Добро пожаловать в ад - Марина Серова

– Но я ума не приложу, с чего это все так случилось! Эти должники – мы сто лет их знали, они самые вроде бы порядочные люди... У нас никогда не было особых разногласий. Володя... давал им деньги на какой-то срок... они их крутили, потом возвращали с процентами! Еще он часто перепродавал всякие антикварные штучки... понемногу занимался аппаратурой, иногда шмотками – надо же как-то жить! – И Целикова вдруг сорвалась и снова зашлась в рыданиях.

Следующая рюмка коньяка только усугубила ее состояние – теперь из ее речи можно было понять только, что покойный теперь уже Целиков был, несмотря ни на что, очень хороший и что без него ей жизни никакой нет, а того, кто посмел в него выстрелить, она убьет собственными руками. Я уже не знала, что с ней и делать, потому что начиналась форменная истерика: Целикова начала задыхаться и съезжать на пол, потеряв, как говорится, лицо. Только твердый голос и непоколебимость, имевшая место быть в моих словах о том, что преступник будет найден и непременно наказан, вернули ее в более или менее ясное сознание:

– Танечка, только найди мне его, умоляю! Я отдам тебе свою новую норковую шубу!

Я решительно отказалась от таких подарков, указав на то, что работаю исключительно за гонорары.

– Тогда я продам эту шубу – за нее мне дадут еще одну тысячу, итого я заплачу тебе три тысячи! – убеждала меня Целикова.

Я скромно сказала, что оплата будет производиться по факту поимки преступника, а пока на расследование мне будет достаточно и того задатка в сто долларов, уже с нее полученного.

Видимо, она вспомнила о своем дневном визите, когда она, безмятежная женщина, заказывала доказательства измены мужа, которые теперь потеряли для нее смысл, потому что последовала серия новых всхлипываний.

– Кстати, мне пока не удалось уличить вашего мужа в измене! – сказала я, решив, что так пока будет лучше.

– Ах, да какая теперь разница! – махнула рукой вдова Соня.

А разница, я чувствую, была. Что-то уж неспроста были сложны эти любовные многоугольники с участием криминальных элементов. Если честно, то я очень хотела взяться за расследование. Главным образом из-за Абзаца. Да и безвременная кончина загадочного врача-процентщика, ревнивого и любвеобильного красивого мужчины, волновала мое воображение.

Конечно, и обещанные деньги теперь играли тоже не последнюю роль. К тому же мой астральный двойник вновь возник из темноты и возвестил о появлении интересного дела... Проще сказать, опять моя интуиция заговорила.

Соня, шатаясь и всхлипывая, побрела к двери, пробормотав о срочной необходимости сообщить страшную весть родственникам и приводить их в чувство, а также заниматься разными вдовьими делами.

Договорились на том, что завтра утром я приду к ней домой и она сообщит мне все возможные подробности и свои подозрения. В данный момент она вроде бы была просто не в состоянии. Хотя, как мне показалось, она еще не до конца обдумала, что мне выкладывать. В дверях Соня добавила:

– С милицией я дел никаких иметь не хочу, постараюсь, чтобы они ни в чем не копались и дело как-нибудь закрыли за недостатком улик! Я уповаю только на вас – частного детектива! Все-таки речь идет о моей семье, здесь – частная жизнь! Не хочу, чтобы все трепали на следствии и в суде, ну это – мои проблемы. Понимаете, я же адвокат – мы же все одна среда, в одной каше варимся! Это невозможно, если фамилию будут трепать в уголовном деле! Хотя и так уже на карьере крест.

Я понимающе закивала. Понимаю, понимаю. Частная жизнь – дело неприкосновенное. Особенно в данном деле, где белья грязного на три прачечных.

И Соня Целикова, поникнув головой, понуро загребая кроссовками, пошла к лифту, отказавшись от моих провожаний до остановки.

Я имела полное законное право выспаться перед новым трудным делом, но вместо сна пришло нервное возбуждение. Меня раздраконил мой детективный гений, сидевший внутри и щекотавший мои внутренности, заставляя ночью сидеть, курить, думать, разглядывать фотографии Целиковых и прикидывать. Уже далеко после двенадцати я сумела угомонить саму себя и нырнуть наконец в уютный осенний сон, где явился мне сквозь дождь безоружный Абзац и попросил пощады... В чем я ему с превеликим удовольствием отказала.

Глава 4

ТЕНИ ПРОШЛОГО

Утром моей первой мыслью было: как же я забыла Любку Митрофанову! Это моя хорошая приятельница, которая, будучи врачом, проходила интернатуру пару лет назад как раз в этой самой клинике и не могла не знать Целикова. В полвосьмого утра, ранее времени, приличествующего для телефонных разговоров, я бесцеремонно позвонила ей, бессовестно выдергивая подругу из утренней закрутки, – в трубке раздавался детский визг и недовольный мужской бас, требующий завтрака и носков. Голос Любы звучал устало; видимо, она уже не в силах была сопротивляться наседающему семейному быту.

