Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых - Елизавета Дворецкая

На дворе Благоты, в братчине и даже беседе, на этот раз занятой мужчинами, толпились старейшины окрестных родов и пришлые воеводы. Все наперебой рассказывали друг другу о своих приключениях – кто где и как успел или собирался повоевать, а потом, когда подходили новые слушатели, рассказ начинался сначала, что вовсе не надоедало расскачикам.

Наибольшим успехом пользовалось повествование Мысляты. Староста Медвежьего Бора и впрямь мог собой гордиться – он возглавил одно из двух состоявшихся сражений и с честью выполнил свой долг, опрокинул передовой отряд противника и тем самым дал Лютомеру возможность лишить дешнянское войско предводителя и задержать до подхода помощи. На груди Мысляты красовалась золотая гривна, ранее принадлежавшая дешнянину Триславу и подаренная старейшине Лютомером в честь его ратных заслуг. Кроме того, Лютомер обещал немедленно по возвращении домой добиться у отца для Мысляты права самому собирать княжескую дань с Неручи, и многие уже начали называть старейшину медвежеборцев «боярин».

Гонцы, посланные Благотой еще вчера, к вечеру вернулись и доложили, что дешнянское войско действительно уходит вниз по Неручи. Еще несколько дней войско выжидало, но тревожных вестей не поступало, припасы кончались, и Благота распустил ополчение по домам – сначала коринское, а потом и свое. Луговина опустела, и только многочисленные кострища, высохший лапник от шалашей и всякий мусор напоминали о том, что здесь чуть не приключилась война.

Уехал домой и Мыслята, торопясь восстанавливать разобранное хозяйство и показать золотую гривну домочадцам, которые пережидали напасть в тайном убежище среди болот. Провожая его и передавая поклоны и пожелания «жене твоей молодой», Лютава думала, что Далянка, хоть и поступила не по обычаю, в выборе не ошиблась. Пожалуй, когда боярин Немига узнает, к кому ушла его дочь, он не станет упрекать ее за такое родство.

Убедившись, что дешняне ушли, и выждав на всякий случай еще несколько дней, Лютомер и Лютава с бойниками собрались домой, в Ратиславль, чтобы отвезти князю Вершине дань и проводить Ярко. После всего случившегося смерть Арсамана и недовольство Замилы казались такой ерундой, что ради этих мелочей не стоило откладывать возвращение.

Большую часть своего войска Ярко отправил прежним путем, по вятичским землям, под предводительством младшего брата, семнадцатилетнего Дедогнева, а сам поехал в Ратиславль только с ближней дружиной из двух десятков человек.

Вести с собой на Угру большое чужое войско было никак невозможно, это понимали и Лютомер и Лютава. Ведь они опять обманули Ярко. Лютава в душе сочувствовала парню, который пришел так вовремя и так помог им, хотя Лютомер одобрил все, что она сделала.

– Теперь и правда придется с ними невестами меняться, – сказал он. – Молинки нет, ну, отдадим другую какую-нибудь, Русавку или Велицу. А у оковских невесту возьмем для Борони.

– Может, все-таки для тебя? – намекнула Лютава. – Ты, братец, не тянул бы лису за хвост. Что там осталось-то? Три месяца было, теперь уже два осталось. Раз такие дела пошли, ты не ждал бы, пока у отца другие наследники найдутся. От Хвалиса едва избавились, а ты еще хочешь такую знатную невесту Бороне отдать!

– Да я бы взял ее. – Лютомер не поднимал на нее глаз, поскольку им обоим было тяжело говорить об их будущей раздельной жизни. – Но… двух невест из одного рода за себя нельзя, а…

– Мать Марена! – шепотом ужаснулась Лютава и прижала руку к щеке. – Ты все еще думаешь… про нее?

Лютомер промолчал.

– Отбить хочешь? Украсть? – продолжала Лютава. – Она ведь не рукавица – просто так не возьмешь. Уговорить еще надо. Да и Святко просто так жену не отдаст. Это что же ты нам за жизнь всем готовишь, братец любезный? Так мы не хотели с вятичами воевать, из шкуры вон лезли – а все-таки на войну нарвемся!

– Это судьба отца моего, куда я от нее денусь? Может, исхитримся как-нибудь, чтобы без войны. Мы ведь ничего еще не знаем, как все сложится. Давай подождем. Там и видно будет.

На следующее утро Лютомер с бойниками, Лютава и Ярко выехали из Чурославля вверх по Рессе, назад на Угру.

Глава 10

Везде по пути они заставали уже готовых к походу мужчин, выбравших себе подходящее оружие и набравших съестных припасов, – ожидали только прихода княжеского войска, чтобы присоединиться к нему. Нечего и говорить, как радовались люди известию, что воевать не придется и можно спокойно вернуться ко всем зимним делам.

Впереди себя они послали гонцами двоих бойников, Теребилу и Тишату, чтобы на Угре не слишком пугались множества вооруженных людей и не бежали в леса, не разобравшись, а есть ли опасность. Поэтому в Ратиславле обо всем произошедшем узнали на несколько дней раньше, чем приехали Лютомер и все его спутники.

Князь Вершина, спешно собиравший войско по всей своей земле, облегченно вздохнул и только принялся раздумывать, стоит ли все же отдать за Ярко одну из младших дочерей. Такое родство ему не нравилось, но если уж дело дошло до войны с дешнянами, союзник нужен. Если взамен взять невесту из Святкиного рода, то ничего унизительного в таком союзе не будет, тем более что можно заранее оговорить, чтобы воевать с хазарами угрян не звали. Куда нам хазар воевать, с ближайшими соседями разобраться бы!

А вот кто совсем не обрадовался скорому возвращению Лютомера, так это Замила. От Хвалиса по-прежнему не было вестей, а проклятый оборотень, которого с таким трудом удалось выдворить из Ратиславля, возвращается, да еще с победой, с сильным союзником! Уловив из разговоров мужчин, что вскоре ожидается свадьба Лютомера с дочерью Святко – ведь о его истинных замыслах никто, кроме Лютавы, не знал, и все предполагали, что он возьмет выгодную невесту себе, – Замила совсем пала духом. Вот-вот проклятый оборотень вернется в род, женится на княжеской дочери, и тогда уже никакие силы не сдвинут его с места наследника. Только смерть – но с Мареной его сестра, волхва и жрица Темной Матери, сумеет договориться! И на что тогда надеяться Хвалису? Какой опасности она, Замила, подверглась, согласившись участвовать в этой кутерьме с отравленным поясом, – но толку никакого не вышло, да и сама Галица, хитрая холопка, обещавшая молочные реки в кисельных берегах, исчезла без следа, как дух!

Думая об этом день и ночь, не имея рядом ни одной души, чтобы поговорить и посоветоваться, Замила совсем извелась, утратила покой, так что даже князь Вершина спросил, не заболела ли часом, душенька. Замила привычно заплакала, бормоча что-то о любимом сыне и безвременно погибшем брате, но сама уже понимала, что слезами от мужа ничего не добьется и дела не поправит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});