Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

"Из тревоги современья..."

Из тревоги современьяЯ живой восторг беру,Но веков забыть каменьяНе позволил я перу.

Я почти влюблен в антенну,Как в нагой осенний куст…Но спасибо также ТэнуЗа дешевый курс искусств.

Быть поэтом ЭннострояЯ б легко, конечно, мог…Но, божественная Троя,Черт бы взял твой мертвый мох.

Тут еще какой-то ХаосМне хохочет и поет.Я от песен задыхаюсь,Гневом слов кривится рот.

Вам, потливые пииты,Легкий гул моей хвалы.Вы рубцами не покрыты,Вы – послушные волы.

Пусть сияет, как рубины,Рыжеватая вода.Чтоб работали турбины,Лейте воду, господа.

ИДИЛЛИЯ

Я с рукой простертой,Дьявол подо мнойМасти не мухортой,Масти вороной.

Бронзовый упругийЗмей вокруг меня,Блеск его кольчугиВеселей огня.

Мы летим направо.Месяц, как шалаш.Плещет переправа,Берег будет наш.

А кругом на скатахУ ночной рекиНа коньках пегатыхСкачут пареньки.

Уши их, как свечи,Да глаза темны,Бедностью овечьейПахнут зипуны.

Заезжают влево,Мутно и темно.Водяная деваТянет их на дно.

"Селиван искал крамолу..."

Селиван искал крамолу.Говорил он молодцам:Этот – много в нем помолу,Запируем, братцы, там.

И пошел вскрывать он зернаНаших злаков золотых,Стал уписывать позорноПо кускам широкий стих.

Развернул один акростих,Даже вскрикнул: вот она, –Имена святых… От злостиХохотал на имена.

Опустил главу он тихо,И решил он мудро тут:Знать, жена его – купчиха,Если так ее зовут.

"Не Кипарисов, некий Мхов..."

Не Кипарисов, некий МховНе похвалил моих стихов.Не вижу в этом я плохого,Но жаль, что обессмертил Мхова.

Часть вторая

ГЛАГОЛ

…Свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…Я был ожесточен! В уныньи часто

Я помышлял о юности моей,

Утраченной в бесплодных испытаньях,

О строгости заслуженных упреков,

О дружбе, заплатившей мне обидой

За жар души доверчивой и нежной –

И горькие кипели в сердце чувства.

Пушкин

"Вы, жаждущие огненные боги..."

Вы, жаждущие огненные боги,Я пышные вам жертвы приносил.За бычий тук, за темный хмель точилЯ мук просил и творческой тревоги.

Земные каменистые дорогиНогами взрыл я, не жалея сил,Твои я крылья жадно изучил,Молчаньем тучный вечер белорогий.

И я узрел растений тихий рост,И я услышал трепет сочных звезд,Падением пронзающих пространство,

И в буре улыбающийся рокСтряхнул свое роскошное убранствоДрожащей сетью жестких этих строк.

26/июля 1926

ВРАГАМ

Что вам, ни холодно и ни тепло вам,Не отзоветесь, сколько ни зови.Треножник наш в дымящейся крови,В колоннах тьмы, в аду огнеголовом.

Внезапной радугой в саду лиловомУ вас не вспыхивают соловьи,Без музыки, без жизни, без любвиУ вас работа мертвая над словом.

А мы поем свободно, как судьба,И песнь не пахнет запахом раба,И ветер наш тяжел, как вздох Сибиллы.

Ты будь, как шепот, наша песнь, тиха,Ты спелой теплотою изобилуй,Спадающее золото стиха.

29/янв. 1927

"Вы, слитки золота, похожие на гробы..."

Вы, слитки золота, похожие на гробы,Где счастье заживо людьми погребено,Вы в склепах королей хохочете давноБеззвучным хохотом своей высокой пробы.

Из элеваторов хрустящее зерноПереливается в плавучие утробы,И пыжится в морях зловещий горб ЕвропыЕще готической, мечтающей темно.

О нищий материк, брат исхудалый меньший,Где мытари твои, где эти иберменши, –Так кличет Азия, толстушка хоть куда.

Пусть в порох перетрут презренье и унынье,Иль ницшеанствуют они еще понынеВ веселый этот век, когда поет беда…

5/февр. 1927

"Сигары крепкие курили дипломаты..."

С.Ф.

Сигары крепкие курили дипломаты,Оливковой скулой японский цвел барон,Фарфоровый Версаль сиял со всех сторон,И хищный Клемансо раскрыл свой зев косматый.

Исклеванный орел Германии помятойФамильный замок свой с десятками коронЕдва отстаивал, а где-то сотворенДикарский был обряд, и плавал дым лохматый.

Огромная страна с врагами у ворот,Раскольничий, крутой, мучительный народ…Чернела кровь детей, и женщины рыдали.

Европа рваная нас оградила рвом.Нам показали вы обратный лик медали,Которая блестит на френче гробовом.

30/янв. 1927

"Быть низким данником, к ногам жестоким века..."

Быть низким данником, к ногам жестоким векаНести, как все кругом, непрошеную дань, –Нет, не таков удел прешедшего за граньВремен, воюющих во имя человека.

Я вижу мирных вас, омытых кровью бань,Опять в сандалиях, как в век Мельхиседека,Без грохота машин, лишь блещет лаком дека,Поет Бетховена не женщина, а лань.

В тени танцующей играют в солнце дети,И львята желтые на розовом паркетеЛишь зайцев солнечных пытаются поймать,

И к чистым небесам, где звезды и планеты,Ресницы длинных глаз, как музыка, воздеты,И тихо, как луна, качает люльку мать.

10/II 1927

"С палитрой жирною, мешая кистью зелье..."

С палитрой жирною, мешая кистью зелье,Художник медленно меня атаковал,В молчанье крепкое мой лик он заковалИ в руки мне вложил усталость и безделье.

Терпел я долго так, но на второй неделеМой череп загудел, как бронзовый кимвал,И вдохновения нахмурившийся шквалМеня сразил, и я упал на самом деле.

Когда очнулся я, увидел на холстеЯ строгие черты в угрюмой красоте,Как те, что ведали Рибейра и да-Винчи.

И я б хотел навек шуметь средь их теней,Как Новый Свет шумит о том удачном свинче,Которым уложил Джемпсея Джон Тэнней.

17/дек. 1926

"Ее неулыбающийся лик..."

Ее неулыбающийся ликНемой как рок, как рок неодолимыйИскал он в пыльных переулках ЛимыВ улыбках перуанских майолик.

На острове далеком ДоминикОн умер, пилигрим неисправимый,Но плакали на небе херувимы,Когда под небом свежий холм возник.

Над ним воздвигнут идол деревянныйС блаженною улыбкою нирваны,Веселый Будда в радуге легенд,

Деревья манго в темном аромате.Его недавно стали звать Гоген,Давно ее зовут Вайраумати.

3/янв. 1927