Магия Лизы - Екатерина Терешкова

же видели.

Привал мы разбили на небольшой поляне. Волк лег, я слезла сама и стащила Висаль. Набрала хвороста чтобы разжечь огонь. Варг побежал в чащу, а я поежилась от ночной зябкости и нервного напряжения — одной в лесу невесело. Мне не были страшны хищники — все же я волчица, а вот Висаль нужно было защищать. Достала огниво из сумки, которую забрала у заговорщиков, и разожгла огонь. Сухой хворост весело схватился, и через несколько минут костер разгонял ночную тьму. Хищников он точно должен отпугнуть, жаль, нечего на нем пожарить. Внезапно моих ноздрей коснулся уже знакомый малиново-хвойный запах, и я поняла, что Варг вернулся. Чтобы точно знать, где вервольф, глаза мне больше были не нужны. Мое обоняние настроилось на него настолько точно, что я всегда определяла, в какой он стороне и на каком расстоянии.

Варг принес в зубах тушку кролика и кинул мне в ноги. Ну вот и ужин. Или, скорее, ранний завтрак. Тушку разделывала волчьими когтями, а жарила на ноже, держа кусочки мяса над костром. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что готова мясо есть и сырое с кровью. Это меня напугало. Как-то так получалось, что с каждой минутой, проведённой с Дареном в волчьем обличие, я сама становилась ближе к своей Бет. Что это за эффект? Неужели, это связанно с нашей пресловутой истинностью? А я в волчицу на постоянной основе не превращусь в итоге? Я все же привыкла думать, что Бет — это моя вторая ипостась, не первая. Не хочу провести всю жизнь безмолвной и четырехлапой. Нужно возвращать в Дарене человека. Невольно вспомнилась Полли, которая любила повторять, что «и из мужчины можно сделать человека». Ах, милая, подружка, оказывается, не всегда.

Великих озарений в голову не пришло, поэтому, наевшись жареной крольчатины, я решила укладываться спать. Глянув на растянувшегося возле костра Варга, я подошла и улеглась, облокотившись на теплое тело оборотня.

— Ну, мохнатый, так тоже неплохо, — пробормотала я и закрыла глаза. Грудь Варга размерено поднималась и опускалась. На этих волнах я, убаюканная, и уснула.

Спала я по-настоящему сладко. И точно знала, почему. Рядом был большой и теплый, надежный и свирепый — мой волк. Осознание, что мой, как-то пришло само собой. Пока Дарен был в обличие зверя этот факт не вызывал никаких сомнений. Костер и теплая шкура моего сторожа были настолько жаркими, что проснулась я на рассвете вся в испарине. Захотелось искупаться. Тело почесывалось от долгой дороги, налипшей грязи и пота. Оборотень дремал. По крайней мере, он не двигался и ровно дышал. Принцесса оставалась все в том же коматозном состоянии. Навострив уши, я услышала журчание воды: недалеко протекал ручей. Потянувшись после сна, направилась к водоему, захватив одежду, которую нашла в сумке. Мужская рубаха и брюки станут хорошей заменой моему истрепанному платью, в котором меня похитили и которое превратилось в грязную тряпку за эти дни.

Ручей оказался достаточно широким и глубоким; я полностью разделась и вошла в воду, которая доставала мне до колен. Присела и начала поливать на себя с рук. Было прохладно, но не холодно. Благодаря усилиям магов, в Ширтаде все было не слишком, а в самый раз. Кроме пустыни, само собой. Я села на камушки, покрывавшие дно ручья, опершись руками за спиной. Запрокинула голову назад, подставляя лицо первым лучам рассветного солнца. Мои распущенные мокрые волосы облепили спину. Кажется, я даже застонала от наслаждения.

Мы находились в опасности, у меня на руках принцесса этого королевства, в любой момент нас могли поймать, а в Амрате, возможно, сейчас вообще бойня. Но вот конкретно сейчас это могло подождать. Совсем немного. Совсем чуть-чуть. Услышав Варга, повернула голову. Волк сидел и пристально смотрел на меня. Зверюга выглядел очень внушительно — черный как ночь с горящими желтыми глазами. Вдруг волк встал и направился к ручью. Войдя передними лапами в воду, он приблизил свою голову к моим волосам, обнюхал, а затем, полностью вступил в ручей. Ударил лапой по воде, подняв фонтан брызг и заставляя меня зажмуриться.

— Ты что делаешь? Дай мне сначала выйти!

— Я дам тебе все, что захочешь, — раздался низкий голос Дарена.

От неожиданности я дернулась, и моя рука поползла по скользкому камню. В итоге я растянулась на спине, полностью уйдя под воду. Роксвел, а это был именно он — обнаженный, мокрый, с прилипшей ко лбу мокрой черной челкой — подхватив меня на руки, вытащил из воды. Выйдя на берег, Дарен и не подумал меня отпустить, тяжело дыша, он держал меня на руках и прижимал к своему сильному телу. Его глаза напряженно и тягуче смотрели в мои. Мужчина перевел взгляд на мои губы, а затем вновь вернул его моим глазам. Мое сердце билось как сумасшедшее. Тело пасовало, купаясь в сладком напряжении, хотя Роксвел пока не сделал еще ни одного атакующего движения. Только взгляд, а все внутри скручивалось в узел. Хотелось прикосновения его губ, но, вместе с тем, казалось, что его поцелуй может остановить сердце. Мужчина тоже не был спокойным. Глухой стук в грудной клетке выдавал его волнение. Ощущалось, что он напряжен как тетива, которой до выстрела осталось мгновение.

И все же Дарен пока не терял самоконтроль. Он легонько прикоснулся своими губами к моим, вызвав в теле жгучий озноб, а затем сразу отстранился. Я сама потянулась к нему, но он лишь прикусил, а затем лизнул мою нижнюю губу, не углубляя поцелуй. Я разозлилась, и использовала свое преимущество: схватила обеими руками его голову, притянув к себе. И вот тогда Дарен с негромким рыком сдался и впился в мои губы голодным поглощающим поцелуем. Через мгновение я лежала на траве, накрытая телом вервольфа. В сладком безумии мужчина шептал мое имя, выцеловывая дорожки от лица к груди и ниже, затем снова возвращаясь к моим губам.

— Лиза, сладкая моя, девочка моя, — его страстный шепот распалял не меньше рук, которые ласкали мое тело.

Я отвечала, выгибаясь и лихорадочно оглаживая руками все части мускулистого тела оборотня, до которых могла дотянуться. Нарастала жажда почувствовать этого мужчину в себе, я яростно притягивала его за плечи, неистово шепча: «Дарен, прошу! Дарен!». И он услышал, ответив нашему общему желанию. Легкая боль, затем «прости, прости, прости», поцелуи, стоны, дыхание, страстные признания, а после взрыв и полет…

* * *

— Так ты ничего не помнишь с момента моего магического эксперимента?

Я лежала, растянувшись животом на обнаженном Роксвеле, который после нашей страсти принял