Дом Дверей: Второй визит - Брайан Ламли

Все семеро бежали, а несшийся впереди Барни служил восьмым и показывал очень неплохое время, когда мчался по коридору, поджав обрубок хвоста. Вот только коридор этот больше походил на трубу, воронку из кружащихся цветов, изгибавшуюся вверху и внизу, словно мчавшаяся, спасая жизнь, группа людей бежала по оку торнадо, дувшего из головы какого-то сумасшедшего художника-сюрреалиста.

И, подобно торнадо, эта труба извивалась впереди них. Несшийся позади них скорпион казался лучше снаряженным для бега по этому инертному полу и постепенно настигал их. Затем, когда они вслед за Барни миновали резкий поворот…

– Дверь! – крикнул Джордж Уэйт, который бежал в голове группы. И когда поворот миновали остальные, перед ними предстала она – округлая пробка из тускло-серого металла, по всей видимости, столь же плотного и непроницаемого, как дверь банковского хранилища.

Она и на самом деле могла быть именно такой дверью.

Но у нее имелся дверной молоток: тяжелое кольцо на шарнире, установленное на поверхности из заклепок, головок болтов и наложенных внахлест пластин сваренной брони, наподобие рыбьей чешуи. Уэйт протянул руку к дверному молотку, и…

– Нет! – заорал Джилл. – Мы же еще не добрались до твоих кошмаров!

И когда Уэйт заколебался, вперед выступила Анжела.

– Но о своем мне все известно, – заявила она, – и он умер, и похоронен. – Хотя прозвучало это холодно и грубовато для нее, это все же было правдой, а для хороших манер у нее не осталось времени. Так же, как и у всех остальных.

Она схватила дверной молоток, и даже захоти Джилл остановить ее, он все равно не успел бы. Скорпион выбегал из-за поворота трубы, он уже почти настиг их, Если он доберется чуть ближе, то проскочит через дверь вместе с ними.

Тарнболл припал на колено, сделал три быстрых выстрела, ведя одиночный огонь, и услышал, как пули без вреда отскакивают от инопланетной брони конструкции.

А затем произошло несколько вещей в быстрой последовательности:

Барни завыл – кто-то прошептал: «Боже!» – Анжела увидела муку нерешительности на лице Джилла, а затем его резкий кивок – и больше не оставалось ни времени, ни чего-нибудь иного, и она постучала…

* * *

Они падали. Те из них, которые оставались с открытыми глазами, видели вращающееся колесо цветов, но, по крайней мере, цвета эти выглядели приемлемыми: ослепительно золотое солнце… голубое небо… белый песок… зеленые деревья (пальмы?)… голубое море… и снова голубое небо. И так далее, пока море не стало всем.

А затем глубоко-преглубоко в море. И они погрузились в воду, а рослый (и тяжелый) спецагент даже коснулся дна метрах в трех от поверхности, что позволило судить, с какой высоты они упали. И все они наглотались воды, потому что падали с раскрытыми ртами, иначе не достало бы воздуха в легких. Они попытались вдохнуть в неподходящее время от шока приводнения.

Но затем они оказались на спокойной поверхности воды, жадно хватая воздух раскрытыми ртами, отплевываясь, кашляя и плывя или барахтаясь в сторону пляжа – большинство из них. Но Миранда вскрикнула; она не умела плавать; молотя руками, как сумасшедшая, она ушла под воду. Тарнболл схватил ее за волосы, вытянул на поверхность, и спокойно и хладнокровно ударил ее в челюсть. До пляжа предстояло плыть еще пятьдесят ярдов, и он знал, что ему – и ей – не добраться до берега, если Миранда будет бороться. У него уже просто не оставалось сил. Да и у всех остальных, если уж на то пошло…

* * *

– Попугай, – пробормотал Джилл несколько часов спустя, выплевывая песок.

Тарнболл уже проснулся. Голый по пояс, он сидел на песке, избегая злого взгляда Миранды Марш. И делая это, он явно наслаждался солнцем. Остальные же – за исключением Барни – все еще спали или набирались сил, отходя от полнейшего изнеможения. Они лежали там, куда выползли и повалились, на мягком белом песке пляжа.

– Нет, – возразил спецагент. – Согласен, с виду похож, но есть тонкие отличия. Главным образом, перепончатые ноги и то, что он не летает. Тебя, вероятно, обманул его большой клюв и яркие перья. Но клюв ему служит для раскалывания двустворчатых моллюсков, которых они ловят на мелководье. Я наблюдал за ними.

Джилл поднялся и сел.

– Барни явно тоже не уверен, что это попугай, – отметил он. Пес стоял в пяти-шести шагах от них, охраняя тело своей последней добычи, обсуждаемой птицы. – Он его пока не съел.

– Думаю, тут дело не в съедобности, – сказал Тарнболл. – Это просто означает, что он пока сыт кроликом. Подозреваю, что для птицы придет время попозже.

