Засраночка моя - Людмил Федогранов

Зрелище это его завораживало: он не мог оторвать взгляд от того, как от пакетиков с заваркой отделяются причудливые потоки густо-коричневого цвета, которые проникают в недавно ещё однородную по цвету кипячёную воду, промывая в ней реки, речки и каналы… В кружке возникал какой-то причудливый мир, и в нём переплетались реальность и фантазия, цветовая гамма становилась всё более сложной и изысканной, и тут… хозяин резким движением чайной ложки перемешал содержимое кружки, превратившееся из загадочной картины в однородную водную массу тёмно-коричневого цвета, приятного на вид и источавшего густой аромат хорошего чая…

* * *

Евгений Воропаев по кличке «Женя Рослый» или просто «Рослый» имел рост сто шестьдесят один сантиметр при весе семьдесят килограммов. При этом на его удивительно изящно сложенном теле не было ни капли жира, а если учесть, что воинскую службу он проходил в элитных частях специального назначения, то становилось понятно: кажущаяся миниатюрность Женьки Рослого могла обмануть только тех, кто не был с ним знаком, а человек, познакомившийся с этим парнем, сразу же понимал, что лучше, если он станет твоим другом, а не врагом.

Кличку свою Женька получил в секции прыжков на батуте. Так уж получилось, что на фоне остальных коротышек он оказался самым высоким, а начитанная пигалица Лариска Сизова, тогда ещё не чемпионка из чемпионок, а просто «Лариска-Крыска», носившаяся в зале с синим толстым томом стихотворений получокнутого (как считал Женька) поэта Пастернака, какое-то время постоянно талдычила себе под нос: «Рослый стрелок, осторожный охотник… Не добирай меня сотым до сотни…»…

Женьке это надоело, и он попробовал было закрыть малявке рот, но Лариса уже тогда могла дать сдачи – и давала, мало не казалось! – кому угодно, поэтому всё закончилось тем, что Женьку стали дразнить «Рослым стрелком», а после – «Женей Рослым»…

В конце концов, надо же, чтобы человек отличался чем-то от себе подобных? Со временем Женька стал находить в своей кличке даже что-то приятное, особенно после того, как благодаря ей очутился в вожделенном спецназе.

Понятно, что при таком росте мастеру спорта по прыжкам на батуте Воропаеву спецназ мог отломиться только при фантастическом стечении обстоятельств, каковое стечение и не заставило себя ждать в нужный момент.

В огромном «обезьяннике», как называли в городе сборный пункт призывников, было собрано перед отправкой к месту прохождения службы много людей – «хороших и разных».

Больше – «разных».

Если же учесть, что почти все будущие защитники Родины попадали в «обезьянник» мертвецки пьяными – «Последний нонешний денёчек…» – , то не стоило удивляться и тому, что драки на территории «обезьянника» возникали регулярно, с лёгкостью необыкновенной и отличались большим количеством участников.

Типичные «махаловки», когда много крика, шума, а драки как таковой нет – пьяный народ… раскоординирован до безобразия, и понять, кто-кого-почему-за-что – просто невозможно…

«Рослого» зацепил один из бугаёв, гордившихся тем, что их отобрали в спецназ и потому «гонявших» всех подряд. Огромный полупьяный парень, конечно, и думать не думал, что шпингалет, которому он походя «сотворил шмазь», осмелится выражать недовольство, поэтому он просто прошёл себе дальше, не останавливаясь и не оглядываясь.

А зря.

Потому что не успел он сделать и двух шагов, как оказался на земле: Женька сбил его с ног задней подсечкой.

С трудом вскочив, амбал кинулся на наглого «мелкого», но вместо Женьки ему удалось лишь схватить руками воздух. Зато он получил очень болезненный хлёсткий удар ногой по причинному месту, от чего его согнуло пополам.

Пока он пытался сообразить, что же произошло, и унять боль, Женька, разбежавшись, врезал ему коленом в толстый зад, отчего парень пропахал носом борозду в грязном утрамбованном песке, представлявшем собой покрытие спортплощадки…

Вопль жестоко обиженного Женькой амбала «Спецназ бьют!» сорвал с мест многих, и скоро «махалась» разношерстная толпа полупьяных будущих верных защитников Отечества. В этой толпе Женька чувствовал себя как рыба в воде, нанося удары направо и налево и c подчёркнутой лёгкостью уворачиваясь от размашистых ударов будущих спецназовцев. Впрочем, в этом клубке тел трудно было разобрать, «кто есть ху»…

За потасовкой спокойно, но с интересом наблюдал невысокий жилистый майор, дочерна загорелый, «покупатель» из спецназа, «товар» которого сейчас пытался показать себя лицом в деле…

После того, как будущих вояк утихомирили, майор подошёл к Женьке: «Фамилия?». Женька поначалу ляпнул: «Рослый…», но майор засмеялся, и Женька назвал свою фамилию.

