Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

них платили – факт, но приписка штаба, «что документы фальшивые» (такой приписки вообще не могло быть), говорит не только об ошибке офицеров, но она также ясно указывает, что этот штаб допускал возможность снабжения от МОР и фальшивками, т. е., иными словами, у штаба имелись подозрения. А если последние существовали, то вся картина взаимоотношений в корне меняется. Предложение же (вторичное!) военных документов свидетельствует о явной контрреволюции в ОГПУ: «совершенно случайно» таковые не передаются.

Казалось бы, одни эти опперпутовские анекдоты должны были вызвать вопрос: зачем рассказывается во всеуслышание эта юмористика и не скрываются ли за ней более серьезные факты действительности?

Однако мы видим, что господа исследователи все приняли за чистую монету. Чебышев, приведя анекдоты, глубокомысленно замечает: «Гипноз «легенды», как видите, никого не пощадил, «легенды» заколдовали всех», а в другом месте своей обширной «истории» он восклицает: «Находят на людей такие массовые затмения!»

Если еще можно говорить о затмении у некоторых участников провокации из русской эмиграции, то у иностранных штабов никакого гипноза в помине не было, но зато и затмение и гипноз полностью овладели такими «историками», как Чебышев, который не смог разобраться ни в халтуре Агабекова, ни в анекдотах Опперпута, сообщая во всеуслышание безответственные утверждения.

Но сам перебежчик знал о штабах не только анекдоты, он знал вещи посерьезнее: большевистские провокации в больших масштабах, говорил Опперпут, проводятся большевиками по украинской «линии» (эти сведения были и у КО), и не без участия поляков. Ясно, что подобные сведения крайне нежелательны для широкой огласки. Эти данные Опперпута подтверждаются и бывшим министром «западноукраинского правительства» Василием Панейко, который в своей книге (Париж, 1939) прямо говорит, что именно поляки спровоцировали советский процесс «Союза освобождения Украины».

В обширной и многогранной провокационной работе большевиков эмигрантская «акция» была мелкими и ничтожными делами ОГПУ, сводившимся к дискредитированию и разложению русского зарубежья. Этим мы не хотим ни умалить «блестящей» работы чекистов, ни уменьшить тех последствий, которые эта работа имела в сфере русской эмиграции. Грандиознейшие же – действительно международного значения – коммунистические провокации разыгрывались по другим «линиям» и, особенно, по коминтерновской (хотя бы взять дело Алджера Хисса). Последние гл. обр. и служили для осуществления советской внешней политики. И «поучительная» статья г. Николаевского «Уроки «Треста» – написанная только на основании двух детективных «историй» (Чебышева и Враги)! – является классическим примером публистическо-партийного «дышла»: куда повернул, там и вышло.

У генерала Кутепова и особенно у М.В. Захарченко было больше доказательств в пользу Опперпута, чем те, которые мы привели здесь. И тем не менее ни А.П. ни М.В. никак не впали в полное доверие: без полной проверки его быть и не могло. А проверка была одна – террористический акт. Многое говорило в пользу Опперпута, и генерал Кутепов остановился на наиболее справедливом решении: не отталкивать перебежчика, дать ему возможность реабилитироваться на деле.

При таком принятом решении естественно было и выслушать советы Опперпута, как человека наиболее осведомленного. Утверждение господ «историков, что Опперпуту было поручено общее руководство (они судили по тому факту, что он дал Ларионову список ленинградских советских учреждений), являются безответственными. Не только план (одновременно взрывы в Москве и в Петербурге), но и выбор места московского взрыва принадлежали исключительно М.В. Захарченко.

* * *

К 31 мая обе группы прибыли на советскую границу. Московская группа в составе Захарченко-Шульц, Петерса (имевшего документы на имя Вознесенского) и Опперпута уходит на 24 часа раньше второй, петербургской, состоявшей из Ларионова, Мономахова и Соловьева.

М.В. Захарченко уславливается с Ларионовым, чтобы их взрывы были почти одновременно: по получении известия из Москвы ленинградская группа бросает свои бомбы в намеченное ими место.

«Уходившие направились по тропинке через лес, – рассказывает Ларионов, последним видевший всю московскую группу, – мелькнули несколько раз среди кустов ольхи и скрылись для нас навсегда». Что дальше случилось с московской группой, мы почти ничего не знаем. Не знаем, где правда, где ложь и в тех коротких сообщениях, которые сочли нужным дать палачи. Мы знаем только, что на поимку бежавших из Москвы террористов были брошены все чекистские силы и их двадцатидневные скитания были подлинным крестным путем, настоящей для них голгофой.

Сообщения от 5–6 – 8 июля 1927 года ОГПУ гласили, что группа в составе Захарченко-Шульц, Вознесенского и Опперпута пыталась в ночь на 3 июня взорвать соседний со зданием ОГПУ дом. Покушение не удалось. Группе из Москвы удалось достичь Смоленской губ. В 10 км от Смоленска Опперпут был настигнут крестьянской облавой, организованной ОГПУ. Он оказал энергичное сопротивление и был убит в перестрелке. Захарченко-Шульц и Вознесенский попали в засаду красноармейцев и были также убиты в перестрелке. При Опперпуте найден был дневник, в котором излагалась подготовка покушения и указан был маршрут террористов от границы. При перестрелке террористы тяжело ранили одного рабочего, одного крестьянина и одного милиционера. Они убили шофера, отказавшегося помочь им спастись от погони, и тяжело ранили его товарища. Несколько позже корреспонденты «Дейли Экспресс» и «Таймс» сообщали, что Опперпут был убит 19 июня, а Захарченко-Шульц и Петерс погибли четыре дня спустя (23 июня).

Через три месяца (21.IX. 1927) эмигрантская газета в Варшаве «За Свободу» перепечатала сообщение английской газеты «Морнинг пост» (в свою очередь, перепечатанное всей эмигрантской печатью), в котором говорилось, что известный провокатор Опперпут, якобы убитый вместе с Захарченко-Шульц и Вознесенским, на самом деле жив и предназначается руководителями Чека к дальнейшей провокаторской деятельности. 27 июля он получил из рук советской власти, по представлению ОГПУ, красный орден за свою успешную провокационную деятельность. В настоящее время ему поручается специальная миссия на Дальнем Востоке, для каковой цели он, конечно, опять под новым вымышленным именем направится в Китай. Удачное покушение, устроенное Опперпутом и повлекшее за собою смерть помощника начальника минского ГПУ Опанского, по сообщению «Морнинг пост», было организовано центральным московским ОГПУ, с которым у Опанского установились «натянутые отношения».

На этом сообщении – типичной чекистской дезинформации – необходимо остановиться, т. к. оно как раз и было тем единственным и неотразимым доказательством предательства Опперпута у всех господ «историков», которое не подлежало никакому сомнению.

Вряд ли кто может оспаривать, что все сообщения и корреспонденции для иностранной печати могли появиться только с разрешения ТАСС, т. е. того же ОГПУ. Но сообщение «Морнинг пост» отнюдь не простая корреспонденция, это «сенсация», и сенсация, «раскрывающая» тайны ОГПУ. Откуда мог безвыездно сидящий в Москве под чекистским надзором иностранец получить такие точные сведения?

Опперпут, знавший о группе Ларионова и не предупредивший взрыва (даже по самым уважительным причинам) в Партклубе, никак не мог быть