Знаменитые авантюристы XVIII века - Автор неизвестен Биографии и мемуары

Здесь он окончательно слег; у него, судя по запискам, случился рецидив некой, весьма неопрятной болезни, которую он схватил чуть еще не на острове Корфу; болезнь, по тогдашнему обычаю, лечили ртутью, и этот яд, введенный в организм в самом беспорядочном виде, вероятно, тоже немало повредил нашему герою.

Кое-как поправившись, Казанова перебрался в Дюнкирхен. Здесь он встретил разных знакомых и в том числе совершенно неожиданно знаменитого графа Сен-Жермена. Он жил затворником, никого не принимал и ни у кого не бывал сам. Казанова написал ему, и граф сделал для него исключение — принял его. Сен-Жермен был окружен целою батареею склянок и банок с разноцветными жидкостями: он рассказал Казанове, что работает над красками и что в скором времени собирается открыть шляпную фабрику, на которую ему дал денег граф Кобенцель, австрийский посол в Бельгии. Заговорили о маркизе Дюрфэ; Казанова у ней и познакомился с Сен-Жерменом. Сен-Жермен сообщил, что старушка отравилась, приняв чрезмерную дозу какого-то чудодейственного лекарства; что в последнее время перед смертью она полагала, что находится в интересном положении, что сама переродится и возродится в своем потомке. Узнав о болезни Казановы, Сен-Жермен предложил вылечить его какими-то пилюлями в две недели. Потом он показывал ему какую-то белую жидкость и сказал, что это и есть архей, то есть универсальный спирт, как бы эссенция всех сил природы. Склянка с археем была залита воском. Сен-Жермен уверял, что стоит проткнуть воск булавкою — и вся жидкость тотчас вытечет из склянки. Казанова сделал опыт и убедился, что это правда. Назначение этой жидкости Сен-Жермен объяснить отказался: «Это-де мой секрет!». Потом он показал Казанове фокус: взял медную монету, положил на нее комочек какого-то черного вещества, накалил паяльною трубкою, и, когда монета остыла, она оказалась золотою. Казанова ясно сознавал, что это простой фокус, подмена монеты, но уследить за ним не мог; он не решился прямо заявить об этом, но сделал намек. Сен-Жермен гордо ответил, что «кто сомневается в моих знаниях, тот недостоин и говорить со мною».

Сен-Жермен, по словам Казановы, умер в Шлезвиге, приблизительно в 1786–87 году.

Казанова хотел было переехать в Брюссель, чтобы там полечиться как следует. Но с ним вместе из Англии уехал молодой актер Датури, который все время находился при нем и возился с ним больным, как нянька. Казанова вспоминал об этом юноше с чувством глубочайшей признательности. Этот Датури и уговорил его ехать в Брунсвик. Там жили родители Датури; он уверял Казанову, что тот будет принят в его семье как родной. Казанова согласился. Но перед тем он, по совету какого-то генерала, которого не называет полным именем, на время заехал в Безель, где его пользовал молодой, очень искусный врач. Он и в самом деле в пользовании Казановы выказал большое искусство, потому что наш герой поправился очень быстро. После того он отправился в Брунсвик.

На другой день по его приезде в Брунсвик прибыл наследный принц прусский, жених дочери герцога. Начались блестящие придворные празднества. Казанова знал прусского принца; он видел его в Лондоне. Устроили парад войскам, которых было в Брунсвике до 6 тысяч.

Казанова вполне оправился, и ему нечего было делать в Брунсвике. Наступало лето, и он хотел его провести в большом городе. Он избрал своей резиденцией Берлин. Перед отъездом у него опять вышло какое-то недоразумение с векселем. Удивительно, как часто у него приключались этого рода затруднения. Он имел вексель на Амстердам. Какой-то еврей учел ему этот вексель, а потом усомнился в его подлинности и требовал деньги назад. Казанова прибил еврея палкою за сомнение в его честности. Дело обернулось бы, пожалуй, хлопотливо, да, по счастью, о нем узнал принц; он знал Казанову и охотно уладил это дело.

По дороге в Берлин Казанова остановился на неделю в Вольфенбюттеле, чтобы посетить тамошнюю знаменитую библиотеку, которая в то время считалась второю или третьею в Европе по богатству и численности. Сначала Казанова хотел было остановиться в Потсдаме, думая, что застанет там короля, но тот был в это время в Берлине, и Казанова проехал прямо туда.

На пятый день по прибытии в прусскую столицу Казанова повидался с лордом Кейсом, с которым познакомился в Англии. Он желал, чтобы этот магнат представил его королю или указал путь, как лучше всего добиться этой чести. Кейс отвечал, что если королю кто-нибудь скажет о нем что-либо, то этим скорее может ему повредить, нежели оказать пользу. Фридрих терпеть не мог рекомендаций. Он был горд своим уменьем узнавать людей и любил о каждом судить самолично. Вследствие этого, само собою разумеется, часто случалось, что он открывал великие таланты и добродетели там, где никто другой их не усматривал, и наоборот. Поэтому Кейс полагал, что лучше всего будет, чтобы Казанова подал королю докладную записку с просьбою принять его; если же аудиенция состоялась бы, то Кейс уполномочивал Казанову упомянуть о том, что Кейс хорошо его знает. Казанову ужасно удивило это предложение. Писать королю! Но он знать не знает Казановы! Что он подумает о нем! Но Кейс уверил его, что это будет хорошо и что король непременно ему ответит.

Казанова послушался и написал королю почтительнейшее письмо, с просьбою доставить ему честь представиться его величеству. На другой же день, к неимоверному изумлению нашего героя, он получил ответ, подписанный королем. В письме извещалось о получении его записки и о том, что король в 4 часа будет находиться в саду Сан-Суси.

Казанова, разумеется, был аккуратен; около 4 часов он уже прохаживался в аллеях громадного сада. Не зная, к кому обратиться, он поднялся по лестнице дворца, вошел и очутился в картинной галерее. К нему подошел сторож и предложил проводить его по галерее. Казанова объяснил ему, что пришел не ради картин, но по повелению короля, который писал, что будет в саду.

— Теперь король играет на флейте, — сказал сторож. — Он каждый день устраивает маленькие концерты. Он назначил вам час?

— Да, четыре часа; но он, быть может, забыл?

— Король никогда ничего не забывает. Ровно в четыре часа он будет в саду, и вы должны там и ожидать его.

Казанова вышел в сад и стал ждать. Через несколько времени показался король в сопровождении своего чтеца и красивой собаки. Увидав Казанову, Фридрих тотчас подошел к нему, снял шляпу, назвал Казанову по имени и громовым голосом спросил, что он хочет. Казанова был так поражен этим свирепым приветствием, что онемел от смущения и только смотрел на короля, не в силах будучи открыть рта.

— Ну, говорите же! — кричал Фридрих. — Ведь это вы писали мне?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});