Как пальцы в воде. Часть 2 - Виолетта Горлова

Элизабет посмотрела на каминные часы: что ж, они скоро должны подойти с результатами своего расследования, так что ждать осталось недолго. Кто знает, что накропал в своих мемуарах выживший из ума старик. Тем более если Алан смог сохранить и память, и рассудок. А это – еще хуже, хотя маловероятно, конечно. Нет, нельзя столько времени притворяться больным на голову и ни разу не проколоться. Но все же… Где-то в глубине ее сознания уже появился крохотный узелок сомнений, как нарыв, хотя видимых причин для его образования вроде бы не было, однако именно он не давал женщине полностью насладиться предвкушением предстоящего праздника и своего триумфа. Но вдруг что-то пойдет не так? Если же ее ждет поражение – чего она не допускала даже в самых мрачных своих мыслях – исход будет весьма печален. Нет, допустить подобное она не имеет права!

Женщина решительно встала из кресла и направилась в апартаменты Линды. Предстоящий разговор с племянницей должен быть не таким стрессовым, как недавняя беседа с Анной. Да, к счастью, и оснований для какого-то неприятного прецедента просто не существует.

Для Анны было достаточно уничижительного тона в голосе и чуть надменности, и приемлемый результат стал вполне очевиден. С Линдой она поступит, конечно же, по-другому…

* * *

…Миссис Теллер шла домой и в очередной раз поражалась таланту Минервы тонко управлять поведением других людей, их чувствами и желаниями; знала Элизабет, какой прием нужно применить и к ней, Анне, – чуть надменный тон и легкая пренебрежительность в голосе. «Но ведь босс права и у нее были все основания так разговаривать со мной, – констатировала женщина, – и мне остается только попытаться исправить нанесенный ущерб».

Получасовая прогулка немного успокоила возбужденную нервную систему женщины, смягчила последствия удара, и Анна – посредством мысленных стенаний – смогла унять боль души.

Оказавшись дома, она порадовалась, что Алекса нет. Все нужно было тщательно обдумать еще раз, если, конечно, одного раза будет достаточно.

Женщина прошла в ванную комнату и тяжело, будто совершая какую-то повинность, сняла себя одежду. Встав под душ, она дала волю слезам. Горячие струи воды, увлекая с собой соленые ручьи ее боли, ливнем утекали прочь. Душевой дождь смывал ее плач, а его шум поглощал ее горькие рыдания. В конце концов катарсис произошел. И чуть позже, достаточно обессилив от рыданий, Анна почувствовала настоящее облегчение.

Уставшая и уже немного другая, миссис Теллер неторопливо вытерлась большим оранжевым полотенцем, напомнившим ей лето, но она отогнала от себя эти приятные, хотя сейчас уже в большей степени грустные воспоминания и, облачившись в уютный махровый халат, Анна направилась в гостиную. Налив себе скотч с содовой, она удобно расположилась в широком кресле и, взяв с кофейного столика пульт дистанционного управления, включила телевизор, но совсем не для того, чтобы посмотреть или послушать какую-нибудь передачу или фильм, просто… ей нужно было заглушить свое одиночество. Сделав пару глотков, Анна мысленно возвратилась к разговору с Элизабет и почувствовала, что благодарна той. Если бы Минерва вела себя с ней излишне доброжелательно, проявляя сочувствие и понимание, Анна могла бы расклеиться и растаять, как мороженое в тепле. Но миссис Старлингтон держала себя с ней ровно и только на какой-то миг позволила себе – скорее всего, совершенно сознательно – легкую тень надменности, как в разговоре с провинившейся служанкой. И уничижительная нотка подействовала на Анну, как хлыст на лошадь, участвующую в скачках. И такая тактика действительно помогла миссис Теллер взять себя в руки. Впрочем, Анне теперь нужно было обдумать другой аспект: каким образом ей ни на йоту не проявить своих истинных чувств к Ларсу. Очень трудно делать вид, что ничего не случилось. Но спустя некоторое время, примерно к середине второго коктейля, Анна вдруг с радостью поняла, что не такая это и сложная задача, если правильно себя настроить и соответственно стимулировать. Зато награда в итоге может быть вполне достойной… впрочем, что в таком случае может быть лучше красивой мести?…

* * *

Вечером того же дня мы встретились с Ларсом и оговорили детали его поведения. Тот клятвенно пообещал нам точно выполнять все данные ему инструкции. А затем мы с Фрэнком занялись дневником профессора Биггса. Почерк у старика был вполне разборчив, стиль изложения-ясный и четкий, что еще раз подтвердило мое мнение о нем: с мозгами у мужчины все было в порядке, можно сказать, до самой смерти. Не знаю, конечно, насколько он был правдив в своих воспоминаниях, но думаю, что лгать, искажать факты или о чем-то не договаривать-профессор бы не стал, в этом просто не было смысла. Фрэнк согласился со мной.

