Рыбкина на мою голову - Алекс Коваль

в следующее пару секунд мне не прилетело кулаком в челюсть.

Ощутимо.

Так, что в ушах зазвенело, а в глазах потемнело к чертям собачьим!

И да, признаю – этот  заслужил.

Но вот следующий удар я уже не пропустил…

Потасовка длилась считанные минуты. Похоже, нам обоим просто требовалось выпустить пар. Да и, надо признать, если бы не Степанида, которая окатила нас обоих ведром ледяной воды, хрен бы мы так быстро угомонились.

Как итог, уже через час мы с Рыбкиным – помятые, потрепанные, с синяками на разгневанных физиономиях – сидели  в беседке и сверлили друг друга взглядом, грея в руках те самые “сто грамм”. Между нами бутылка горячительного и тарелка с нарезанным ломтиками лимоном.

Все.

Ах, да, угрюмое молчание.

–  Ну и? – начал я первый. – Долго рожу кирпичом держать будешь, Рыбкин?

– Я тебе дочь свою доверил, Жаров, а ты с...!

– А что я? – развел я руками. – Ты умеешь это контролировать? Чувства свои контролировать умеешь, Стас?

– Но она же моя дочь, твою ж ты мать! Она тебе в дочери годится, пень ты старый!

– На себя посмотри!

– Воу-воу, мальчики! – хлопнула ладонью по столу между нами Степанида. Да так внушительно, что тарелка с лимонами подпрыгнула и звякнула.

– Тпру! – продолжила распекать двух великовозрастных олухов женщина. – Тоже мне тут, жеребцы собрались! Не вижу совершенно никакой проблемы в случившемся, Стас! Да, неожиданно, да, я могу тебя понять, ведь Влада – твоя дочь: чувство собственности и прочие отцовско-материнские загоны... но ты посмотри на своего друга и скажи: что, неужели он такой плохой вариант будущего мужа для твоей дочурки? – пожурила друга бывшая учительница Влады.

– Вот и я о том же, – ухмыльнулся я, залпом осушая виски в бокале. – Не так уж я и ужасен, как ты себе нарисовал, Стасон.

– А ты, – посмотрела на меня Степанида, – с такими новостями и в лоб? Честное слово, очень хочется заехать тебе по макушке поварешкой! – обратила она теперь на меня свой гнев.

Ох, чую, в надежные руки дружище попал!

– Да ты баб меняешь чаще, чем… – зарычал Стас.

– Менял. За это, кстати, тоже спасибо твоей дочурке. Последних двух моих любовниц она умело столкнула лбами и отвадила от меня.

– Моя Влада? – округлил глаза Рыбкин. – Да что у вас там вообще творилось, пока она у тебя жила?! Господи, какой я идиот, что доверил ее тебе! И вообще, она-то чем думала?! – не унимался друг. – Ну, на кой черт ты ей нужен, а?!

– Стас! – осекла его Степанида. – Сердцу не прикажешь, слышал такое?

– Зато ремень – средство хорошее, дурь прекрасно вышибает! – грохнул стаканом по столу хозяин дома.

Я ухмыльнулся, припоминая, что и сам неоднократно обещал Рыбкиной использовать в ее воспитании ремень. Еще когда она жила у меня по соседству. Так и не решился. Да и сомневаюсь, что помогло бы. У Влады на все есть свои мнение, и упрямства ей не занимать. Иначе вряд ли бы она добилась всего того, что сейчас имеет. Амбициозная моя девочка.

– Чего ухмыляешься? Совратил мою дочь, сволочь ты такая!

– Никого я не совращал, Стас, – покачал я головой. – Хватит уже. Включи мозг, Рыбкин! – рыкнул я, потирая переносицу. – Я приехал к тебе сразу же, как понял, что все. Сдался. Да, твою мать, я держался целый год! – завелся я не на шутку, подскакивая на ноги. – Год я гнал любую мысль о Владе из своей головы. Я, на хрен, жить перестал с того момента, как она уехала! Ведь это неправильно, правда? – развел я руками. – Ведь я  ей в отцы гожусь, согласись? Ведь что она могла во мне найти, серьезно? Я задавал себе эти вопросы по сотни раз на дню Стас! Я боролся. Да, твою мать, боролся сам с собой! Но все! – прорычал я, сжимая кулаки. – Хватит. Я набегался! Я не могу без Влады. Я. Люблю. Твою. Дочь. Баран ты упрямый! Можешь набить мне рожу, можешь крыть матом, плеваться ядом, но, что бы ты сейчас не сказал, просто хочу, чтобы ты знал, Стас. Я от Влады не отступлюсь.

Рыбкин уставился на меня и замолчал. Насупился, нахмурился и, как и я пару мгновений назад, махом осушил бокал, тоже поднимаясь на ноги и упирая руки в стол.

– Ты приехал и рассказал мне все в надежде на что, Жаров? Что я дам тебе свое одобрение? Так вот хрен тебе, понял?! Моя дочь достойна лучшего, чем ты, который никогда не верил в чувства и брак! Которые еще полтора года назад заявлял мне, что менять любовниц каждую ночь – вот его удел. Ты не заслуживаешь даже ее мизинца, Жаров! Так на что ты надеялся?!

– Как минимум, на то, что ты выключишь спесивого юнца, заткнешь свое ущемленное достоинство и выслушаешь меня! Воспримешь ситуацию как взрослый и адекватный человек, а не пацан сопливый, только и умеющий, что шашкой махать. Я не прошу меня любить как зятя, боже упаси! – вскинул я руки. – Я прошу просто смириться и дать нам с твоей дочерью жизнь спокойно. Вместе. Я хочу, чтобы твоя дочь стала моей женой. И знаю, что Влада тоже этого хочет. Точка. Твое мнение меня интересует мало, но да, ты прав, было бы гораздо приятней знать, что ты не считаешь меня врагом народа.

– Моего благословения ты точно не получишь, запомни это!

– Оно мне на хрен не сдалось, я уже не в том возрасте, чтобы вымаливать чье-то благословение.

– Да как ты… – начал Рыбкин, снова стремительно багровея и сжимая кулаки. Но тут опять положение спасла Степанида, вставшая на мою защиту и мягко накрывшая ладонь мужчины своей ладонью.

– Стас, успокойся, пожалуйста. Тебе просто надо остыть и подумать. Да, это нелегко принять, да у тебя сейчас все кипит, но не руби с плеча, потом будешь жалеть. Если Влада любит Павла, какая разница, кто он? Друг, знакомый, возраст – это же все такие мелочь, Стас!

– Я позвоню сейчас этой рыжеволосой егозе и так отчитаю, что все гребаная любовь у нее из головы вылетит. Заберу из этого дурно на нее влияющего Парижа и запру к чертям дома, пока не одумается!

– Не