Мир проклятий и демонов - Микки Хост

раз.

– Ему всегда так больно?

– Да.

Пайпер нервно сглотнула.

– Это проклятие?

– Он сам тебе расскажет. Если не пожелает вырвать язык, – усмехнувшись, добавила Ветон. – Поверь мне, Первая, он наказывал и за меньшее.

Пайпер сглотнула еще раз.

– Что за чушь ты говорила ему?

– Это не чушь, – возразила девушка, разглядывая спину Третьего. Она пялилась на него, как последняя идиотка. Но эти шрамы…

– Чушь, – не отступала Ветон.

– Но он слушал. Очень внимательно.

– Он не мог внимательно слушать. Все, о чем он может думать, когда это происходит, – только боль.

– Ты в этом уверена?

Целительница хмыкнула.

– Дорогая, неужели ты думаешь, что я не знаю, с чем работаю? Не недооценивай меня.

Пайпер сглотнула, неопределенно качнув головой. Она не понимала в полной мере, что только что произошло, но была рада, что Ветон сумела помочь Третьему.

– Это повторится? – спросила сальватор, сложив руки на груди. Они все еще слегка подрагивали.

– Не знаю. Но в ближайшие пару часов ему ничего не угрожает.

– Точно?

Ветон сощурилась, оценивающе уставившись на нее.

– Ты так переживаешь, а, Первая?

– Еще бы я не переживала. Он свалился у меня на глазах и плевался кровью.

– Великанов этим не сломить.

– Откуда мне было знать?..

– Дай я осмотрю твою царапину, – вдруг произнесла Ветон.

– Я в порядке.

– Я слышала, как Третий спрашивал о ней. Если не помогу, он мне руки оторвет.

Пайпер не нравилось, как множилось количество упоминаний о его жестокости. Она лишь дважды видела Третьего в гневе: когда он наказал Катона и совсем недавно, в городе, но эти сцены больше не пугали ее так сильно, как раньше. Магия, эта переменчивая, капризная магия, никогда не лгала и позволяла чувствовать, что для нее Третий не опасен.

– Первая, – требовательно позвала Ветон.

– Хорошо. Но быстро.

Целительница встала, быстро нашла среди своих принадлежностей маленькую стеклянную баночку и жестом велела Пайпер не дергаться, начав аккуратно наносить полупрозрачную мазь. Кожу обожгло, но Пайпер стиснула зубы, зная, что Ветон могла бы и не помогать, раз уж она сама расцарапала себя. Сейчас это казалось таким глупым и нелогичным, но, вспоминая те минуты, когда она отправилась за Ветон, Пайпер понимала, что ничего лучше придумать было нельзя.

– Тебе лучше уйти, – пробормотала целительница, сосредоточенно выравнивая слой мази на ее царапине.

– Сигилы на дверях никого не пропустят, – тихо возразила Пайпер.

– Никто не должен знать, что ты вообще была здесь.

– Почему?

– Тебе нужны лишние слухи?

– Обо мне и так говорят. Одним слухом больше, одним меньше – неважно.

Ветон с силой сжала ее лицо и посмотрела в глаза.

– Ты даже не представляешь, во что лезешь, – угрожающе спокойно произнесла женщина.

– Я не уйду, пока не буду уверена, что он в порядке.

Ветон презрительно фыркнула.

– Он бы остался, если бы что-то подобное случилось со мной, – добавила Пайпер, вдруг ощутив необходимость пояснить.

С этим Ветон спорить не стала.

Пайпер с трудом и ругательствами разлепила глаза, чувствуя, как сильно ломит спину. На ней лежало что-то теплое, а вокруг стояла тишина, прерываемая треском пламени.

Она села и, зевая, уставилась перед собой, не понимая, она ли сумела разжечь камин или ей это снится. Ворвавшись сюда вместе с Третьим, девушка не отвлекалась на интерьер других помещений, но, проскочив за Ветон, мельком видела, что в комнате, похожей на гостевую, был камин. Сейчас пламя в нем громко трещало.

Оглядевшись, Пайпер смутно представила размеры комнаты: как две спальни, если не больше. Темные ковры со сложными узорами на полу, картины и гобелены на стенах, резные полуколонны и лепнина, широкие окна, скрытые за тяжелыми портьерами, хаотично расставленная по комнате светлая мебель. Пайпер лежала на одном из диванов, напротив которого стоял низкий стол с подносом. На нем высилась дымящаяся чаша и глубокая тарелка с аккуратно нарезанными кусочками вяленого мяса, сыра, поджаренного хлеба и кубиками чего-то ярко-розового. Большое одеяло укрывало ноги Пайпер.

Она точно не ударилась головой? Может, Ветон вместо мази впихнула ей между зубов какую-нибудь галлюциногенную дрянь? Девушка бы совсем не удивилась, учитывая то, как враждебно была настроена целительница. Но где она сама?

Пайпер застыла, ощутив натянувшуюся нить магии, и обернулась. В дверях, отделявших спальню от комнаты, стоял Третий в накинутой на плечи тонкой рубашке. Пайпер выдавила слабую улыбку, пытаясь не опускать взгляд на его торс.

– Тебе уже лучше? – старательно удерживая уверенность на лице, спросила она.

– Я бы хотел спросить то же самое.

Уголок ее губ дрогнул.

– Что?

– Видимо, на этот раз было намного хуже, раз ты сумела это почувствовать. Мне жаль.

Пайпер напряглась, когда Третий медленной, но уверенной походкой двинулся к ней.

– Где Ветон?

– Ушла. Она никогда не задерживается.

– А ты…

Пайпер не знала, как лучше сказать, и потому выжидающе уставилась на его бледное лицо. Постепенно она вспомнила, как бродила по этой комнате, изучая детали интерьера, как пыталась сосредоточиться на картинах и гобеленах и как заглядывала в спальню и проверяла, спит ли Третий. Но не помнила, как уснула.

– Прошло часа четыре, наверное, – пробормотал он, опускаясь в кресло напротив. – Я проснулся недавно и увидел тебя здесь, решил не будить и дать отдохнуть.

– Поэтому принес одеяло и еду? – со смешком предположила Пайпер.

– И камин зажег. У меня всегда холодно, ты сильно замерзла.

Пайпер сжала губы. Вот тебе и позаботилась о Третьем – никакой реальной помощи, только лишние проблемы. Угораздило же попасть в общество такого честного и ответственного сальватора.

– Почему ты не попросил о помощи? Думаю, Клаудия была бы только рада выдворить меня отсюда.

– Клаудия ничего не знает.

Пайпер оторопело моргнула.

– В смысле?

– Клаудия ничего не знает, – со вздохом повторил Третий, уперев локоть в подлокотник и кладя подбородок на сжатый кулак. – Никто, кроме Ветон, ничего не знает. И тебя.

Последние слова он добавил совсем тихо и таким тоном, будто говорил о чем-то, что его неимоверно раздражало. Пайпер вдруг ощутила острое желание уползти куда подальше и все хорошенько обдумать, но запретила себе совершать лишние телодвижения.

– Это плохо? – осторожно спросила она.

Третий посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей и нехотя ответил:

– Да.

– Почему?

Либо Ветон где-то напортачила, либо Третий устал любезничать: его взглядом можно было убивать. Пайпер сильнее сжала край одеяла.

– Проклятия не бывают хорошими. Их можно подчинить себе, но они никогда не будут служить так же, как магия. С ними можно жить, но только если они не… если они не проявляют себя подобным образом.

Пайпер нервно сглотнула. Выходит, это все-таки проклятие. И вряд ли Третий не пытался