Рейтинговые книги
Читем онлайн Камень преткновения - Анатолий Клещенко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 81

— Все! — гордо сказал Петр. — За этот можно не беспокоиться до конца навигации. Если сорвет — пять минут хлопот, и снова на месте.

— Раньше недодумали, — вздохнул Матвей Федорович. — Этому бакену завсегда почти попадает. Не сосчитаешь, сколь уже якорей на дне.

При установке второго бакена якорным тросом захлестнуло одну из жердей, только каким-то чудом не задевшую Петра — конец жерди просвистел мимо уха.

— Сила! — усмехнулся он, поворачивая голову, словно хотел посмотреть, кто это, стоя за его спиной, кидается жердями.

Третьим рейсом надо было установить на бакене освещение. С этой работой могли справиться двое. Матвей Федорович, выдав Генке батареи и фонари, пошел домой.

— Сначала проскочим вниз, до Большого прилука, может, найдем бакен, — предложил Петр. — Попытаем?

Петр предлагал дело. Он даже вроде бы спрашивал: «Попытаем?» Но Генка понимал, что вовсе он не спрашивает его мнения. «Видишь, я даже советуюсь с тобой!» — вот что значила эта фраза.

Не отвечая, Генка согласно мотнул головой. Ему не хотелось разговаривать с Петром о ерунде, не поговорив прежде о главном. Главное же заключалось в том, что Петр не имеет права вот так, сверху вниз, говорить с ним. Генка должен разговаривать с Петром сверху вниз, имеет право на это!

— Ну ты и гад, — сказал он, когда моторка, в третий раз проскочив шиверу, вышла на плесо. — Зря сгноил сохатого.

— Где?

— В Рассохе, на грязях.

— Черт, неужели петлю не снял? В каком месте?

— За ключом, в дальнем конце, если идти от Ухоронги.

— Точно, была там петля. Совсем я про нее забыл. Вот ведь, а?

Генка вздохнул: разговора опять как-то не получалось. Шкурихин забыл петлю, Сергей Сергеевич забыл, что не унести рыбу. Но Петр никого не попрекал за недоброе хозяйствование, а Сергей Сергеевич попрекал, агитировал. А сам? Чем же Сергей Сергеевич лучше Петра Шкурихина?

— Теперь, считай, до весны грязи испорчены. Вот что жалко! — сказал Петр.

— Сохатого жалко, — поправил Генка. — Такого быка перевел без пользы.

— Э-э! — Петр презрительно махнул рукой и сплюнул за борт. — Нашел о чем плакать! На наш век сохатых в тайге хватит. Завались сохатых в тайге. О грязях плакать надо, под боком были…

И тогда Генка понял, почему Сергей Сергеевич лучше Шкурихина. Петр болел только о своем хозяйстве, о себе. Ему наплевать было на тайгу и реку, если они не под боком, не для него. Плевать ему было на Элю, когда за ней кинулись пьяные ребята с катера, — он боялся только, что потом наедет милиция. И на Генку Дьяконова он плевал бы, не будь Генка всегда под рукой, стоило свистнуть… как мальчишке!..

— Учти, Петро, — сказал он. — Пакостить я тебе не дам. Как хочешь!

— Да ты что? — Шкурихин повертел возле лба растопыренной ладонью. — Нарочно я, что ли? Грязи мне не нужны? Вот дурак! Наоборот, мясо кончилось, зверя имать надо, а теперь ближе Гнилой пади его не возьмешь.

— Ты своего взял.

— Моих еще, знаешь, сколь бегает?

— Не надо было этого гноить, — заупрямился Генка, испытывая раздражение от обычного снисходительного тона Петра. — Хватит!

— Ты, что ли, не дашь?

— Я.

— Голым задом сакму к петле загородишь? — беззлобно усмехнулся Петр.

— Нет. В охотинспекцию заявлю.

Шкурихин присвистнул, насторожил взгляд.

— Ну, чего треплешь?

— Не треплю.

— Та-ак! Молодчик! Московские научили? Сучонка эта твоя, поди, посулила что?..

Генка рывком поднялся и, шагая через мотор, вскинул для удара руку. Потерявшая управление лодка накренилась, черпая воду, круто поворачивая направо. Генку мотануло в сторону, он ухватился за борт, чтобы не вывалиться, и поспешно поймал румпель.

— Дур-рак! — процедил Петр сквозь зубы. — Соображать надо, где находишься. По морде от меня схлопотать и на берегу всегда можешь, понял? В прилук правь, бакен искать поехали. За делом!

Стиснув зубы, Генка промолчал.

Дома он, наверное, тоже промолчал бы, не стал бы рассказывать о происшедшем. Но отец, опросив, удалось ли найти бакен, сказал:

— Ладно хоть, что нашли. Ме́не будет лишней работы. Слышь-ко, Петька про мясо поминал, зверя добыть. Ступай-ко и ты с ним, пока вода в Ухоронге большая. На плоте приплавите, вдвоем управиться легче легкого по большой воде.

— Сгноил Петька зверя. На ближних грязях. Я наткнулся, когда с Ухоронги шел.

Мать всплеснула руками, хлопнула ими по тощим бедрам:

— Ой, горе!.. Да как же это он так? А-а? Нешто такую жарынь мясо терпит?

