Мессия. Том 2 - Бхагаван Раджниш

А если тысячелетиями определенная вещь повторяется снова и снова, она становится истиной.

Адольф Гитлер говорил: «Не вижу никакой разницы между истиной и ложью. Единственное различие в том, что истина — это ложь, часто повторяемая веками, а ложь — это новая истина».

Потребуется некоторое время, чтобы это осело в ваших сердцах. Во имя Бога они запугали каждого, а человек, живущий в страхе, — не живет. Страх как раз противоположен свободе.

Человек может жить только в свободе.

Страх сжимает его душу.

Он все время боится что-либо делать, ибо все то, чем вы можете наслаждаться, все то, что вы чувствуете прекрасным, осуждается.

Вчера мы разговаривали о красоте — Альмустафа забыл одну вещь: он забыл то, что говорит о красоте полицейский комиссар Пуны. Тот говорит: «Красота непристойна». Он приказывал нам, моим людям, не быть непристойными внутри ашрама и снаружи ашрама. Наверное, ему незнаком тот факт, что за пять тысяч лет размышлений так и не определили, что же такое непристойность.

Он должен дать определение — что значит быть непристойным? Убивать человека не непристойно, а обнимать человека непристойно; убивать тысячи людей не непристойно — война, мировая война не непристойна! Ни единый священник не заявил, что мировая война непристойна! Но красота непристойна, жизнь непристойна — вы должны жить, скрываясь в темных пещерах. Вы не должны выходить на свет солнца, вы не должны танцевать с ветрами, вы не должны играть с деревьями, вы не должны петь с птицами — все эти вещи непристойны. А полицейский комиссар с винтовкой не непристоен.

Похоже, там смерть: поклоняющиеся, в особенности, люди, которые тяготеют к таким профессиям как священнослужители, полиция, армия, — они на службе у смерти, не на службе у жизни; вся их профессия непристойна, сам их ум непристоен. Но странная история: они называли непристойной красоту... разве цветок розы непристоен из-за того, что обнажен?

Мир видел всевозможных идиотов. В Англии в средневековье леди находились под очень сильным влиянием священников — по той простой причине, что мужчина был свободен, пойти куда угодно, а женщина могла свободно пойти только в церковь; естественно, они становились обусловленными церковью все больше и больше. В средневековье использовалась одежда даже для собак; когда они отправлялись на утреннюю прогулку и брали с собой на прогулку собаку, ее прикрывали прекрасной одеждой. Обнаженная собака непристойна! И не только это, даже ножки стульев — ведь их называли ножками — прикрыты! Ножки нельзя было обнажать, это было непристойно. Бедный стул!

Священники — это самые ядовитые люди на свете, они разделили человечество, они дали людям суеверия, безумные идеи. Вот и здесь старый священник спросил:

Скажи нам о Религии.

Священники не знают, что такое религия. Это вопрос от невежества, потому что я знал священников и монахов всевозможных религий — они наиболее невежественные люди в том, что касается религии. Они повторяют как попугаи, но религия не была для них переживанием.

Слово религия — очень красиво, но из-за этих священников оно попало в дурную компанию. Слово происходит от корня, который означает «собираться вместе». Но священники сделали как раз противоположное. Они создают раскол в человеке, не единство.

Религия означает создание в человеке органичного единства. Это не имеет с Богом ничего общего, это имеет отношение к вам. Это не имеет ничего общего с поклонением, это имеет нечто общее с трансформацией вашего собственного сознания.

Не должно быть никакого конфликта внутри вас; все, что вы делаете, должно делаться тотально, в вашей целостности. Тогда рубите ли вы дрова или носите воду из колодца — не имеет значения, чем вы занимаетесь, — если вы заняты этим тотально, полно, это и есть религия. Религия делает человека здоровым и цельным.

Но ваши религии сделали человека больным, расколотым и шизофреничным. Для этого есть причины — здорового и цельного человека невозможно поработить и невозможно эксплуатировать. Он имеет свою собственную индивидуальность и свой собственный стиль жизни. Он не христианин, не индуист, не мусульманин. Он просто дитя этой Вселенной, как и всякий другой. Никто не выше и никто не ниже, никто не брамин и никто не шудра. Но священники исчезнут!

Я слышал замечательную историю. Как-то вечером в пивную пришла компания друзей и напилась допьяна. Владелец очень обрадовался, ведь такие люди не приходят каждый день. Когда один из них платил деньги, он сказал: «Надеюсь, вы будете и дальше посещать нас».

