Unknown - popovy

— Потому что я с правильной девушкой, — говорит он у моей кожи.

Я сглатываю, пытаясь найти в себе мужество, чтобы ответить.

— Кстати об этом, — мягко говорю я. — Я твоя девушка?

Он делает паузу и отодвигается, наблюдая за мной, брови сведены вместе.

— Ты о чем?

— Я твоя девушка? Хочу сказать, мы ведь на самом деле никогда по настоящему не обсуждали наши отношения, кто мы друг другу, и так…Не хочу быть излишне самоуверенной и считать себя для тебя кем-то большим, чем есть на самом деле. Так что я просто хотела знать, чтобы мне все было понятно, ну понимаешь…что ты чувствуешь по этому поводу.

О боже. Я бессвязно болтающая дурочка.

Он смотрит на меня долгим взглядом, заставляющим меня вздрогнуть. Наконец, говорит:

— Я пригласил тебя поехать со мной в Шотландию. Я купил тебе билет на самолет лишь надеясь, что ты приедешь. Кайла…ты моя девочка. Ты мой прекрасный мир. И я все, кто угодно для тебя, кем ты хочешь, чтоб я был, и знай, что я никогда, ни разу в жизни не чувствовал к кому-то что-то похожее. — Он опускает лицо, глаза фокусируются на моих губах. — Я теряюсь в тебе. Каждый день. И это самое замечательное и самое пугающее чувство в мире. Если быть честным, я начинаю немного сходить с ума от моей привязанности к тебе. Не знаю, буду ли я снова в своем уме.

Иисус. Мое сердце находится вблизи горения. Его слова, как солнце, прогоняют все страшное и темное. Это все, что я хочу услышать.

Я прочищаю горло, пытаясь вести себя спокойно.

— Так я твоя девушка или как?

Он улыбается мне.

— Ты моя девушка. Моя девочка. Моя женщина. И я весь твой.

— Мой мужчина, — говорю я, целуя щетину на его щеке. — Мой зверь. — Я делаю паузу. — Мой сексуальный раб.

— Чертовски верно, — говорит он, прежде чем поцеловать меня таким глубоким поцелуем, что он крадет мое дыхание.

Довольная тем, что выгляжу хорошо, по крайней мере, для него, я хватаю сумочку, и мы уходим в ночь. Лаклан вызывает такси, и всего через десять минут мы на Грассмаркет, направляемся в паб. Этот находится в подвале, хотя внутри много тикового дерева и оранжевые в зеленую клетку сиденья.

Лаклан кивает головой на стол у середины комнаты, где сидят его товарищи по команде. Я узнаю их обоих, несмотря на то, что раньше видела издалека.

— Привет, привет, — говорит один с крючковатым носом и копной темно-рыжих волос. Другой, с оливковой кожей и мрачно красивый, лишь кивает с застенчивой улыбкой.

— Джон, — говорит Лаклан рыжему, а затем кивает на другого. — Тьерри. — Он произносит его имя как «Тиа-ерри», что звучит для меня ужасно по-французски. — Это Кайла.

— Ага, — говорит Тьерри низким голосом, и посмотрите, у него ужасный французский акцент. — Приятно, наконец, с тобой познакомиться. Должно быть, это ты причина того, почему Лаклан был неуклюжим на тренировке.

Лаклан посылаем ему презрительный взгляд, который заставил бы любого другого человека вжаться в кресло, но Тьерри лишь медленно улыбается нам, довольный собой.

— Оу, — говорит Джон, пихая Тьерри локтем в бок. — Тебе лучше следить за своим ртом, приятель, или я расскажу Лаклану все о твоих последних похождениях за прошедшее лето.

— Последних похождениях? — Повторяет явно заинтересованный Лаклан. Он садится напротив и кивает мне, чтоб сделала то же самое. — Что я пропустил?

Тьерри закатывает глаза, но ничего не говорит. Скрещивает руки на широкой груди и смотрит в сторону.

— Слушай сюда, — говорит Джон, наклоняясь вперед с глуповатой ухмылкой. — Я узнал об это лишь несколько минут назад, так что ты не можешь винить меня, что у меня все свежо в памяти, но, оказывается, летом дома в Париже, Тьерри встретил девушку. Она разбила его чертово сердце, хотя, если знать нашего Тьерри, вероятно, это он сломал ее. Всегда играешь жертву, а, Тьерри? На поле и за его пределами.

Лаклан усмехается и посылает мне заговорщический взгляд.

— Тьерри это то, что мы называем бабник, так что даже мысль о том, что кто-то способен разбить ему сердце, почти радостная новость.

Я смотрю на Тьерри и сразу же понимаю, почему он разбивает сердца. Он не так высок и не так сложен как Лаклан, и у него лишь парочка татуировок на бицепсе, но с темными глазами, медовой кожей, мягкими губами и густыми черными волосами, он довольно запоминающийся. Если бы я не была привязана к самому великолепному, великодушному мужчине на планете, я бы немного пофлиртовала с ним. Он, безусловно, выглядит так, словно создан для скорости и ловкости

— Итак, — кивая, говорит ему Лаклан. — Хочешь поговорить об этом?