— Он петлю одну не опустил, еще с прошлого раза. Ну и… расплевался я с ним, батя!

— Помиритесь, невелико дело! — успокоила Мария Григорьевна.

Матвей Федорович, по-своему понимая причину ссоры, встал на сторону сына:

— Чем же он, коровья лепешка, думал — петель не опустить? Такие грязи испортил — что день, сохатого можно было имать! Гляделки поковырять мало за это!

Генка невесело усмехнулся: по-батиному, хоть сто сохатых переведи зря, только грязей не порти, чтобы он сто первого мог поймать. А кто кедры в позапрошлом году рубил, да еще жаловался: «Худо безногому, не залезть, топором машешь-машешь из-за полсотни шишек»? Черт с ним, с законом, не в нем дело. Зачем доброе губить зря? Небось и батя и Петька дома у себя ржавый гвоздь приберут к месту, а сдохни корова — сами удавятся.

Он дохлебал щи и, положив ложку, оглядел комнату, вдруг показавшуюся тесной и темной. Ему нечем было заняться в ней, как не о чем было разговаривать с матерью и отцом. Вот у соседей, наверное, светло и весело, идут всякие интересные разговоры. Сергей Сергеевич спорит с Верой Николаевной, а Эля… Чем может заниматься Эля? Интересно бы посмотреть…

— Пойду посмотрю, как вода. Вроде опять прибывает, а у нас метр двадцать вывешено.

У него вошло в обычай придумывать невесть что, когда собирался к «мошкодавам». Мать считала, что нечего ему ходить к ним. Незачем. Люди наезжие, сегодня здесь, завтра нет, какие дружбы да разговоры могут быть с ними? Чужие люди! И, угадывая это, Генка старался не давать матери лишний раз повода для воркотни.

— Сходи, сходи, ждут не дождутся, поди, тебя! Завел дружков! Может, хоть дно от обруча выходишь!.. — разгадала Мария Григорьевна нехитрую ложь сына.

На крыльце он остановился: дверь к соседям была закрыта, еще не вернулись из тайги, где опять проводили какие-то опыты. И Генка, пожевывая сорванную по пути травинку, спустился к реке.

Полосатая рейка возле берега, нулевое деление которой соответствовало метровой глубине фарватера в наиболее мелком месте шиверы, утонула до цифры «20». Комбинацию сигналов на мачте — прямоугольник и большой шар — менять не следовало. Генка оседлал нос до половины вытащенной из воды лодки и стал смотреть на реку. Вода, сталкивая и перемешивая свои струи, словно преодолевая только ей ведомые препятствия, никогда не повторяя рисунок бегучих струй, быстрая и в то же время неторопливая вода текла, как текут мысли. Генке нравилось думать о чем-либо, глядя на воду.

Мысли сталкивались, дробясь на две или несколько, отворачивали в стороны — совсем как вода! И, как вода сквозь пальцы, ускользали, терялись, таяли.

От рейки глубомера — вода не прибывает, уровень установился — мысль перекинулась к рыбе: надо бы заметать самоловы, должна попадать стерлядь. Это было так же закономерно, как после выстрела посмотреть, попала ли в цель пуля. Как бы продолжением этих вытекающих одна из другой мыслей явилась мысль о Петре. Наверное, уже заметал снасти, не проворонил! На этом мысль остановилась, закрутилась воронкой, как вода над камнем.

Глупо, конечно, получилось у него с Петром. Петру, ясное дело, и самому жаль испорченных грязей, да и лося жаль. Это он так, из форса, сказал, что не жалко лося. Разве Генка не знает его характера: столько мяса, можно сказать, из рук выпустить, стравить впустую! Просто обидно стало, что прохлопал, вот он и прикинулся: подумаешь, мол, лось! Так, конечно. Хотя, если бы лось не был мясом, которое могло попасть и не попало к Петру, тогда… Пожалуй, тогда он действительно не жалел бы. Но зато досталось бы от него, например, Генке, случись с Генкой такое дело! Черт, почему люди ругают других за то, что прощают себе? И Петр и тот же Сергей Сергеевич?

Генка вспомнил о зажатой в зубах травинке, глотнув едкой горечи ее сока. Выплюнув травинку, тыльной стороной ладони отер губы, поморщился: горечь чувствовалась на губах и, как это ни странно, на душе. Вообще все странно и все нелепо. Зачем, например, он угрожал Петру, что заявит в охотинспекцию, если Петр поставит петли на сохатиных тропах? Никогда не заявит, он же не доносчик, не подлец. А вот сказал! Хотел подействовать на Петра страхом, как будто можно его напугать. Черта его напугаешь, Петьку Шкурихина! Не такой мужик, чтобы пугаться! Но и никакой не храбрец, конечно: «Куда ты, их четверо!» Не трус и не храбрец, обыкновенный мужик. Такой, как все, может, похуже других даже. Но доносить на него Генка не станет, какой ни будь сволочью бывший друг Петька Шкурихин.

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 81
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Камень преткновения - Анатолий Клещенко бесплатно.
Похожие на Камень преткновения - Анатолий Клещенко книги

Оставить комментарий