Джилл огляделся кругом, к нему возвращалось ощущение крайней необходимости что-то сделать, и он спросил:

– Где мы, черт побери?

– Ну, определенно, не у черта в пекле, – ответил спецагент. – Если спрашиваешь мое мнение, то, по-моему, это больше похоже на рай.

И тогда Джилл узнал это место. Мир океанов и пляжей, голубых небес и морей, травянистых равнин и цветущих лесов. Мир земного типа, населенный теплокровными созданиями, которые разнообразно ходили, летали или плавали и были в основном мелкими, симпатичными на вид и довольно неразумными – да, в основном. И все же, парадоксальным образом, это был мир кошмаров Анжелы. Вот только, как и указала она сама, он уже умер…

Слово «умер», стоило лишь подумать о нем, подлило масла в огонь ощущаемой Джиллом настоятельной необходимости что-то сделать.

– А остальные, – спросил он, поднимаясь на ноги и обнаруживая, что они у него словно ватные. – Они как? Сколько мы провалялись в отключке? Что произошло?

– Тпру! – осадил его Тарнболл. – Полегче, а то разбудишь их и напугаешь всех до смерти. С нами все в порядке… по-моему. Я проснулся, может быть, с час назад. Если это солнце подобно нашему, то по моим расчетам я провалялся, может быть, два-три часа. А это означает, что каждому из вас перепало часа четыре сна. Я бы предположил, что это самое то. Сам-то я чувствую себя отдохнувшим. Вот, выпей. – Он передал Джиллу кокосовый орех или что-то похожее на кокосовый орех с пробитыми на тупом конце глазками и добавил:

– Пей, не стесняйся. Я хочу сказать, если это отрава, то это самая лучшая отрава, которую я когда-либо пробовал. Ну, во всяком случае, не считая «Шультхайсса».

– «Шультхайсса»? – Джилл выпил, и молоко ореха показалось для его запекшихся губ и пересохшего горла таким же прохладным и сладким, как вино.

– Немецкое пиво, из Берлина, – растолковал ему Тарнболл. – Боже, когда люди Уэйта нашли меня в том баре, мне следовало отбрыкаться от них и бежать к черту на кулички!

– Анжела! – ахнул вдруг Джилл и, пошатываясь, двинулся к ее растянувшейся на песке фигурке.

Кину Сун застонал и приподнялся, опираясь на руку.

Проходя мимо, Джилл передал ему кокосовый орех. А миг спустя он уже стоял на коленях, укачивая Анжелу в своих объятиях, и та быстро проснулась.

– Э-э? – произнесла она, какой-то миг борясь с ним. Но затем увидела, кто ее держит, и руки сразу же обвились вокруг его шеи и сжали в крепких объятиях. – Спенсер! Что случилось? – Она огляделась кругом, увидела пляж и море и вспомнила. И скорчила гримасу:

– То место. – И вытерла песок с уголка рта.

– Но не совсем то же самое, – с улыбкой сообщил ей Джилл. – На этот раз ты не одна, и тебе незачем страшиться… Ну его.

Тарнболл между тем будил остальных. Он пробил глазки еще у нескольких кокосовых орехов, и вскоре все члены группы сидели или стояли на коленях, утоляя жажду и задавая вопросы. Джилл справедливо предполагал, что он единственный, кто в состоянии ответить на них (Анжела еще не совсем пришла в себя), и на сей раз он чувствовал себя способным это сделать.

– Давайте отойдем в тень, – предложил он, – а потом поговорим. Но могу вам сразу сказать – для меня и Анжелы это место не новое. Мы здесь уже бывали. История эта не из приятных, но, по крайней мере, на этот раз все должно бы обстоять по иному. Потому что хотя это определенно место личного персонального кошмара Анжелы, сам дурной сон давно уже перестал существовать. – (По крайней мере, Джилл на это надеялся, но в глубине его мозга что-то уже предвещало неприятности).

За пляжем начиналась опушка леса. И когда группа переместилась в тень, то и подлесок ожил, наполнившись малозаметным шуршанием.

– Нехватки продовольствия здесь не будет, – заметил Фред Стэннерсли. – Там, в этих кустах, только что смылось маленькое существо, вроде поросенка. И плоды на этих деревьях… ладно, ладно, знаю! – успокаивающе поднял руки он. – Мы не можем быть уверены. Но они выглядят съедобными.

– А те большие пальмовые орехи превосходны, – высказал свое мнение Джордж Уэйт. – Если их мякоть столь же хороша, как и молоко…

– Столь же, – заверил его спецагент. И Уэйт продолжил:

– То голодать мы не будем. И не говорите мне, что в таком прекрасном океане не водится никакой рыбы.

– Моллюски определенно водятся, – сообщил Тарнболл.

– Рыба! – разволновался Кину Сун. – Моя рыбак. Показывать вам, как ловить рыба!