Дом Дверей: Второй визит - Брайан Ламли

– Моллюски определенно водятся, – сообщил Тарнболл.

– Рыба! – разволновался Кину Сун. – Моя рыбак. Показывать вам, как ловить рыба!

– Да, – согласился Тарнболл, – и птица тоже кажется приличной, по крайней мере, так думает Барни. Вот вам: в воде пескарики, птицы и звери – в зеленом лесу. Да, своего рода рай.

– Но он не всегда был им, – содрогнулась Анжела…

Они представляли собой довольно потрепанную компанию: одежда – в грязи, порвана или в лохмотьях; тела – в синяках, царапинах, порезах, а в случае корейца – увечные; на лицах синяки и запавшие глаза, и морщины беспокойства от постоянного стресса. Модный современный костюм Миранда давно уже испустил дух.

Теперь она обходилась тем, что не было наполовину или хотя бы малость приличным. Колготок она больше не носила; они теперь образовывали эластичный пояс, удерживавший на месте мешковатые длинные зимние штаны. Он объяснил ей, что это ненормальный износ одежды, но в Доме Дверей никогда не знаешь, чего ждать.

Она разгуливала с голым животом и пыталась спрятать пупок под узлом, образованным из драных, болтающихся концов того, что некогда являлось блузкой. Верхняя ее часть мало чем отличалась от тряпки и едва скрывала бюстгальтер. Но, впрочем, присоединиться к группе Миранда решила в последнюю минуту.

Самым оборванным из всех казался Кину Сун. Он с первого же дня выглядел, словно пугало огородное, тощий, как грабли, и с шапкой черных волос, окаймляющих его голову со всех сторон. Уродливый обрубок левой руки оставался прямо на виду, потому что прикрыть его было нечем… он казался безнадежным. Но. если твердость являлась достоинством, то Сун мог считаться самым достойным из всех…

Они расположились поудобней на полянке под деревом, очень похожим на дуб, и Джилл приступил к рассказу:

– Когда во время нашего первого – ну, называйте его, если угодно, приключением – мы разделились, то Анжела в итоге очутилась здесь. Тогда, как и сейчас, мы ожидали своих наихудших кошмаров. В то время Род Денхольм, муж Анжелы, был жив, хотя и не здоров. Род был очень больным человеком, то есть психически больным. Он был безумно ревнивым алкоголиком – беспричинно ревнивым, могу добавить. И друзьям от него доставалось не меньше, чем запасам спиртного.

Как это обычно бывает, его скверный характер шел рука об руку с пьянством. Но хуже всего, с моей точки зрения, то, что больше всех от него доставалось Анжеле, так как он видел в ней причину всех своих многочисленных неприятностей… – Джилл умолк. Он чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что рассказывал это, и был нерешителен. И поэтому рассказ продолжила Анжела:

– Род не занимался любовью, – с горечью сказала она. – Он насиловал. Думаете, что нельзя изнасиловать свою жену? Ну, вы не знаете – не знали – Рода. Когда дела шли плохо, он напивался; когда они шли очень плохо, он напивался вдрызг. Я не видела этого, пока мы не поженились, когда стало уже слишком поздно. Но можно выдержать лишь сколько-то ревнивых обвинений, побоев, синяков и… и… того, что он делал. И поэтому я сбежала.

Я не знала Спенсера – я только-только встретилась с ним, когда его забрал Дом Дверей, или Замок. Но так как я была с ним. Замок забрал и меня тоже. Равно как Джека и одного или двух других. Сит знал о Роде… не спрашивайте меня, откуда. Вероятно, это всплыло потому, что Род следил за мной, угрожал мне.

Поэтому Род, в итоге, оказался здесь. Настоящий Род, захваченный Ситом и… и впрыснутый в этот мир, чтобы испоганить его. И испоганить меня. Но без спиртного он этого сделать не мог, и потому Сит позаботился и об этом тоже. И, словно этого мало, Сит сдублировал… сконструировал целую банду Родов, которые преследовали меня, словно… словно… – Она покачала миловидной головкой и отвела взгляд. А Джилл подхватил эстафету:

– Рай? Только не при таких обстоятельствах. Больше похоже на своего рода ад. Но Анжела осталась, несмотря на все это, невредимой, когда Род – настоящий – упал в гигантского моллюска и…

– Моллюска? – нахмурилась Миранда Марш. Она потирала то место на подбородке, куда ее ударил спецагент, и странно смотрела на него. Но, взглянув на Анжелу, она уточнила:

– В смысле, что-то вроде устрицы, морской раковины?

– Да, двустворчатая раковина, – кивнула Анжела. – Но очень большая. Не слишком далеко отсюда есть отрезок пляжа, где больше ила, чем песка. Ночью из моря вылезают те большие крабы и идут в лес, чтобы подкрепиться зеленью. Такие красивые робкие создания. Когда они пугаются, то устремляются всей толпою к берегу, и вот тут-то их и поджидают те моллюски. Стоит лишь задеть один из их сифонов, они чуют еду и открываются для кормежки. Некоторые из виденных мной раковин достигали, может, ну, целых семь футов в поперечнике.