Закончили мы далеко за полночь. Разговаривать о прочитанном не было ни сил, ни желания: такое количество информации в формате нелегкой исповеди может… убить любые проявления эмоций, внутренне опустошив своего читателя. И только спустя некоторое время в душе должны будут всколыхнуться чувства жалости и сострадания к этому умнейшему мужчине, который только к концу своих дней все же смог найти в себе мужество признаться в содеянном преступлении.

Той ночью я спал мало: сказалось нервное напряжение последних дней и смутное предчувствие новой беды. Сложно оформить в словесную форму это тягостное ощущение грядущих неприятностей, хотя и конкретных причин для их возникновения вроде бы не было. Но предстоящий грандиозный прием в честь полувекового юбилея компании «Старлингтон и Парк»… и наше дело, которое постепенно подходило к своей логической развязке-все это не могло не будоражить мою нервную систему, к тому же невозможно предусмотреть абсолютно все. Во всяком случае, мне так казалось. А одна неучтенная случайность влечет за собой лавину разномастных оказий. Легче, наверно, предсказать гарантированный конец света, нежели – итог конкурентной борьбы (даже не за внимание мужчин, а просто так!) красивых, умных и успешных женщин, собранных в одном месте, время от времени взбадривающих себя алкоголем и ядовитыми комплиментами. И это предвкушение будущих напастей разделяла со мной, похоже, и природа. Целый день, а в особенности вечер, вся атмосфера города стала будто пропитана этими тревожными испарениями, как перед катастрофой или грозой: все словно замерло в ожидании буйства стихии и связанных с ним разрушений, и «перепрыгнуть «этот мрачный этап, безусловно, никто не сможет.

Проснувшись от тяжелой дремоты, которую сложно было назвать сном, я услышал яростные атаки октябрьского дождя, направленные на мой островок безопасности, согревший мое тело уютом и теплом домашнего очага, укрывший меня от осеннего холода и мрачности ночи. С надеждой на крепость стен моего жилища я все же смог уснуть.

Утро меня обрадовало светлеющим небом и затихающим дождевым штурмом. Я заставил себя встать, хотя хотелось зарыться с головой в одеяло и спрятаться от всех проблем, как бывало иногда в детстве… но оно прошло, а от жизненных сложностей уйти уже невозможно.

Спустя минут десять, после внушительной психологической обработки, мне удалось привести свое тело в вертикальное положение, однако состояние мыслительных процессов мозга меня отнюдь не радовало. Что же касается душевного комфорта… то просто – полный сумбур.

Приняв душ и позавтракав, я начал ощущать некое подобие оптимизма. Проснувшийся Фрэнк завтракал молча, даже Клео, почувствовал наш настрой, быстро поев, растворилась в прохладе сада, хотя прогулки после дождя не ее метод ухода от проблем.

Оставив Тодескини в гостиной, где он уселся за свой ноутбук, я поднялся в свою гардеробную с целью провести ревизию одежды для вечернего выхода в свет. Исходя из текста приглашения на торжество, мне предстояла дилемма между смокингом и костюмом. Смокинг у меня имелся, но я предпочел темно-серый костюм с оливковым отливом, галстук– «шарпей» из серебристо-жемчужного шелка, к которому полагалась булавка с обычным стразом (хотелось верить, что обычному детективу простят отсутствие брильянтов в аксессуарах). Вечерний прием представлялся мне грандиозным по масштабу и фееричным по зрелищности, а посвящался он пятидесятилетнему юбилею компании «Старлингтон энд Парк». На фоне этой солидной даты двадцатипятилетняя годовщина президентства миссис Старлингтон смотрится, несомненно, скромнее. Мисс Линда Доэрти также не стала переносить празднование своего дня рождения на какой-либо другой день и планировала его отменить в предстоящее воскресенье на яхте, в узком кругу приятелей. Я не имел ни малейшего понятия о количестве гостей, которые будут веселиться на приеме, но мы с Фрэнком туда были приглашены совершенно с другой целью. Только с какой, мне пока было неизвестно. Элизабет прямым текстом сообщила, что разговор с ней, вернее, мой отчет о расследовании возможен только при неформальном отдыхе на яхте. Зачем ей наше присутствие на приеме? Однако спорить мы не стали… мало ли что… А значит, нам будет не до веселья. Хорошо бы вообще возвратиться с этого уик-энда домой не в самом больном состоянии, потому что наше гипотетическое плохое самочувствие может совсем не зависеть от вполне обоснованного чревоугодия.