Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна

Никогда раньше хаос не вел себя подобным образом. Не выходил из-под контроля настольно, что я чувствовала каждого человека или нелюдя в доме. Они злились, радовались, ругались, устало падали на стулья или с наслаждением смаковали обед. Эмоции лились неконтролируемым потоком, который я не могла сдерживать.

— А-а-а! — проорала я, когда неведомая сила сбила меня с ног. С кончиков пальцев посыпались искры, затем впитались в трещины и просветы. Где-то вдалеке раздались первые крики.

Боль, что я получила, уходила к домочадцам. Вместе со всплеском магии.

Сквозь туман я нащупала что-то крупное и горячее. Оно неожиданно ослепило изумрудным светом, а хаос, бушующий в груди, вдруг сжался в комок и пугливо заметался в источнике. Ожерелье Романовых раскалилось, но мне уже было все равно.

Потому что вместе со жжением пришел покой.

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!

Я очнулась у туалетного столика. Растрепанная и тяжело дышащая. В руке сжимала изумрудное ожерелье, а на запястье мерно поблескивал гранатовый браслет. Теперь он работал, как ни странно.

— В чем дело? — на нетвердых ногах я вышла из спальни с украшением в руке. На столике в кабинете дымилась чашка английского чая, рядом стоял Кузьма.

— Ваше сиятельство, — домовой нервно почесал растрепанные пакли. — Там это… Гость пожаловал.

— Какой еще гость?

— Господин Горелик, ваше сиятельство. Из «Вестника».

Черти раздери Вениамина Карловича. Нашел время для визита.

Бросив взгляд на настенные часы, я пошла к столику и схватила чашку. Даже не побоялась обжечься, сразу сделала три больших глотка и застыла. Перебрала в голове количество свободного времени и желание для беседы с журналистом.

Его все равно не избежать, так почему не закрыть этот гештальт сразу?

— Пусть его проводят в гостиную и подадут туда глинтвейн, чай и легкие закуски, — приказала я. — И скажи Глаше, чтобы достала из подвала бутылку вина. На всякий случай. Урожай подберет на свой вкус.

— Х-хорошо.

— Девочки ушли?

— Да.

— Чудесно, — я поставила чашку и положила ожерелье. Мне оно не требовалось. Пока что. — Я скоро спущусь, только сменю наряд и приведу себя в порядок.

— Будет исполнено, ваше сиятельство, — низко поклонился Кузьма, затем исчез по мановению руки.

***

На подготовку к встрече с Вениамином Карловичем у меня ушло пятнадцать минут.

Заставлять «дорогого» гостя ждать и дальше было бы вопиющим нарушением этика, хотя именно Горелик первым преступил правила. Он не дождался официального ответа на свое приглашение, потому явился сам. Вопиющая наглость. Но для газетного проныры вполне ожидаемая.

Я не нашла свободного окна в расписании, чтобы втиснуть туда Горелика. И наивно полагала, что драматические события в стране придержат ушлого журналиста в офисе. Трехдневный траур по погибшим, постоянные патрули, сбор помощи жертвам. Совсем позабыла, кто такие представители оппозиции в прессе и жизни. Им никакой теракт не мешал копаться в грязном белье.

Взгляд скользнул по скромному платью прямого кроя. Юбка до колен, ткань мягкая и гладкая, цвет — сталь с легким отблеском. Силуэт прекрасно подчеркивал фигуру, но при этом не являлся чем-то вызывающим. Никаких шокирующих вырезов или декольте, лишь скромность, элегантность, приятные глазу оттенки.

Из украшений я прикрепила часть изумрудной парюры в качестве броши и оставила гранатовый браслет. На случай экстренных ситуаций оба амулета сработались бы в паре. Маленькие золотые серьги-гвоздики скрылись за выпущенными из прически прядями, а собранные в «шишку» волосы открывали шею.

Чему меня научил Алексей за год наших странных отношений, так это дипломатии через бытовые мелочи. Одежда и аксессуары играли не меньшую роль, чем умение использовать язык и мозги по назначению. Любая женщина хочет выглядеть эффектно на фоне остальных. Будь она хоть триста раз россиянка, англичанка, француженка или сверхправильная немка.