Человек сказал: «Молитесь за меня — если мое дело будет процветать, я стану приходить каждый день».

Тот сказал: «Конечно, я буду молиться утром и вечером, чтобы ваше дело процветало». И тут вдруг к нему пришла идея, что неплохо бы справиться, что у него за профессия. И он спросил: «Простите, но я хочу знать, какая у вас профессия?»

Человек сказал: «И не спрашивайте. Я могильщик! Если больше людей умирает, мое дело идет хорошо. Если никто не умирает, я не в состоянии позволить себе зайти в вашу пивную. Так что молитесь за мое дело — и пусть вас не заботит, что за дело у меня».

Есть люди, чье дело — рыть могилы! Естественно, их молитвой будет: «Боже, не забывай меня. Я тоже должен выжить, убивай как можно больше людей!»

Священники молились в своих сердцах, чтобы человек никогда не выбрался из своей болезни, нездоровья, безумия; потому что это те люди, которые приходят в храм, в мечеть, в синагогу, в церковь. Вы редко встретите молодых людей в церквях, но всегда найдете стариков, старух, ибо их смерть приближается, и только священник знает, как помочь им. И священники продолжают претендовать на то, что они знают.

Я посещал очень красивое место в Агре. Агра славится на весь мир благодаря Тадж-Махалу. Но в Агре и вокруг есть небольшая секта индуистов, называемая Радхасвами. Вот уже почти сто лет их священнослужители строят нечто, что должно стать лучше Тадж-Махала. Это трудно, но они сделали нижний этаж, и нижний этаж показывает, что, если они продолжат эксплуатировать людей, возможно, однажды они превзойдут Тадж-Махал.

Выстроено это только наполовину, но и так можно увидеть, что это более искусно, более красиво, чем Тадж-Махал.

Они пригласили меня к себе в храм, который предназначался стать самадхи (усыпальницей) для их гуру, основавшего религию, и показали мне в прекрасном мраморе карту стадий духовной эволюции. Они сказали: «Это пятнадцать стадий эволюции». Мохаммед и Моисей как раз на четвертой стадии; Иисус немного лучше, на пятой стадии; Махавира еще лучше — шестая стадия; Кабир и Нанак еще немного лучше — на седьмой стадии, и Гаутама Будда тоже на седьмой стадии. А затем есть пустой промежуток, и на пятнадцатой стадии — последней — их собственный гуру.

Они спросили: «Что вы думаете об этом?»

Я сказал: «Есть шестнадцать стадий, а не пятнадцать».

Они удивились: «Шестнадцать? Но в нашем писании описано только пятнадцать стадий!»

Я сказал: «Так описывается потому, что ваш гуру достиг только пятнадцатой стадии — я живу на шестнадцатой! Ваш гуру пытается войти, но я не допускаю его — он продолжает попытки взобраться на шестнадцатую, а я продолжаю толкать его обратно на пятнадцатую».

Они были сильно шокированы. А когда я пришел туда в следующий раз, они сделали шестнадцать стадий, и их гуру был на шестнадцатой.

Я сказал: «Это не поможет. Ваш гуру смог войти на шестнадцатую, потому что я передвинулся на семнадцатую! Вы не можете держаться наравне со мной, ваш гуру должен быть на одну стадию позади».

Глупые идеи, просто игры ума... Я сказал: «Ваши писания говорят, что есть только пятнадцать, откуда же взялась шестнадцатая? — из-за того, что я упомянул о ней. Я не пребываю ни на какой стадии, я не заключенный. У меня есть крылья, и я летаю в открытом небе, где не остается даже следов, — что уж говорить о стадиях. Разве это какая-то школа? Кто-то в детском саду, кто-то в средней школе, кто-то в высшей школе; кто-то в колледже, окончил университет, кто-то занимается в университетской аспирантуре; кто-то достигает звания доктора философии, а кто-то доктор литературы».

Я сказал: «Не глупите. Уберите этот камень, ваш храм будет замечательным, а этот камень уродлив и демонстрирует ваше внутреннее желание: вы хотите сделать его лучше, чем Тадж-Махал».

Дух состязания — это не путь религии. Религия не состязается, потому что каждый приходит из одного и того же источника и уходит к одному и тому же источнику. Некоторые люди идут медленно, некоторые люди бегут, некоторые люди мчатся — это не имеет значения! Нет ни низшего, ни высшего.

У религии нет ничего общего с вашим так называемым обычным миром; она имеет отношение к вашей душе, к вашему духу. Вы должны быть одним органичным единством... — из такого органичного единства возникает музыка, которая божественна.