Путешествие тигра - Коллин Хоук

Позволь мне сохранить мою жемчужину.

Рен.

Я смяла записку и сунула ее в карман вместе с сережками. Потом бросилась в лифт и поднялась в рубку, где нашла мистера Кадама, поглощенного чтением бумаг.

– Что делаете? – спросила я.

– Мы с Кишаном, кажется, разгадали смысл символов на диске.

– И что же они означают?

– Кишан полагает, что это препятствия, лежащие между нами и оставшимися пагодами. А вот эта дорожка указывает безопасный путь между ними.

– Препятствия говорите? Интересно, почему он так подумал? – сухо сказала я.

Мистер Кадам пропустил мое замечание мимо ушей.

– Сейчас мы проверяем эту гипотезу. Дело в том, что примерно через час мы подойдем к первой отметке. Вот почему я отослал Кишана намного вздремнуть.

– Понятно. – Я попросила Золотой плод подать мне горячие вафли и села возле мистера Кадама, который снова с головой ушел в работу.

– Как вы себя чувствуете, мисс Келси?

– Я… я плохо спала. Мы с Реном поговорили… Кажется, он в самом деле все вспомнил. Но это только еще больше все усложнило.

– Возможно. Мы с ним очень долго беседовали сегодня утром.

Я уткнулась в свою тарелку, гоняя вилкой кусочки вафли по лужице сиропа.

– Я… мне бы не хотелось говорить об этом сейчас… если вы не возражаете.

– Конечно, как хотите! Можете рассказать мне, когда захотите, или не рассказывайте вовсе! Просто знайте, что я всегда в вашем распоряжении, мисс Келси.

Примерно через час в рубку вошел Кишан с моей курткой в руках. Он заботливо набросил ее мне на плечи, а сам подсел к мистеру Кадаму и углубился в рассмотрение расстеленных на столе карт. Что-то зашуршало в кармане моей куртки. Я сунула руку внутрь и вытащила новый листок бумаги. Сонет. Более того, сонет номер сто шестнадцать, мой самый любимый.

Мешать соединенью двух сердецЯ не намерен. Может ли изменаЛюбви безмерной положить конец?Любовь не знает убыли и тлена.

Любовь – над бурей поднятый маяк,Не меркнущий во мраке и тумане.Любовь – звезда, которою морякОпределяет место в океане.

Любовь – не кукла жалкая в рукахУ времени, стирающего розыНа пламенных устах и на щеках,И не страшны ей времени угрозы.

А если я не прав и лжет мой стих,То нет любви – и нет стихов моих![24]

– Что такое? – спросил Кишан.

Я затолкала листок в карман и залилась краской.

– Ничего. Я… э-э-э… Сейчас вернусь, ладно?

– Конечно. Только поторопись, мы почти пришли.

Я вылетела из рубки, скатилась вниз по трапу и ворвалась в каюту Рена как раз в тот момент, когда он надевал через голову футболку.

– Что это ты вытворяешь?! – с порога заорала я.

Он вздрогнул от неожиданности, потом обезоруживающе улыбнулся и неторопливо расправил футболку на своей исключительно красивой груди.

– Одеваюсь. И тебе доброе утро. О чем весь этот крик?

– Я не знаю, как ты умудрился засунуть это мне в куртку, но я требую, чтобы ты прекратил!

– Что именно я сунул в твою куртку?

Я протянула ему скомканную страницу.

– Вот!

Рен сел на кровать, медленно развернул листок и разгладил его на своем обтянутом джинсами бедре. Я невольно пискнула, поймав себя на том, что не могу отвести глаз от его неторопливых движений.

– Келси, это похоже на сонет Шекспира. Ты любишь Шекспира, так что я не вижу, в чем проблема.

– Проблема в том, что меня больше не радуют стихи, полученные от тебя!

Рен откинулся на спинку кровати, смерил меня наглым взглядом и улыбнулся до ушей.

– «Кто обольщал когда-нибудь так женщин? Кто женщину так обольстить сумел?»[25]

– Полегче, Шекспир! Я не та строптивая, которую ты сможешь укротить. Я уже сказала тебе вчера и повторяю сегодня: теперь я с Кишаном.

– Правда? – Он встал и сделал шаг ко мне.

И у меня вдруг перехватило дыхание. Я медленно попятилась, пока не врезалась спиной в стену. Не говоря ни слова, Рен уперся руками в стену по обе стороны от моей головы и наклонился ко мне. Но я упрямо вскинула подбородок, не желая уступать.

– Да, правда! Оказывается, я правильно сделала, что пришла сюда еще раз сказать тебе об этом. Я не желаю, чтобы ты… преследовал меня и… – тут мне пришлось шумно сглотнуть, – все усложнял.

Рен гортанно рассмеялся и наклонился к самому моему уху:

– Но ведь тебе нравится, когда я все… усложняю.

– Нет! – простонала я, когда он легонько укусил меня за мочку уха. – Я хочу, чтобы моя жизнь была простой и удобной. И с Кишаном она будет именно такой.

