикарей; далее, их познакомят с греческой и римской историей, историей Франции и сопредельных государств, сделав упор на подвиги храбрости и бескорыстия самых достойных граждан; кроме того, они будут заниматься музыкою с лучшими учителями, дабы уметь наслаждаться невинными радостями, и живописью, ибо никакое женское рукоделие не может быть красивым без знания законов рисунка; научат их и шить, и убирать классы, и обращаться с детьми, для чего старшим воспитанницам вменят в обязанность учить самых младших, помогать им одеваться, мыться и причесываться; узнавши таким образом искренность и восприимчивость детской души, они сами станут и примерными матерями и опытными домашними хозяйками.

И, наконец, они должны быть истинными христианками, благочестивыми и добродетельными. В монастырях дело обыкновенно сводится к тому, что дети затверживают наизусть Закон Божий, не понимая, к чему он обязывает; они лишь помнят заповедь «почитаю Бога единого» — и чтят Богородицу; они говорят «не укради» — и не считают грехом обкрадывать государство и Короля, набожность же свою выражают лишь внешними обрядами — исповедями, причастиями, долгими молитвами в церкви, а, выйдя оттуда, тотчас забывают о Боге и дают волю гневу, ненависти, мстительности, лжи, скупости и коварству. Я хотела, чтобы в нашем Доме, освященном именем Короля, все шло иначе, чтобы он послужил примером для всей Франции, положив начало распространению таких домов по всему королевству.

Король поручил господину Мансару составить планы строительства зданий, и сей архитектор выбрал для них местечко Сен-Сир, находившееся в дальнем конце Версальского парка. 1 мая 1685 года полторы тысячи рабочих взялись за дело, и дом был выстроен в пятнадцать месяцев.

Пока возводились здания, я, с помощью Нанон, делала эскизы костюмов для наставниц и пансионерок, готовила мебель для классных комнат и дортуаров, составляла распорядок дня наших воспитанниц. Все эти заботы доставляли мне великое удовольствие и расширяли пределы моей тюрьмы. Король был счастлив моим счастьем и решил внести свою лепту: он велел Нанон представиться ему в форменном платье наставницы Сен-Сира и слегка исправил фасон чепца, изучил правила заведения и прислал мне патент, в коем утверждал мое право до самой смерти пользоваться отдельной, специально обустроенной квартирою в Доме, а также пожизненным содержанием для меня и моих слуг, если я когда-нибудь захочу там поселиться. Таким образом он тактично подготовил мне приют на случай, если умрет раньше, чем я; в ту пору он сильно страдал от свища, и мысль о смерти часто приходила ему на ум.

В конце июля 1686 года все пансионеры Нуази перебрались в Сен-Сир в экипажах Короля и под охраною его швейцарских гвардейцев. Дети громко восхищались дортуарами с белыми кроватями, чьи занавеси были подвязаны шелковыми лентами — зелеными, красными, желтыми или синими, согласно их возрастному разряду; каждая девочка получила в личное пользование сундучок и туалетный столик; обои в четырех классных комнатах и шнуры, на которых висели географические карты, также имели соответствующие цвета; стены были частично расписаны фресками: в зеленой комнате изобразили лес, в синей — море, в желтой — детей на золотистом пшеничном поле. Сад и роща, где Король сам присвоил названия каждой аллее, выглядели очаровательно; все три внутренних дворика украшали апельсиновые деревца; повсюду были насажены рядами грабы и устроены зеленые беседки с качелями. Девочки, не привыкшие в своих бедных семьях и монастырях к такой роскоши и удобствам, восхищенно ахали и хлопали в ладоши. С первого же дня распорядок их жизни был установлен именно так, как решили мы с Королем: в шесть часов утра подъем и первая месса, в девять — завтрак; далее, два часа чтения, письма и декламации; в одиннадцать обед и отдых до часу дня; потом одни воспитанницы занимаются пением, другие вышиванием, вслед за чем сходятся вместе на уроки орфографии, грамматики и арифметики; через два часа следует полдник, вечерняя месса и повторение катехизиса; в шесть вечера ужин, еще два часа свободного времени и, наконец, в девять отход ко сну.