– Ух! – содрогнулась Миранда.

Но Тарнболл среагировал иначе:

– Похлебка из моллюсков!

– Мой нравится! – высказался Кину Сун.

И разговор на миг запнулся, сменил направленность, стал действительно чуть веселее.

Джилл и Анжела сидели вплотную друг к другу, и Джилл защищающее обнимал ее рукой за плечи; теперь Миранда придвинулась поближе к рослому спецагенту.

– Ты действительно ударил меня, – сказала она, глядя на него с тем же странным выражением. – Я помню вкус соленой воды, когда упала, и как меня тянут за волосы. А потом…

– Да, я ударил тебя, – подтвердил он. – Иначе, ты, возможно, утонула бы. А может быть, и я утонул, пытаясь спасти тебя. И не думаю, что мне было бы наплевать, если бы я утонул.

Она переварила это и сказала:

– Ты спас мне жизнь.

Тарнболл какой-то миг смотрел на нее с таким серьезным выражением, какое ей еще не приходилось видеть… пока он не усмехнулся, что погубило весь эффект.

– Конечно, у меня же был корыстный мотив.

И Миранда моргнула, помотала головой, словно прочищая ее, и сказала:

– Я перед тобой в долгу, Джек Тарнболл.

– Сколько угодно, – заверил он, тепло и искренне улыбаясь.

Остальные обменялись понимающими взглядами, а Джордж Уэйт откашлялся и повернулся к Анжеле со словами:

– Ладно, значит, этот малый, Род, ваш муж, поскользнулся и упал в гигантскую устрицу. И что дальше?

Анжела чуть пожала плечами, поежилась и тихо произнесла:

– Это стало его концом. Сифоны мигом втянулись обратно внутрь, а крышка – верхняя половина раковины – захлопнулась. Он исчез.

Рассказ продолжил Джилл.

– Тридакны на Земле по сравнению с этой раковиной просто мелкие устрицы. Весить они могут сотни фунтов. Но погодите: об этих моллюсках нужно сказать еще кое-что. – Изменение его тона сразу привлекло внимание. – Анжела сбежала отсюда через одну из них.

– Она… что? – спросил Фред Стэннерсли.

– Другие Роды, те проклятые конструкции, по-прежнему преследовали ее, – объяснил Джилл. – Анжела знала, что они сделают, точно знала, чем именно это должно закончиться, потому что это был ее кошмар… и извращенная шуточка Сита.

Анжела снова продолжила рассказ, говоря очень тихо:

– На том же пляже, когда страшные, похотливые ублюдки-твари настигали меня, я наткнулась на еще одну из этих гигантских раковин, тридакн или как их там зовут. Но внутри… была только зияющая чернота огромной шахты. Это был цвет космоса – он выглядел так, словно космос, тот, где нет звезд. Один лишь взгляд туда, и я точно знала, что это такое. Это была дверь, туннель в другой мир. И прежде чем Роды смогли добраться до меня, я прыгнула в раковину.

– Дверь! – Джордж Уэйт очутился на ногах. – Где? Дальше по берегу?

– Погоди! – осадил его Джилл. – Многое меняется, реорганизуется Домом Дверей, компьютером, синтезатором. Мы не знаем, будет ли на этот раз то же самое. К тому же, те крабы вылезают на берег по ночам, что и приводит в действие раковины. Что ты станешь делать, откапывать семифутовые раковины? Ну, не знаю, пробовал ли ты когда-нибудь откапывать острые, как бритва, раковины в нашем мире, но, поверь мне, занятие это не из самых легких. А они у нас всего шестидюймовой длины!

Уэйт медленно опустился на землю.

– К тому же, – продолжал Джилл, – мне незачем напоминать вам, что мы едва ли в самой наилучшей форме. Мы изголодались по приличной еде, мы оборванные, грязные и быстро лишаемся силы.

– Он прав, – поддержал его Тарнболл. – Это наш шанс на отдых и переформирование, прежде чем на сцене снова появится старина Чесоточный зудень – или это Арахнид Рекс? Потому что не знаю, заметили ли вы, но если мы слишком долго засиживаемся в каком-то одном месте, то появляется тип с уймой ног и говорит: «А теперь катитесь отсюда, ребята, катитесь!»

– Еда, – принялся перечислять Джилл. – Добываем ее, как только можем, и наедаемся до отвала. И стираем эту вонючую одежду, пока она совсем не рассыпалась к чертям собачьим. И принимаем ванну в этом великолепном океане.

– Мы можем сделать и кое-что получше, – предложила Анжела. – Я знаю, что меньше чем в миле отсюда протекает река со сладкой водой, и течет она к тому берегу с раковинами.