Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны - Хэнсон Болдуин

Манштейн, вероятно наиболее способный немецкий командующий во Второй мировой войне, двигался быстро; при наступлении, носившем кодовое название «Зимняя буря», он атаковал 12 декабря силы Еременко вдоль железной дороги Котельниковский – Сталинград и в первое время достиг некоторого успеха. 57–й танковый корпус – вначале состоявший из 23–й и 6–й танковых дивизий, позже усиленный 17–й танковой дивизией, возглавлял попытку разорвать кольцо. К 31 декабря танки Манштейна были где – то на расстоянии 30 миль от позиций 6–й армии; немцы видели «на горизонте отблески артиллерийского огня» под Сталинградом [45].

Но было уже слишком поздно. Наступление русских ширилось; Ватутин и Голиков прорвались сквозь позиции итальянской армии на Дону («весь фронт распался», потерпев полное поражение [46]) между 16–й и 19–й армиями, и перед флангом Манштейна возникла угроза. 19 декабря Манштейн передал по рации Паулюсу, чтобы тот двигался на юг к нему. Но Паулюс никогда не считал себя «слепым» командующим; его подчинение приказам было формальным. Он сказал Манштейну, что у него танкового горючего всего на 20 миль (у Паулюса в тот момент осталось лишь 60 действующих танков). Однако главной причиной пассивности Паулюса была не нехватка топлива, а приказы Гитлера. Попытка оказать поддержку провалилась; разгром немцев ширился. На Рождество 4–я армия отошла; Паулюс был обречен [47].

В самом Сталинграде и в окружающих его степях началось быстрое разложение – тел, душ и умов – попавших в окружение легионов.

Армия гибла.

В «котле» ощущался недостаток во всем, кроме страдания. Доставка грузов по воздуху провалилась. Вместо ежедневных 500 тонн – 60 000 галлонов горючего, 40 тонн хлеба, 100 тонн других грузов, включая продовольствие, 40 тонн боеприпасов и оружия – среднее доставляемое количество составляло меньше одной пятой необходимого минимума. Это не было виной пилотов или экипажей самолетов; хвастливый Геринг обещал невозможное. Сталинград находился в погодном «котле» на краю «метеорологического фронта», что сильно ограничивало полеты. Не было и достаточного количества самолетов – 180 Ю–52, несколько «Юнкерсов–86», менее 100 «Хейнкелей–111»; не хватало аэродромов – главных всего два: в Питомнике и Гумраке внутри «котла» (с двумя альтернативными). Два ключевых аэродрома для снабжения за пределами «котла» (Тацинская и Морозовск) заняли при декабрьском и январском наступлении войска Ватутина. Самолеты пробирались через советские зенитные заграждения, преодолевая сопротивление истребителей; за всю операцию было потеряно 500–600 транспортных самолетов [48] и к концу декабря – частично из – за переброски в район Средиземного моря – на всем Восточном фронте осталось лишь 375 одномоторных самолетов со свастикой на крыльях.

Это было невеселое Рождество в Сталинграде. Мало радости – для многих только «немецкий чай» или растопленный снег. На высоте 135 около часа стояла сверкающая сосенка, украшенная бумажными игрушками и несколькими свечами, но затем ее уничтожили минометным огнем. Под искореженным танком в руинах завода могилы четырех немецких солдат отмечало лишь колеблющееся пламя единственной свечи. В подвалах и окопах некоторые солдаты пели «Stille Nacht, heilige Nacht» и «О du Frohliche».

А в передаваемые по радио из далекой Германии рождественский гимн и «послания с надеждой» через частые интервалы с треском вклинивался голос «Радио Москвы»:

«Каждые семь секунд в России погибает немецкий солдат. Сталинград – братская могила. Один… два… три… четыре… пять… шесть… семь… Каждые семь секунд погибает немецкий солдат».

6–я армия погибала от голода.

Окоченевшие трупы замерзших лошадей разделывались на части, чтобы взять мясо; пустые животы заполнялись крысами, кошками и собаками и добытыми в развалинах Сталинграда кусками пищи [49]. Пленные также страдали – даже «проверенные и верные» русские пособники, сотрудничавшие с немцами. В воропоновском временном лагере для военнопленных № 204 русские умирали сотнями.

6–я армия замерзала.

Многие немецкие солдаты были плохо одеты. На Восточный фронт отправляли целые составы с зимней одеждой и снаряжением, но большая их часть прибыла слишком поздно; поезда застряли далеко от Сталинграда [50].

Неумолимая зима держала немцев железной хваткой. Тем, кто находился в развалинах Сталинграда, повезло – у них было кое – какое укрытие и они грудились у огня, сжигая в нем мусор. Температура снизилась до 20–30° ниже нуля. Находившиеся в открытой степи замерзали и умирали на ужасном ветру и безжалостном пронизывающем холоде. А снег быстро прикрывал мертвые тела.

6–я армия была больна и истощена.

Недоставало лекарств, перевязочных материалов, врачей, плазмы, анестезирующих средств; не хватало самолетов для вывоза раненых. 30 000 из них готовилось к эвакуации еще задолго до конца. Большинство погибли. Каждого раненого снабжали биркой на случай эвакуации по воздуху; гансы называли эти бирки «билетами к передышке». Ходячие раненые, шатаясь, плелись к взлетным полосам; носилки ставили в палатках или прямо на снег. Каждый раз, когда прилетал самолет, к месту его остановки тянулся неровный, петляющий кровавый след; когда пришел конец, «вся организация расстроилась».

«Число раненых увеличивалось тысячами, и они часто брали самолет штурмом… многие гибли в борьбе за место в самолете» [51].

Но 6–я армия продолжала сражаться и после нового года – бесконечно, без перерывов, отчаянно, безнадежно, днем и ночью, пока не прекратили свое существование целые части; все это происходило в то время, когда окружение становилось плотнее, когда холод крепчал, когда голод заворачивал кишки, когда раненые стонали в бреду или неумолимой агонии, когда русские ждали… Не было конца сражениям, артобстрелам, минометному огню, пулеметному треску, резким винтовочным хлопкам, ударам в темноте. Волга уже застыла, и проблема со снабжением города для русских отпала. У немцев же не оставалось надежды ее решить.

В первый день нового, 1943 года Гитлер передал по радио голодающим солдатам в Сталинграде:

«Я даю слово солдатам 6–й армии, что все делается для того, чтобы выручить их» [52].

28 декабря Ганс В. Хубе, командир 14–го корпуса, находившегося под началом Паулюса, вылетел из «котла» для доклада Гитлеру и вручения ему высокой нацистской медали – Сабли к Дубовым листьям Рыцарского креста и к Железному кресту. Когда Хубе вылетел обратно в Сталинград 8 января, он привез с собой послание Гитлера с требованием продержаться до весны. Гитлер со своей мономанией продолжал играть в оловянных солдатиков.

Но до весны было еще далеко; жизнь танковых гренадеров угасала в Сталинграде, а 6–я армия уже распалась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});