Серебряный век. Жизнь и любовь русских поэтов и писателей - Екатерина Станиславовна Докашева

мы

И отшумим, как гости сада…

Коль нет цветов среди зимы,

Так и грустить о них не надо.

Если внимательно проанализировать это стихотворение, то кажется, что и оно обращено к Дункан. «Смешной разлад» вряд ли можно отнести к Миклашевской – скорее, к отношениям Есенина и Дункан, которые часто ссорились и мирились…

Чувства были глубже и сильнее, чем это казалось со стороны… Было нечто, не поддающееся рациональному анализу. Была страсть, была любовь… Из всех женщин Есенина Айседора единственная была равна ему по таланту и по величию.

Той же осенью, в момент создания цикла «Любовь хулигана», Есенин написал:

«Сегодня я вытащил из гардероба мое весеннее пальто. Залез в карман и нашел там женские перчатки…

Некоторые гадают по рукам, а я гадаю по перчаткам. Я всматриваюсь в линии сердца и говорю: теперь она любит другого.

Это ничего, любезные читатели, мне 27 лет – завтра или послезавтра мне будет 28. Я хочу сказать, что ей было около 45 лет.

Я хочу сказать, что за белые пряди, спадающие с ея лба, я не взял бы золота волос самой красивейшей девушки.

Фамилия моя древнерусская – Есенин. Если перевести ее на сегодняшний портовый язык и выискивать корень, то это будет – осень.

Осень! Осень! Я кровью люблю это слово. Это слово мое имя и моя любовь. Я люблю ее, ту, чьи перчатки сейчас держу в руках, – вся осень».

Слишком сильным были чувства Айседоры Дункан и Сергея Есенина, чувства наперекор всему – обстоятельствам, окружению, разности характеров…

Интереснейший случай приводит в своих воспоминаниях писатель Николай Никитин, которого ценил Есенин.

«На берега Невы приехал А.Я. Таиров с Камерным театром. Он позвонил мне из гостиницы «Англетер» и сказал, что ждет меня к обеду, на котором будет и Айседора Дункан. Мне очень захотелось пойти. Я никогда в жизни ее не видел. Но у меня сидел Есенин, и я сказал Таирову об этом.

– Хочешь прийти с ним? Ради бога, не надо. Не зови его, будет скандал. Изадора и он совсем порвали друг с другом.

Между прочим, все близкие Дункан, и Есенин тоже, всегда называли ее Изадорой… Это было ее настоящее имя.

Есенин, сидевший рядом с телефоном, очевидно, слышал весь мой разговор с Таировым и стал меня упрашивать взять его с собой. Я протестовал. Но в конце концов все вышло так, как он хотел.

В номере Таирова Есенин не подошел к Айседоре Дункан. Этому способствовало еще то, что кроме Таирова, А.Г. Коонен и Дункан за обеденным столом сидели некоторые актеры и актрисы Камерного театра. Среди них и затерялся Есенин.

Я смотрел на Дункан. Передо мной сидела пожилая женщина, как я понял впоследствии – образ осени. На Изадоре было темное, как будто вишневого цвета, тяжелое бархатное платье. Легкий длинный шарф окутывал ее шею. Никаких драгоценностей. И в то же время мне она представлялась похожей на королеву Гертруду из «Гамлета». Есенин рядом с ней выглядел мальчиком… Но вот что случилось. Не дождавшись конца обеда, Есенин таинственно и внезапно исчез. Словно привидение. Даже я вначале не заметил его отсутствия. Неужели он приезжал лишь затем, чтобы хоть полчаса подышать одним воздухом с Изадорой?…

Быть может, нам кое-что подскажет отрывок из его лирики тех лет:

Чужие губы разнесли

Твое тепло и трепет тела.

Как будто дождик моросит

С души, немного омертвелой.

Ну что ж! Я не боюсь его.

Иная радость мне открылась.

Так мало пройдено дорог.

Так много сделано ошибок.

<…> Во всяком случае, я верю в то, что эта глава из жизни Есенина совсем не так случайна и мелка, как многие об этом думали и еще думают».

Младшая сестра Есенина Александра вспоминает: «Однажды, обсуждая вопрос обо мне с матерью, он решил отдать меня в балетную школу Дункан, вероятно, потому, что там был интернат. <…>

Значит, Сергей Александрович по-прежнему считал, несмотря на расставание, Айседору близким и родным человеком, раз собирался «вручить» ей сестру.

А чем жила Дункан после того, как они с Есениным разошлись? Танцевальной школой, «дунканятами»… Они ездили с гастролями по России, побывали в Грузии, Армении, Крыму. В ноябре 1923 года выступала со своими ученицами на торжествах в Москве.

В начале 1924 года Айседора собралась с гастролями по городам Украины. Смерть Ленина отодвинула эти планы. Она выстояла много часов на морозе, чтобы проститься с ним. В честь Ленина она создала два похоронных марша…

Гастроли возобновились. Харьков, Киев, Ленинград, Витебск…

В 1924 году было предпринято турне по городам Средней Азии…

Денег на содержание школы по-прежнему не хватало (Айседора ничего не просила у Советского правительства – только помещение зимой и площадку – летом). Она собиралась в Европу, чтобы там заработать денег для своего детища и вернуться обратно в Россию.

Не получилось… В Россию Дункан больше не вернулась… она выехала в Европу в сентябре 1924 года.

ПРИМЕЧАНИЕ.

После отъезда Дункан из России школой управляла Ирма Дункан. С 1928-го по 1930-й, ученицы гастролировали по Америке, имея огромный успех у публики. Но в 1930 году советское правительство потребовало возвращения танцовщиц на родину. Больше за рубеж школа не выезжала… Ирма осталась в Америке, в Нью-Йорке она открыла собственную танцевальную школу, выпустила несколько книг по теории танца, в которых рассказывала о новаторском методе Айседоры Дункан и ее феномене. А в России школа Дункан продолжала существовать и постепенно превращалась в гастролирующую труппу, активно выезжая с концертами в разные города России. Окончательное закрытие студии произошло в 1949 году.

Есенин все больше разочаровывается в революции, в том, что она принесла России. Характерно название поэмы, написанной в 1922–1923 годах: «Страна негодяев».

Все вы носите овечьи шкуры,

И мясник пасет для вас ножи.

Все вы стадо!

Стадо! Стадо!

Неужели ты не видишь? Не поймешь,

Что такого равенства не надо?

Ваше равенство – обман и ложь.

Старая гнусавая шарманка

Этот мир идейных дел и слов.

Для глупцов – хорошая приманка,

Подлецам – порядочный улов…

Размышления о том, что стало со страной, не покидали Есенина. В поэме «Черный человек», которую он