Соблазняй и властвуй - Кэтти Уильямс

– Я просто счастлива, что мне удалось познакомиться с мистером Грейстоуном… с Джеймсом. Он потрясающий человек. Вы спрашиваете, как мне здесь нравится… Положа руку на сердце, я должна сказать, что просто в восторге.

Андреас повелительно поднял руку:

– Я уловил идею. – Он сжал пальцы и серьезно посмотрел на Элизабет. – Я не ожидал, что вы продержитесь этот месяц. Джеймс невероятно умен и может быть очень упрям, если захочет. Он не переносит людей, которые не могут ему соответствовать, а ситуация, в которой он физически ограничен в своих возможностях, – по сути, поставлен в зависимое положение, – лишила его остатков терпимости. Я полагал, вы выбросите белый флаг еще до того, как успеете окончательно разобрать вещи.

Что-то в его словах заставляло Элизабет ощутить тревогу. У Андреаса и так был миллион возможностей узнать все, что ему нужно, так зачем же устраивать допрос сейчас?

– Я вас поздравляю. И Дональд Риггс присоединяется к моим поздравлениям. Если помните, вы когда-то работали на него. – Андреас откинулся в кресле, внимательно за ней наблюдая.

Элизабет недоуменно моргнула, а затем опустила взгляд и стала пристально изучать собственные ладони:

– Конечно, я помню. Правда, не понимаю, зачем вам понадобилось лично с ним разговаривать. Вы просили рекомендацию – вам ее отправили по почте.

– И она была хвалебной. Просто сияла позитивом. Не понимаю, как они справляются без вашего энтузиазма и коммуникабельности. – Он взял со стола листок, в котором Элизабет с ужасом узнала злосчастную рекомендацию, и зачитал наугад пару предложений, судя по которым Элизабет была незаменимым членом команды. – Знаете, получив эту рекомендацию, я на нее сначала даже не взглянул. Вы уже здесь освоились, Джеймс был доволен; это была простая формальность. – Он протянул лист Элизабет. – Прочтите-ка и скажите мне, что вы об этом думаете.

– Я крайне благодарна мистеру Риггсу за столь лестный отзыв, – рассеянно ответила Элизабет, в третий раз пробегая глазами текст и пытаясь понять, что за подвох скрывается за намеками Андреаса.

– И все?

– А что еще вы хотите услышать? Зачем вам эти кошки-мышки? Почему бы прямо не сказать, что вам нужно? Я знаю, вы меня недолюбливаете, но нельзя же вести себя настолько низко.

– Когда я наконец прочел это, у меня сложилось впечатление, что мистер Риггс полагает, будто вы собираетесь работать на меня. Скорость печати, способность брать на себя ответственность, деловое общение с клиентами и так далее. Вы понимаете, к чему я клоню?

– Это именно то, чем я занималась в компании. Что еще он должен был написать?

– Для начала поменьше о навыках печати и побольше о ваших личностных качествах. Я вообще удивился, что он посчитал нужным упомянуть об этом, – если, конечно, вы обратились к нему за рекомендацией на работу сиделки. Такое ощущение, что мистер Риггс находился в некотором заблуждении по поводу вашей будущей должности. Вы не согласны?

– Я надежный и эффективный работник. Разве не эти качества были вам нужны?

Андреас проигнорировал этот комментарий. Вопрос его, по сути, был риторическим.

– Я подумал, будет полезно лично пообщаться с мистером Риггсом.

Элизабет ничего не сказала. Все как всегда – «прямой» разговор оказался полон скрытых ловушек и подводных камней.

– Вы молчите. Неужели вам не интересно?

– Ну, вы же мне все равно скажете.

– Верно, – признал Андреас без тени раскаяния в голосе. – Ну так вот. Ваш бывший босс понятия не имел, что вы ищете работу в Сомерсете. Вы взяли отпуск после смерти матери и отправились в Сомерсет по каким-то делам. Он не знал, что это были за дела, но был уверен, что о работе речи не шло. Более того, он, скорее, полагал, что вам нужно с кем-то повидаться.

Кажется, наступило время поговорить начистоту. Признаться Андреасу, что она приехала познакомиться со своим отцом. Она представила реакцию Андреаса. Этот человек не признавал полумер и полутонов, видел жизнь в черно-белом цвете. Он расценит нежелание сказать правду как непростительную ложь, подлежащую самому суровому наказанию. И не позволит рассказать ни о чем Джеймсу. Хотя бы потому, что не захочет волновать его такими новостями, опасаясь за его здоровье. Наверное, он ее просто сразу же выставит. Или позволит дождаться полного выздоровления Джеймса? И сколько времени останется ждать?

Андреас прервал затянувшееся молчание, произнеся ангельским голосом:

– Скажите, как вам удалось услышать об этом месте, находясь в Лондоне? И зачем было скрываться? Почему бы просто не сказать Риггсу, что вы собираетесь уволиться и заняться чем-то другим?

– Я вас не понимаю.

– Ну же, признайтесь.

Элизабет прижала ладони к лицу и глубоко вздохнула:

– Я действительно хотела сменить обстановку. И приехала сюда, чтобы повидаться с мистером Грейстоуном, поскольку действительно о нем слышала. – В общем-то все, что она говорила, было правдой, но ее угнетала необходимость выбирать из этой правды только те лоскуты, которые подходили к общей картине. – Я не хотела говорить об этом мистеру Риггсу, поскольку не была уверена, вернусь я к старой работе или нет. Не хотела сжигать мосты. Когда я попросила дать мне рекомендацию, я не упомянула, для какого рода должности. В общем-то я даже не с ним об этом говорила. Он был на совещании, я обратилась к Каролине, секретарше. Дала ей адрес и попросила отправить на него рекомендацию.

– Почему мне кажется, что вы о чем-то умалчиваете?

– Потому что вы подозрительны по натуре. И, похоже, никогда не слышали о таком понятии, как презумпция невиновности.

Элизабет закрыла глаза и закусила губу, собираясь с силами, чтобы не расплакаться. Андреас ненавидит слабаков и может выгнать ее вон просто за демонстрацию эмоций. Но, увы, она слишком перенервничала, и доводы рассудка не помогали. Элизабет почувствовала, как по разгоряченной коже скатилась слезинка.

– Извините… – еле слышно пробормотала она.

Андреас не мог решить, как поступить. С одной стороны, он привык доверять собственным ощущениям, которые в один голос кричали, что что-то здесь не так. С другой – он умел отличать подлинные эмоции от любых других, а неискренне плачущих женщин он в своей жизни видел достаточно. Их слезы были способны высохнуть в мгновение ока, а здесь, насколько он мог судить, запасы были бесконечны. Он обошел стол и протянул ей свой носовой платок. Она взяла его, не поднимая глаз, хотя ему послышались сдавленные извинения. Андреас облокотился на стол, ожидая, пока Элизабет приведет себя в порядок.

– Я не такой уж монстр. И иногда позволяю себе усомниться. – Он попытался вспомнить, когда это было в последний раз, и не смог.