Майор выстроил своё пострадавшее в схватке войско и отвёл его за гаражи, где внятно, хотя и сиплым, сорванным голосом, сказал: «Вы, говнюки, опозорили войска, в которых будете служить. Вам набили морды как последним серунам, и теперь все могут говорить, что спецназ – это фуфло! Один из вас – боец. Вот этот пацан, – он ткнул пальцем в Женьку, которого поставил перед строем рядом с собой, – этот шплинт – он из вас один… боец! В части у вас будет полгода, чтобы я мог забыть о том, как вам били морды…»

А ночью в поезде, слегка подвыпив, майор Крохмалюк, у которого было четыре боевых ордена за Афган, так объяснил Женьке, почему он взял его в команду: «Ты – наш… Тот, кто получил в рыло и думает, бить в ответ или нет, – это не наш. Наш – не думает. Око за око, зуб за зуб – так мы живём! А ты – наш! Я не говорю, что те, кто думает, плохие, слабаки или ещё что-то, ничего подобного!.. Но они – не наши…».

После службы в армии Женька малость помыкался, и стал работать на «хозяина». Сам себя он не считал бандитом, но… приходилось делать всякое…

Зато теперь он имел двухкомнатную классную хату и «Тойоту», мог позволить себе почти всё, чего душа желала.

Правда, после того, как Лерка вышла замуж и уехала во Францию, Женька как-то надломился, и особых желаний у него уже как бы и не было…

Была у него любовь: Лерка! Старше их всех, красавица-батутистка, чемпионка из чемпионок! Женька пришёл из армии и хотел, чтобы она стала его женой, и Лерка его вроде бы любила, но тут появился Франсуа, фирмач-француз, и увёз её в свой Париж, где открыл скоро шикарнейший русский ресторан «Мамины обеды»…

И стала Лерка француженкой, а Женька остался дома, и ему было всё равно, что с ним будет и чем заниматься, потому что человеку, душа которого покинула тело, не так уж и важно, что теперь с этим самым телом происходит…

Одним только сейчас и жил Женька: нечастыми телефонными разговорами с Леркой да столь же нечастыми письмами, которые она передавала ему через Лариску или другими какими-то способами: писать по почте она боялась, потому что её Франсуа был диким ревнивцем…

Сейчас Женька сидел у себя дома в глубоком кресле, пил крепкий чай и… мечтал.

Только что ему позвонил «хозяин» и сообщил, что завтра вечером Женьке нужно будет встретить в аэропорту Лариску. Кое-что из передачи нужно было сразу же доставить хозяину, но Женька предвкушал, как Лариска по дороге домой расскажет ему о Лерке, а может, и кассету с Леркиным «звуковым письмом» привезёт…

Хорошо было Женьке!..

* * *

ИЗ ПРЕСС-РЕЛИЗА IV ЭТАПА КУБКА МИРА ПО ПРЫЖКАМ НА БАТУТЕ

(Париж, Франция; 24–26 августа 199… г.)

ЛАРИСА Л. СИЗОВА (РОССИЯ), 25 ЛЕТ.

Многократная чемпионка и призёр чемпионатов мира и Европы, победительница и призёр этапов Кубка мира в индивидуальных и синхронных прыжках, обладательница Кубка мира прошлого года.

Резиденция: Надеждинск (Россия).

Первый тренер: Вадим В. Филяюшкин.

Тренеры: Вадим В. Филяюшкин, Анна В. Филяюшкина.

Языки общения: русский, французский.

Кумир в спорте: Валерия Сергеева.

Увлечения: поэзия «серебряного века», «проклятые поэты»; восточные единоборства; французский язык.

* * *

Награждалась Лариса дважды: за победу в индивидуальных и в синхронных прыжках. В «синхроне» с ней прыгала совсем ещё юная Олечка Гриневецкая, феноменально талантливая девочка, для которой эта победа была не просто первой на международных соревнованиях, но и вообще первой в её выступлениях «по взрослым»: до сих пор Олечка выступала только по юниорам, где успела выиграть всё, что только можно было выиграть…

Стоя вместе с Олечкой на пьедестале почёта, Лариса вдруг отчётливо поняла, что больше она прыгать не будет.

Не сегодня, нет.

Она вообще больше не будет прыгать.

Потому что устала.

Так устала, что и передать невозможно, и ничего тут уже не сделаешь…

…Сияющая Олечка по-детски трогательно ткнулась лбом в плечо Ларисы, пряча слёзы, а Лариса стояла, точно окаменев, и только чувствовала, как горячие слёзы девочки пропитывают тонкий купальник с российской символикой.