– Но ведь в глубине души ты не хочешь ничего простого, не правда ли, Келси? – Его губы коснулись нежной кожи за моим ухом, и я задрожала. – Сложность, – шепотом продолжал Рен, осыпая дразнящими поцелуями мою шею, – делает нашу жизнь, – он положил ладонь мне на затылок, зарылся пальцами в волосы, – интересной.

Я отвернула лицо, но тем самым лишь дала ему возможность неторопливо исследовать мою шею.

– Любовь сложна, йадала. М-м-м, какая ты вкусная! Ты не представляешь, какое это наслаждение – прикасаться к тебе, не испытывая боли! Целовать тебя… – Он осыпал жгучими поцелуями мою шею от уха до подбородка и прошептал: – Я хочу утонуть в блаженстве твоей близости…

Я застонала и вцепилась в его бицепсы. «Кажется, я сейчас тоже пойду ко дну – и очень скоро». С усилием открыв глаза, я схватила Рена за плечи и хотела отпихнуть от себя, но смогла лишь отодвинуть на пару дюймов.

– Я серьезно, Рен! Ты слышишь? Следи за моими губами: я хочу Кишана. Не тебя.

Его глаза на миг потемнели, потом вспыхнули лукавым блеском.

– Я думал, ты не попросишь, – прошептал он.

В следующую секунду он рывком прижал меня к себе. Одна его рука обвилась вокруг моей спины, вторая зарылась в волосы. Он запрокинул мою голову и накрыл мои губы своими. Наши тела прилипли друг к другу, как два магнита. Сумасшедшая волна жара обдала меня с ног до головы. Вот теперь я точно тонула, а Рен был моим спасательным кругом. Я обезумела от желания прильнуть к нему, стать его частью. Его прикосновения были знакомыми, но в то же время головокружительно новыми. Он был как океан – огромный, безбрежный, полный жизни, неотъемлемый от мира. Неотъемлемый от моего мира.

Мои руки сами собой обвились вокруг его шеи, а Рен скользнул ладонями по моей спине, прижимая меня еще крепче. Вот одна его рука обвилась вокруг моей талии, другая легла ниже. Он целовал меня страстно, жарко, его жажда захлестнула меня, как исполинская волна захлестывает берег. Вскоре я полностью сдалась бурному натиску его объятия, и в то же время… в то же время я знала, что мне ничего не грозит. Его поцелуй заводил меня, подталкивал, торопил и задавал вопросы, над которыми мне не хотелось задумываться.

Грозный Посейдон запросто мог подавить меня, утопить в своих лиловых глубинах, но он лелеял меня на своих волнах, держал на плаву и позволял плыть самой. Его страстные поцелуи постепенно изменились. Стали нежными, ласковыми, молящими. Вместе мы поплыли в тихую гавань. Бог морей бережно вынес меня на песчаный берег и помог встать на подгибающиеся ноги.

Шипучие пузырьки пробежали по моим рукам и ногам, наполнив все тело брызжущим восторгом, как будто пенные волны щекотали босые пальцы моих ступней. Наконец волны схлынули, и я почувствовала, как мой Посейдон следит за мной со стороны. Мы долго смотрели друг на друга, зная, что произошедшее навсегда изменило нас обоих. Теперь мы оба знали, что я всегда буду принадлежать океану и не смогу быть собой, оторвавшись от него.

Рен нежно, едва касаясь, провел по моей щеке кончиками пальцев. Часть меня кричала, что я принадлежу ему, что он мне нужен больше всего на свете, что я не могу больше бороться с этим. Но другая моя часть чувствовала себя виноватой, она напоминала мне о другом мужчине, который тоже любит меня, дорожит мной и будет страдать. Ведь я дала слово. Я поспешила отстраниться, освободиться от всепоглощающей близости Рена, чтобы стряхнуть с себя наваждение. Разумеется, у меня ничего не вышло, но я закусила губу и решила идти до конца.

– Хм-м. – Рен провел пальцами от моего виска вниз по щеке к моему рту, коснулся нижней губы. – Любопытно.

Я прерывисто вздохнула:

– Что любопытно?

– Вопреки твоим словам, я вижу, что эти губы определенно хотят… меня.

Я вскрикнула от досады, возмущенная больше собой, чем Реном, отпихнула его и вытерла губы тыльной стороной ладони.

– Келси.

– Не смей! – Я вскинула руку. – Просто… просто не надо, Рен. Я не могу так. Я не такая. Я не могу больше быть с тобой.

– Келси, прошу тебя…

– Нет! – взвизгнула я и выбежала из его каюты.

В ту же секунду наша яхта содрогнулась всем корпусом. Рен выскочил, схватил меня за руку и потащил за собой в рубку. Мы одновременно ворвались в дверь и застряли. Разумеется, Рен решил, что это прекрасная возможность покрепче меня обнять, пока я ору на него. Когда я наконец вырвалась и бросилась к Кишану, тот был чернее тучи, а Рен сиял ярче солнца. Тут корабль снова накренился, и я врезалась головой в притолоку двери.