Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройдя в библиотеку, граф написал короткую записку Аретасу. Этот человек знал, чем он, Брент, занимался несколько последних лет, поэтому и не удивится его просьбе. Бренту оставалось лишь надеяться, что среди всех Уорлоков и Вонов, обладавших особым даром, найдется такой, кому будет под силу удалить те осколки воспоминаний, которые, как грязные пятна, оставались на кроватях, на стенах – везде. Когда он приведет сюда Олимпию – а он приведет! – дом должен быть абсолютно чистым, чтобы она могла спокойно дотронуться до любой вещи здесь. И надо, чтобы на мебели и в воздухе навсегда остались воспоминания, связанные только с ними – Брентом и Олимпией.
Отослав записку, граф занялся подбором новых слуг. Ему и Агате было достаточно тех, кто остался после того, как он выгнал шпионов и пособников матери, но хозяйство скоро разрастется, поэтому люди еще потребуются. Брент с головой ушел в подготовку дома к приезду будущей жены. Так продолжалось до самого вечера. И только тогда, сидя в одиночестве посреди запущенного сада и потягивая сидр, он вспомнил о том, что должен закончить еще одно дело – очистить свое сердце.
Это было очень больно. Он боялся, что не выдержит, но все-таки сделал так, как посоветовал Орсон. Пришлось оживить в памяти все, что произошло с ним, – начиная с того момента, когда он нашел тело бедняжки Фейт, вплоть до ранения Олимпии. Брент вспомнил каждый мучительный миг, причинявший душевные страдания. Он выстроил в уме все возможные альтернативы произошедшего и рассмотрел их только с точки зрения логики, отринув какие-либо эмоции.
Прошло какое-то время. И неожиданно Брент почувствовал, что его плеча легко коснулась тонкая рука, которая потом протянула ему кружевной платок. Тут он понял, что плачет.
– Извини, – пробормотал он, утирая слезы со щек.
Агата присела рядом с ним.
– Олимпия тебя не любит?
– Нет, любит. Она много раз говорила об этом.
– Тогда почему ты так убиваешься?
– Я сделал то, о чем говорил этот мошенник Орсон. Я вспомнил обо всем, что не получилось, обо всем, что приносило горе людям, которых я любил, – например, тебе. И это было очень непросто.
Агата взяла брата за руку и положила голову ему на плечо.
– Но подействовало?
Брент молчал, мысленно заглядывая в свою душу. Сердце страдало, но ему уже стало легче. А при воспоминании о Фейт появлялась печаль, однако ее нельзя было сравнить с той вытягивавшей все жилы скорбью и мучительным чувством вины, которые раньше заставляли его тянуться к бутылке или к первой подвернувшейся женщине. Он принял это! Принял и смирился полностью! Больше не было сожалений о том, что он мог предотвратить несчастье и не предотвратил. Единственное, за что Брент по-прежнему испытывал чувство вины – впрочем, не очень сильное, – так это за ранение Олимпии. Он предположил, что событие еще слишком свежо в его памяти, чтобы смириться с ним.
– Да, подействовало. Надо поблагодарить Орсона. И в следующий раз, когда нам неожиданно потребуется экипаж, мы не станем уводить его карету. – Брент улыбнулся, когда сестра захихикала.
– Я очень рада, что у тебя получилось. Теперь ты будешь чувствовать себя намного легче.
– Знаешь, у меня стало так легко на сердце! Я сначала даже не понял, но теперь знаю точно. Надо просто отпустить это от себя, вот и все.
Агата поцеловала его в щеку.
– И Фейт?
Он со вздохом кивнул:
– И Фейт. Я должен был попрощаться с ней. Думал, что уже сделал это, но нет, не полностью. Я цеплялся за нее, как за символ всех своих неудач.
– Ты, конечно, не совершенство, дорогой братец, но совсем не неудачник. Ты просто случайно споткнулся.