Луиза фон Каприви обожала украшения, но носила их редко. Строгость и порядок, свойственный ее нации, она впитала с молоком матери. А вот женскую натуру и любовь к бриллиантам развила в себе со временем. Мой внешний вид, как и будущий диалог я прорабатывала заранее.

Надену что-то вызывающее — потеряю хрупкое доверие.

Выберу невзрачное — лишусь всяческого внимания.

Потребовалось время, чтобы я, наконец, выбрала подходящий вариант из гардероба. Платье от экологически чистого бренда. Немецкого. Из переработанных материалов без использования незаконного труда. Со всеми значками качества на этикетках, иначе весь образ полетел бы к черту в омут.

— Ваше сиятельство, — Горелик подпрыгнул на тоненьких ножках, затем окинул меня восхищенным взглядом.

Я осталась довольна и протянула руку для вежливого поцелуя, заметив, что принесенной прислугой херес в хрустальном графине наполовину опустошён. Часть закусок Вениамин Карлович тоже уничтожил, пока я собиралась.

Замечательно. Теперь диалог можно строить.

— Вениамин Карлович. Признаться, вы удивили меня столь неожиданным визитом, я потянулась к заварнику и налила чаю.

После выброса хаоса головокружение до конца не пришло. Меня до сих пор подташнивало и шатало. Требовалась ударная доза антиоксидантов, немного сахара для улучшения работы мозга, отдых. С последним беда, поскольку через три часа назначена встреча с Луизой. Здесь не до отдыха.

— Я не отниму много времени, ваше сиятельство, — Горелик устроился с довольным хрюком в кресле и побарабанил пальцами по подлокотнику. — Скажите, Ольга, вы что-нибудь знаете о слухах насчет смены наследника престола?

Мои пальцы крепче сжали чашку, в горле образовался ком. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы проглотить тот.

— Какие глупости, — я легко рассмеялась, отпив чай. — Наследники престола не игрушки в магазине. Их нельзя просто взять и поменять.

— Верно подмечено, если только не нашлось другого кандидата.

Звон чашки, ударившейся о блюдце, заполонил гостиную. Старинные часы отсчитывали секунды так громко, что у меня в ушах вновь щелкнуло. Мгновенный взрыв, потом удушливая тишина. Стены напирали, а мягкое сиденье подо мной превратилось в трясину, которая тащила вниз на дно.

— И о ком же речь? — я не выдала себя ни жестом, ни эмоциями. Осталась спокойной под изучающим взором рыбьих глаз.

Сердце забилось чаще, а в памяти всплыла ледяная сталь радужки Владислава Ящинского. Слухи слухами, но такое сходство с цесаревичем люди ни могли не замечать. Пусть оно улавливалось лишь при близком знакомстве и общении.

— Андрей Михайлович Романов, конечно.

Я вздрогнула и похлопала ресницами.

— Князь?

— Почему бы и нет, — пожал плечами Вениамин Карлович, затем пытливо уставился на меня. — Помните слухи, которые ходили вокруг будущего императора Николая?

— О том, что вдовствующая императрица скрыла факт незаконного рождения внука? — я щелкнула языком. Затем ответила коротко: — Бред.

— Или прекрасная афера, — развел руками Горелик, отчего херес в бокале грозил пролиться на вычищенный персидский ковер.

— Послушайте, Вениамин Карлович, — я выпрямилась и расправила складки на юбке. Механическое движение помогало сосредоточиться на теме. И не давало нервам разгуляться. — Не секрет, что брак императрицы Анастасии в 1935 году с молодым Павлом Алексеевичем фон Царнекау из династии принцев Ольденбургских вызвал скандал в обществе. Юный и непризнанный сын расстрелянного краснозоривцами аристократа. С фамилией от морганатического брака предков. И тридцатичетырехлетняя женщина. Хоть с короной на голове, хоть без нее. Такое и сейчас одобряется не всеми, что говорить о прошлом. Само рождение Марии через два года после заключения этого союза вызвало кривотолки.

— Согласен, однако, именно брак цесаревны породил слухи. Замужество с одним из принцев Саксен-Кобург-Готским оказалось неудачным. Будущая правительница сбежала через несколько месяцев после свадьбы со своим охранником.