Засраночка моя - Людмил Федогранов

– Скотинка должна быть молоденькой, тогда мясо будет сладким… И перчить, перчить! – сипел необъятных размеров Григорьич, тренер из Питера, когда его укоряли в том, что он «перебирает». И вот парадокс: тренером он был очень хорошим, его ученицы в бывшем Советском Союзе ниже «призов», как правило, не опускались…

Лариса часто вспоминала Юлечку-«Соску», ангельской красоты батутистку из Питера, ученицу Григорьича, шатенку с идеальной, совершенной фигурой, которую она в своё время «выбила» из юношеской сборной СССР.

Юлечка «обслуживала» Григорьича по несколько раз в день, и перед тренером она тряслась – в самом прямом смысле слова: у неё тряслись руки и ноги, а кукольное личико её превращалось в трясущуюся маску. Самое дикое во всём этом было то, что Юлечка воспринимала всё происходящее с ней как… величайшее счастье в жизни…

– Понимаешь, он такой большой, красивый, толстый, я его так люблю, он так много мне даёт! – взахлёб говорила она Ларисе, вернувшись, необыкновенно, ангельски похорошевшая, в очередной раз из номера Григорьича. – Я так счастлива!

– Он – это кто? – спросила в первый раз Лариса, на что Юлечка только снисходительно и счастливо засмеялась.

Самым страшным в этих отношениях между тренерами и подопечными оказывалось то, что почти все девчонки, прошедшие через такое, становились в итоге полукалеками.

Нравственными, а некоторые – и физическими.

Потом, выходя замуж, они оказывались неспособными к нормальной половой жизни, не могли жить с мужьями не то чтобы счастливо, а просто нормально… Нормальной жизнью – не могли… И это становилось причинами скандалов, трагедий, измен, разводов…

На батутистках с их точёными фигурками охотно женились «приличные люди», которых привлекало в будущих жёнах именно это, сформированное спортом, совершенное тело…

Тело, скрывавшее непоправимо искалеченную этим же – трижды проклятым и прекрасным! – спортом душу…

Впрочем, замуж из прошедших через горнило большого спорта, выходили немногие, настолько сильным было у большинства отвращение к насильно навязанному сызмальства сексу. Многие находили себя в однополой любви, но не все, далеко не все могли решить свои (или чужие, им навязанные?…) проблемы…

…Вадим Валериевич Филяюшкин был исключением, это был, как его называли его ученицы, святой человек. Он по-мальчишески глубоко и искренно любил свою Ирину, с которой прожил почти сорок лет, по-отечески опекал своих девчонок, никому не давая их в обиду, и воспитывал своих мальчишек так, чтобы они всегда были готовы проучить тех, кто позволял себе что-то лишнее по отношению к «нашим девчонкам». Однажды, к слову сказать, Женька Рослый так и сделал, подкараулив в тёмном коридоре Григорьича, который, как показалось Женьке, не так, как нужно, посмотрел на Лерку, и расквасив нос сластолюбивому питерцу…

Позже Лариса поняла, что Валерич вёл себя так потому, что он был нормальным, самодостаточным человеком, уверенным в себе и своём деле, и ему не нужно было утверждать любовь к себе какими-то иными способами, кроме работы. За такое поведение многие из коллег считали его чокнутым, а все девчонки в сборной любили Валерича и завидовали его ученицам. Правда, он не считал себя вправе вмешиваться в отношения коллег с их подопечными: «Сами разберутся…».

Так вот и получилось, что Лариса, не помнившая своего отца, с детства именно Валерича воспринимала как идеал мужчины, именно такого человека она позднее искала, и это было решение, принятое на уровне подсознания. Всё это она поняла тогда, когда увидела стоящих рядом Валерича и Жака, поразившись при этом лишь ей одной видному и понятному сходству между этими двумя – главными – мужчинами в её жизни: «Валерич и Жак – близнецы-братья, Кто более Ларисе-Крысе ценен…».

Засыпала она счастливой: у неё есть Жак, скоро она приедет в Париж насовсем и они будут всё время вместе, а завтра их ожидает почти целый день, когда они будут принадлежать только друг другу, и никто и ничто не сможет этому помешать…

* * *

Люди многое могут.

Отдельные люди и человечество в целом.

Люди могут делать хорошее и плохое. Много хорошего и много плохого могут сделать люди друг другу и самим себе. Или, точнее, самим себе, потому что всё плохое, что делается кому-то, оказывается в итоге бумерангом, который, как известно, не рекомендуется выбрасывать, потому что он обязательно вернётся к тому, кто хочет от него избавиться…

Людям кажется, что они многое могут.

