Феникс Лазурный - Влад Сэд

мечтаю о том, что когда-нибудь, одна из этих машин вдруг остановится, откроется дверь, и оттуда мне кто-нибудь помашет рукой, зовя с собой. А я спущусь вниз с горы и уеду на этой машине куда-то очень далеко. Мне так безумно хочется сбежать отсюда, не важно куда, лишь бы там было интересно и много новых людей.

– Думаешь где-то там, лучше, чем здесь? – задумчиво спросил у нее Эли.

– Я не знаю точно, но мне кажется, что да. Конечно я понимаю, что может быть еще глупая, но просто здесь…. – на этом моменте Эля немного запнулась, а потом добавила, – Здесь такое болото».

После этих слов, я задумался, не зная, что ответить Эле, лишь только молча стоял и смотрел на высокую гору на другом берегу реки. Заходящее вечернее солнце ярко освещало кроны деревьев на ее крутых склонах, делая их похожими на позолоченные шапки.

–Здесь красиво, – продолжила свою речь Эля, – Осенью даже красивее, чем летом. Но я всегда хотела увидеть, что находится там, за этой горой. Я хочу увидеть каков он, мир снаружи.

–Ты никогда не была за пределами этого города? – удивленно спросил ее я.

–Нет, ни разу. Моя тетка иногда ездит в соседний город, но меня с собой не берет, оставляет кафе сторожить.

Я долго подбирал слова, думая о том, к каким последствиям они могут привести, ведь сейчас Эля, скорее всего, внутри себя, в душе, очень сильно мучается. Она решает уехать ей или остаться, поэтому одно мое неверное слово может навсегда или изменить ее жизнь к лучшему или разрушить до основания.

–Собравшись с мыслями, я, наконец, произнес: «Знаешь, это конечно, тебе решать, но, если честно там «за горой», куда ты так хочешь попасть, все точно так же, как и здесь, только нужно больше денег. А в этом городке, в общем-то на мой взгляд, все не так плохо: чистый воздух, красивая природа, мало злых и жадных людей».

–Услышав мои слова, Эля вдруг разозлилась и в ответ стала громко кричать: «Это тебе так кажется, ты просто их не знаешь, на самом деле они здесь все друг за другом следят, постоянно крадут друг у друга всё, что плохо лежит, а те, кто работают в кафе или шашлычных вообще жлобы, удавятся за три копейки. Они просроченные продукты скупают на рынке, привозят сюда и из них готовят туристам еду»

–Я не хотел, чтобы нас кто-то услышал, поэтому попытался немного успокоить Элю: «Ладно, ладно, тише ты, хватит кричать, если хочешь, посиди еще здесь немного, могу тебе даже бутерброд сделать, хочешь?»

– Нет, не буду, обиженно сказала Эля, а затем пересела другой, лежащий неподалеку, ствол поваленного дерева, повернувшись ко мне спиной.

–Ну вот уже начались капризы, – подумал я, хотя мы знакомы-то всего один час. Почему я должен решать ее проблемы, я что ей отец или брат? Если на все что она говорит посмотреть со стороны, то это всего лишь подростковый максимализм, помноженный на провинциально ошизение и скуку. Ничего страшного в этом нет, через пару лет она подрастет, наберется ума, научится терпеть, привыкать и приспосабливаться, а затем выйдет замуж, родит ребенка, погрязнет в бытовухе, успокоится и станет такой же, как все. Что вот мне с ней делать сейчас ума не приложу? Уходить она вроде как совсем не собирается. Не хватало еще, чтобы меня здесь вместе с ней застукали местные жители и публично линчевали в праведном гневе».

Мне не пришлось долго ждать развития событий. У Эли, как и у многих подростков ее возраста очень быстро менялось настроение, поэтому посидев немного в стороне, она остыла, а затем, повернувшись ко мне, заговорила уже более доброжелательно:

–Знаешь, что, а у меня есть зажигалка, давай разведем костер? Я согреюсь, а после пойду домой.

–Услышав ее предложение, я подумал, что это не самая плохая идея, ведь день уже шел на спад, и здесь на берегу этой горной реки, с каждой минутой становилось все прохладнее. Согреться мне бы тоже не помешало, тем более что тепла от тлеющих углей должно будет хватить примерно на полночи. Да и не так уныло сидеть одному в темноте, когда есть огонь.

–Ладно давай. Согласился я. Но ты точно потом уйдешь? -недоверчиво спросил я у Эли.

–В ответ она рассмеялась: Да. Точно уйду.

–Хорошо, сиди тогда здесь, никуда не уходи, – строго приказал ей я, и отправился искать дрова в ближайшем сосновом леске неподалеку от берега.

Я быстро насобирал упавших веток, но, вернувшись обратно увидел, что любопытная Эля уже умудрилась залезть в мой пакет с едой, где обнаружила «чекушку» дешевого коньяку, которую я незадолго до этого купил в местном продуктовом магазине.

–Ты будешь это пить? – удивленно спросила меня она, – Тогда и мне налей тоже чуть-чуть.

–Поняв, что Эля не отстанет, я согласился: Ладно, налью две капли в крышечку, раз так хочется. Только убери пока все это обратно.

Мне пришлось немного повозиться с сырыми дровами, огонь долго не хотел разгораться, помогла лишь старая газета, выброшенная в этом месте кем-то из прошлых туристов. Когда пламя огня стало достаточно сильным, а дым от сырых деревяшек перестал щипать глаза, Эля и я подсели поближе к костру. Она уселась на обломке ствола сухого дерева, а затем, достав из кармана своего платья сигарету, попыталась закурить, но у нее ничего не получалось, было видно, что она только пробует, пытаясь подражать взрослым. Смотря на ее неуклюжие попытки затянуться, я смеялся, а сам, стоя на корточках, при этом пытался разогреть на костре ту скромную пищу, что купил себе сегодня на ужин. Я сделал импровизированные шампуры из длинных, тонких прутьев кустарника, затем нанизал на них нарезанные кубиками черный хлеб и колбасу, после чего стал держать этот самодельный «шашлык» над костром, следя за тем, чтобы ни то, ни другое не сгорело и не упало в огонь.

Когда ломтики колбасы и хлеба стали потрескивать, потемнев от огня, я отдал один из этих самодельных шашлыков Эле, а затем как и обещал, налил ей немного коньяку в крышечку от бутылки.

«Пей и сразу закусывай, при этом не дыши только» – ободряюще сказал я Эле.

Она смело выпили все залпом и сразу же начала кашлять, смешно махая руками перед лицом словно веером.

«Ну вот, а ты хотела, чтобы я налил больше, тебе и этого хватит, – смеялся я, – Предупреждал ведь тебя, что вдыхать не нужно было.

Я уселся рядом с Элей на ствол поваленного дерева, сам