Выпрямившись, Брент усмехнулся:
– Очень милый способ описать то, что я делал. Что ж, забудем о том, что я, спотыкаясь, падал физиономией прямо в грязь. – Рассмеявшись, он встал и помог сестре подняться. – Сейчас я отправляюсь в постель, что и тебе советую. Утром мне нужно кое-куда съездить. Возможно, меня не будет какое-то время.
– Собираешься к Олимпии?
– Пока нет. Надо очистить дом ото всего и попрощаться с Фейт. Думаю, она уже давно ждет этого момента.
* * *Кладбище при церкви содержалось в идеальном порядке. За ним ухаживал сын викария. Брент с удовлетворением вспомнил, что уже очень скоро один из сыновей заменит отца. И тогда все забудут, кто обрек Фейт на страдания. Подходя к ее могиле, он подумал, что Питеру, содержавшему кладбище с такой заботой, можно будет предложить место садовника.
Брент опустился перед могилой на колени и положил букет цветов к надгробному камню. Бедная Фейт! Она была так молода, так невинна! Иногда он видел ее как живую, но в последнее время – все реже и реже. Фейт была его первой любовью, но по пути сюда Брент вдруг понял, что ей не удалось проникнуть в самую глубину его души. А Олимпии удалось.
У него не было никаких сомнений – они с Фейт стали бы счастливой парой, вырастили бы детей, а потом умерли бы в один день и час, так и не осознав, что чего-то им не хватало. А все очень просто. Проведя месяц в разлуке с Олимпией, он чувствовал себя так, словно кто-то отхватил у него половину сердца. Олимпия никогда не станет милой и покорной, какой была Фейт, а также те, которые прячутся за спины своих мужей. Олимпия – это женщина, которая станет рядом с мужем или же будет прикрывать его, если потребуется.
– Ах, Фейт, у тебя ведь впереди была долгая жизнь. Ты не заслужила ни предательства своего отца, ни той мучительной смерти, которая тебя настигла. А я был не прав, потому что поверил, что ты способна обмануть меня с другим мужчиной, и потому прошу у тебя прощения. Несколько лет это не давало покоя – как заноза. Я вытащил ее. Да, вероятно, мне нужно было задаться вопросом. Может, двумя. Да, вероятно, мне нужно было отыскать тебя и потребовать объяснений, спросить, почему ты ушла от меня. Но твой отец все-таки был священником, и я поверил ему, как поверили бы многие другие. Поэтому я прошу у тебя прощения за мою излишнюю доверчивость.
Еще я прошу прощения за то, что так долго не отпускал тебя. Мне казалось, я выбросил тебя из головы, когда Пенелопа сообщила, что тебя больше нет. Но я вцепился в память о тебе, что давало пищу моему чувству вины. Не знаю, может, этим я тревожил покой твоей души, но сейчас я освобождаю тебя. Полностью. Целиком. Покойся с миром, который ты заслужила, любимая.
Кончиком пальца Брент легонько коснулся имени, выбитого на надгробном камне.
– Если бы мы поженились, мы были бы счастливы с тобой. Я это знаю. Я очень любил тебя. Я был бы верным мужем, и мы нарожали бы чудесных детей. Однако у любви есть много измерений. Я встретил новую любовь. Ее зовут Олимпия, и она глубоко вошла в мое сердце. Когда же ее нет рядом, мне кажется, будто у меня отсекли часть сердца. Она тебе бы понравилась, хотя вы с ней абсолютно разные. Мне хочется думать, что ты улыбаешься нам сверху, радуясь, что мы нашли друг друга.
- Прелестная узница - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Только для тебя - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Жених-горец - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Под счастливой звездой - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Сладкие слова соблазна - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Непобежденная - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Безрассудная - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Рожденная любить - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Дама моего сердца - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы
- Любовь-волшебница - Ханна Хауэлл - Исторические любовные романы