Отдельным людям и всему человечеству.

Кажется потому, что всё, что люди делают, – это жалкая песчинка в огромном море, и никому не дано отменить движение волн, восход солнца или ветер…

Даже если человека убивают, то восход солнца исчезает только для него.

Даже если люди уничтожат Землю, Солнце всё равно будет совершать свой небесный путь, и кто-то другой, на другой планете, ожидая восход солнца, будет надеяться на приход нового дня и на то, что этот новый день будет лучше прошедшего.

Потому что восход солнца дарит надежду.

…Люди многое могут?…

* * *

Пришедший на смену ночи тёплый августовский день многие ожидали с надеждой.

Многим казалось, что этот день станет важным днём в их жизни, потому что он принесёт важные перемены в этой жизни.

* * *

Вадим Валериевич Филяюшкин проснулся с головной болью и полным неуважением к собственной персоне.

И головная боль, и неуважение были одинаково сильными.

Накануне вечером, угощаясь в «Маминых обедах», Вадим Валериевич перебрал. Собственно, он выпил всего лишь один неполный бокал шампанского (наливала ему Лерка, она знала, что Валеричу нужно наливать неполный бокал…), но и этого непьющему Филяюшкину хватило…

Никакой обед, хотя обед-ужин был отменным, не мог компенсировать воздействие алкоголя, и сейчас Филяюшкин, пытаясь унять дикую головную боль, одновременно пытался же и вспомнить, не накуролесил ли он вчера по причине своего состояния в «Маминых обедах»…

Если верить памяти, то всё окончилось вполне благопристойно. Городского начальства, отдыхавшего в самом потаённом из кабинетов, Филяюшкин не видел, песен своей юности (могло быть и такое!..) вроде бы за столом не пел, не объяснял, как это он обычно в таком состоянии делал, Лерке, почему она двенадцать лет назад проиграла этап Кубка мира англичанке, показывая при этом руками, в чём именно она, Лерка Сергеева, ошиблась.

Ничего этого не было, и это было хорошо.

Сейчас Филяюшкин готовился заварить свой особый, «похмельный», чай, после употребления которого он приобретал способность радоваться жизни, а в таком состоянии уже можно было погулять с Олечкой по Парижу, пусть девочка получит удовольствие…

Дальнейшие размышления Вадима Валериевича Филяюшкина носили сугубо профессиональный характер…

* * *

Совсем иным было пробуждение мэра города Надеждинска Владимира Ивановича Птицына.

Владимир Иванович был главным действующим лицом в процессе «прихватизации» алюминиевого комбината, и эта «прихватизация» требовала его присутствия в столице мира Париже, поэтому в настоящий момент он пытался понять, в какой именно точке этого великого города находится его, Птицына, организм.

Воспоминания о предыдущем вечере у Владимира Ивановича были отрывочными и не очень внятными даже в тех отрывочных фрагментах, которые каким-то образом сохранились в памяти.

Не подлежало сомнению то, что это был не отель.

Но тогда что же?

Где он, Птицын, оказался?

Тела двух молодых женщин, составляющие компанию телу Владимира Ивановича, распростёртому на огромной «многоспальной» кровати, казалось, внесли некоторую ясность в мысли мэра: это был русский кабак, где накануне отмечали удачное окончание переговоров!

Мэр испугался.

А вдруг он «влетел», и сейчас его фотографии в соответствующем виде направляются в родной город или уже лежат в редакциях, к примеру, местных газет: у них же, в Париже, эти самые… папарацци всем обеспеченным людям просто житья не дают? А Владимир Иванович, и до этого бывший человеком небедным даже по французским меркам, после подписания вчерашнего соглашения и необходимого «утрясания» (или «утрясывания»?) некоторых нюансов, превращался в очень даже обеспеченного человека…

Впрочем, испуг быстро прошёл, потому что мэр вспомнил, какие серьёзные люди сидели вчера вместе с ним за одним столом и в офисе, и в ресторане. Здесь проколов быть не могло. Он нужен своим партнёрам живым, здоровым и с незапятнанной репутацией, нужен на своём нынешнем посту, поэтому о его безопасности и репутации заботятся профессионально…

Владимир Иванович ощутил, что соблазнительно-роскошная плоть обнажённых соседок оказывает благотворное влияние на его самочувствие, мысли его приняли вполне определённое направление, и крепкая жилистая рука хозяина Надеждинска мягко опустилась на податливо вздрогнувшую грудь блондинки Ланы (чёрт, или её Ликой зовут?)…