Конан Дойл - Максим Чертанов

Барри давно звал его к себе, в маленький шотландский городок Кирримьюр. В марте они вместе выехали из Лондона и отправились в Шотландию. Прежде всего они посетили Джорджа Мередита, одного из литературных кумиров Дойла, о творчестве которого он написал в начале девяностых ряд статей и который откликнулся приглашением в гости. Мередит был очень стар и слаб здоровьем, но болезненно воспринимал любой намек на его немощность: когда он споткнулся и Дойл попытался поддержать его под руку, это вызвало гневную отповедь. Но в общем они друг другу понравились. Престарелый писатель угощал гостей лучшими винами и требовал, чтоб они выпивали по бутылке зараз: сам он уже не мог пить вино, но ему нравилось смотреть, как наслаждаются другие. В последующие годы Дойл будет еще несколько раз посещать Мередита. «Его манера говорить отличалась необычайной живостью и эффектностью, и произносил он все с необычайным жаром. Возможно, она была искусственна, возможно, это была игра, но она захватывала и увлекала». Дойл крайне высоко ценил эту способность – вести беседу – и за нее готов был простить любые недостатки.

Мередит дал Дойлу материал для большой и, как считают некоторые критики (и мы готовы к этому мнению присоединиться), едва ли не лучшей его работы. На английский язык были только что переведены мемуары наполеоновского генерала Марселена де Марбо, и Мередит, как раз читавший их, рекомендовал книгу Дойлу. Тогда доктор еще не мог предвидеть появления на свет бригадира Жерара, но все, что было связано с Наполеоном, естественно, живейшим образом интересовало его.

Барри поехал прямо в Кирримьюр, а Дойл сперва отправился в Эдинбург – навестить мать. Он провел там неделю, обедая со старыми и новыми знакомыми (пообедать со «звездой» были рады издатели и редакторы), потом прожил неделю у Барри, потом они вместе отправились порыбачить в другой маленький городок, Олфорд. Всякий скажет, что Конан Дойл – певец Лондона, – и, безусловно, это так и есть, но маленькие городишки он, пожалуй, любил больше. В апреле он вернулся домой и приступил к «Великой тени».

Великая тень – тень Бонапарта. Но роман этот вовсе не о Наполеоне. Он – о маленьких людях, над которыми в годы их молодости висела тень войны. «Великая тень» – прямая преемница «Михея Кларка», а не «Белого отряда». Форма использована та же, что в «Михее»: Джок Колдер, старый человек, не слишком образованный, простодушный, рассказывает о своем детстве и юности. В возрасте восьми лет его отсылают учиться далеко от дома: поначалу ему приходится в школе очень тяжко – он от природы застенчив и робок, и ему очень тяжело обзавестись друзьями. Дойл писал о своем обучении в подготовительном колледже Ходдер, что оно было в общем приятным – а все-таки похоже, что в «Великой тени» он кое-что рассказал о себе: «Девять миль вороньего полета по прямой и одиннадцать с половиной пешком по дороге отделяли Вест-Инч от Бервика, и тяжесть в моем сердце росла по мере того, как я отдалялся от моей матери; ребенок в этом возрасте всегда заявляет, будто ему не нужна материнская нежность, но до чего же грустно ему, когда он произносит эти слова!» Однажды бедняга Джок не выдерживает и пытается убежать домой – вероятно, подобная мысль приходила в голову и маленькому Артуру Дойлу. Но потом он наконец находит друга – это Джим Харкрофт, первый школьный силач, – и привязывается к нему на всю жизнь.

Была у Джока и любимая девочка – его кузина Эди. Это единственный случай, когда Дойл описывает детскую любовь, и, пожалуй, это лучшее, что он когда-либо написал о любви вообще: «Она всегда смотрела так, словно видела пред собою что-то необыкновенное, смотрела, мечтательно полураскрыв губы; но когда я становился позади нее, чтоб увидеть то, на что она смотрит, то не видел ничего, кроме овечьего корыта, кучи навоза или штанов моего отца, которые сушились на бельевой веревке». Когда Джок закончил школу, Эди, уже взрослую девушку, из-за материальных проблем в ее семье взяли жить в дом Колдеров; Джок наконец-то решился высказать ей свои чувства. Но: «В моем чувстве к ней страха было столько же, сколько любви, и она поняла, что я боюсь ее, задолго до того, как узнала, что я ее люблю. Мне было невыносимо тяжко находиться далеко от нее, но когда я был с нею, я все время изнывал от страха, что своей неуклюжей болтовней могу ей наскучить или обидеть ее. Если бы я знал больше женщин, я, вероятно, испытал бы меньше боли.»

Тем не менее Эди не отвергла Джока сразу, и все вроде бы шло неплохо до тех пор, пока не приехал погостить Джим Харкрофт. Эди выбрала его, а Джок с тоскою покорился ее выбору: с тоской еще и потому, что Джим Харкрофт, неуравновешенный, буйный, сильно пьющий, вряд ли мог составить счастье такой девушки, как Эди. Но ничего не попишешь. Далее, в точности как в «Михее Кларке», Джок и Джим сидят на берегу, когда из лодки высаживается незнакомец: он француз по имени де Лапп, ему некуда деваться, и Колдеры принимают его на постой. Пришелец быстро очаровывает всех в доме; Джок подозревает его в шпионаже – и не без оснований, как впоследствии выясняется: де Лапп на самом деле – де Лиссак, адъютант Наполеона. Де Лапп завоевывает сердце Эди (Джим в это время в отлучке) и тайно женится на ней. Джок в отчаянии; де Лапп уезжает с женой; возвращается Джим – и узнает ужасную новость. На дворе весна 1815-го, и Джим решает вступить в армию Веллингтона, чтобы разыскать де Лиссака и убить его. Джок присоединяется к своему другу. «"Мама, – закричал я, – я записался в солдаты!" Если б я сообщил, что записался в грабители, моя мать, вероятно, восприняла бы это с меньшим огорчением».

Два друга уходят воевать – и принимают участие в сражении под Ватерлоо. Описать знаменитую историческую битву, событие, тысячу раз уже описанное, и сказать при этом что-то новое, сказать не так, как говорили другие, – задача непростая. Но для Дойла она была разрешима благодаря тому приему, который он избрал: показывать все через субъективный, ограниченный взгляд простодушного маленького человека. Этот прием используется в очень многих текстах Дойла; в «Великой тени» он прямо декларируется. «Я люблю обо всем рассказывать с толком, с расстановкой, – объясняет Джок, – чтобы все события следовали друг за дружкой по порядку, как овцы, выходящие из загона. Так все и делалось у нас в Вест-Инче. Но теперь, когда мы вдруг попали в водоворот больших и сложных дел – как те жалкие соломинки, что лениво плывут по узкой канаве и, попав внезапно в громадную реку, оказываются подхваченными бурным потоком, – мне стало очень трудно находить слова, которые могли бы угнаться за событиями. Да только ведь вы обо всем этом – почему все так случилось и какой в этом был смысл – можете прочесть в книгах по истории; а я лучше и пытаться не стану: буду говорить лишь о том, что видел собственными глазами и слышал своими ушами». Именно так, кстати сказать, описывает Пьер Безухов сражение при Бородине, и доктор Дойл это описание читал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});