Тьерри посылает ему холодный взгляд.

— Верно. С тобой в первую очередь.

Лаклан пожимает плечами.

— Справедливо.

— Хотя, должен сказать, удивлен, что ты посмел привести эту прекрасную женщину познакомиться с нами, — говорит Тьерри. Он виновато улыбается мне, — игроки в регби известны отсутствием изящества.

— Только французские игроки в регби, — шутит Джон. — Видела бы ты его, когда он делает попытку. Он практически танцует бальные танцы на линии, как чертов слюнтяй, танцующий вальс.

— Что ж, я тоже не очень изящная, — говорю я им. — Вероятно, поэтому у меня так хорошо получилось поладить с Лакланом.

— Поладить? — Повторяет Джон. — Ты говоришь как он.

— Я собираюсь купить тебе выпить, — говорит Лаклан и быстро отходит от стола. Я не пропускаю предупреждающий взгляд, который он посылает товарищам по команде.

Они, конечно же, игнорируют его.

— Итак, где ты познакомилась с Лаком? — спрашивает Джон. — Не говори мне, что в Америке они играют в регби.

— На самом деле, так и есть. Он ненадолго присоединился к начинающей лиге, — говорю я им.

Тьерри смеется.

— Хотел бы я это увидеть. Должно быть, это была игра в одни ворота.

— Он пытался преуменьшить свои возможности, но не думаю, что это сработало. — Я обращаюсь к Джону. — Я познакомилась с ним через друзей. Две мои лучшие подруги вместе с его кузенами.

— Ха! — говорит Джон. — Кажется, мне надо поехать в Америку, чтобы встретить хорошую женщину.

— Нет. — Тьерри указывает на него своим пивом. — Тебе надо поехать во Францию.

Он качает головой.

— Говорят, они там все сердцеедки, так что нет, спасибо. Кайла, ты знаешь, глубоко внутри, мы все кучка простачков, ищущих любовь в неправильных местах.

Я пожимаю плечами.

— Разве мы не все такие?

Они оба обмениваются вопросительными взглядами. Тьерри наклоняет голову в мою сторону.

— Думаешь, ты ищешь в неправильном месте?

Я не уверена, как быть с подобным вопросом, потому что он странно серьёзен для того, что мы только что обсуждали.

— Надеюсь, что нет, — говорю я им, как раз когда Лаклан возвращается, ставя две больших пинты темного пива на стол, пена растекается по краям.

— Прости, лапочка, — говорит он мне. — У них нет сидра, а их домашнее вино дрянь.

— Все нормально, — говорю я ему, на самом деле дома всему остальному, предпочитая темный шотландский эль.

— Надеюсь, они не доставили тебе неприятностей, — говорит он, осторожно глядя на них обоих.

— Они? — Спрашиваю я. — Они просто милашки. — Я поднимаю бокал. — За вас, простачки.

Мы все чокаемся, и как по команде, музыка в пабе становится громче.

Заходит ещё больше людей.

Небо за узкими подвальными окнами темнеет.

К тому времени, как я разделалась со своим гигантским пивом, Лаклан пьёт уже третье, так же как Тьерри и Джон.

Они все пьяные и я изо всех сил стараюсь догнать их. Суть в том, что здесь группка девушек, строящих глазки Лаклану и Тьерри, грохочет музыка, и я словно выпала из этого пьяного разговора. Они пытаются вовлечь меня, но их акценты становятся неразборчивее, я едва понимаю, что они говорят. Я просто хочу ещё выпить, так что это все перестаёт беспокоить меня. Но пиво такое крепкое и густое, что занимает вечность, справится со вторым бокалом.

Теперь атмосфера в пабе полностью изменилась. Люди продолжают врезаться в стол, проливная наши напитки. Я вижу, как Лаклан пару раз сжимает и разжимает кулаки, в глазах этот дикий, пронзительный взгляд, лицо краснеет.

Но Тьерри и Джон слишком пьяны, чтобы заметить или волноваться, подпевая какой-то визгливой мелодии.

Я наклоняюсь к Лаклану и мне все ещё приходиться кричать, чтобы быть услышанной.

— Хочешь, пойдём и посидим где-то ещё? Здесь так громко и люди продолжают задевать наш столик.

Не могу слышать, что он отвечает, больше похоже на ворчание.

Не знаю. У меня появляется какое-то странное чувство. Он ушёл от того расслабленного состояния, в котором был в начале вечера и стал напряжённым и нервным. Не хочу винить в этом четыре шотландских эля, но не вижу других причин. Имею в виду, знаю, он не очень любит бывать в обществе, особенно когда куча людей ведёт себя как идиоты, так что, возможно, добавить алкоголь было не самой удачной идеей. Если бы мы могли просто вернуться домой, могли бы сесть на диван и смотреть телевизор или просто нашли бы друг друга в простынях на кровати.