– Любовь Андреевна, прости, конечно, что отвлекаю тебя перед началом рабочего дня, но дело не терпит отлагательств! – сказала я.

– Ой, Таня! Наконец ты меня вспомнила! Подожди, я сейчас... – и Любка прокричала в сторону: – Носки твои под диваном, и одень ребенку колготки, в конце концов! Да, Танюш, слушаю тебя.

– Люб, ты же проходила интернатуру в гематологии. Ты, часиком, не знаешь такого врача – Целикова?

– Володьку? Да, конечно, знаю! Его ли не знать? Да это же везде и всегда главный объект для обсуждений!

– Мне надо все про него знать, Люба, все-все и даже сплетни!

– Я уж и не спрашиваю, Тань, зачем это тебе, но, конечно, сейчас все, что знаю, расскажу. Вот только дверь закрою. – В трубке послышались препирания на повышенных тонах, затем хлопнули дверью, и Любка довольным голосом буквально взахлеб начала рассказ: – Ой, Тань, Целиков – это гад, каких мало, вот что я тебе скажу. А бабник такой, что я просто аналогов не нахожу. Ему самое место в музее восковых фигур на выставке «Ловеласы 20-го века». Мы когда с Олькой Быстрицкой в интернатуре там были, Целиков все к ней приставал, но чего-то у них там не вышло... А вообще он ни одной юбки не пропустил. Если честно, мы все были в него влюблены... Конечно, мужик красивый, и деньги у него – бог знает откуда. А в последнее время, говорят, купил себе джип – тоже мне врач! Но такой уж он весь из себя лапочка, приятный да обходительный, душа компании – но гад редкий, вот что я скажу!

– Погоди, – сказала я, немного удивленная услышанным. – Ведь у него молодая и красивая жена вот уже пять лет!

– Да знаю я ее, видала сто раз – Соньку эту. Курва еще та! Она ж его у всех отбила – ну, у бывшей его жены и у Инки этой, его продавщицы, которая из-за него травилась. Из-за него все с ума сходили. Я штук восемь его баб назову – и всех он бросал, и все его до сих пор любят. Ты представляешь, Целиков – гнида какая?!

Я сдержанно согласилась, что действительно гнида, хотя в данный момент он был достоин всяческой скорби и всех возможных венков, в том числе от брошенных им женщин.

– Короче, у него была жена Татьяна, – продолжала Любка, – и сын от нее, лет уже, наверное, двенадцати, он ей изменял-изменял, потом бросил, стал жить с Инкой. А Татьяне с сыном даже имущества никакого не отдал и денег не платил, короче, сука редкая. Инна – та на него молилась, говорят, он с ней обращался ужасно – опять тридцать три любовницы. А потом явилась эта Сонька, всех отбила, женила его на себе и ребенка завела. Я с ним работала, когда он с ней уже жил. Поначалу он на ней как бы свихнулся. Со всеми своими бабами порвал, на одну Сонечку не надышится... Тьфу! Олька Быстрицкая очень страдала. Да что говорить – все вокруг взбеленились... И его возненавидели, и эту Соньку, а они ходят такой красивой парочкой и процветают. Ну а потом что-то там у них с Сонькой случилось, и Целиков опять начал ко всем в клинике и не в клинике клинья подбивать, да только желающих уже мало осталось! Короче, вот такая вот, Тань, «Санта-Барбара». А потом мы интернатуру закончили. Олька замуж вышла, а что там сейчас с Целиковым, не знаю!

– Послушай, ну а как у него там с мужчинами отношения складывались?!

– О! С мужчинами было хлеще. У нас там зам главного – Заточный Андрей Андреич, он всегда с Целиковым дружил – общие компании, рыбалки, баньки и все такое, вместе взятки брали за госпитализацию... Ну ты понимаешь! Но я всегда знала: Заточный зуб на него давно точит!

– Почему?

– Ну а как ты думаешь?.. Целиков, рядовой врач, а всегда с бабками, при новой тачке, при красавице жене, и все бабы ему на шею как гирлянды новогодние вешаются, а Заточный, этот оголтелый карьерист, сколько ни пашет, все у него вечно хуже: квартира у черта на рогах, тачка старая, жена – тоже, а самое главное – все бабы в клинике только на Володю не надышатся! Так мало этого, Целиков взял один раз на Новый год и отбил запланированную Заточным для себя медсестру – Наташу, это еще давно было. Но Заточного, по-моему, это совсем достало, в общем, он начал Целикову на работе мешать, больных к нему не присылает, подрабатывать ему не дает, а у Целикова карманы еще больше от денег пухнут! И где он их берет – никто не понимает! Они с Сонькой начали за границу ездить, потом, говорят, вот джип прикупили. А на какие деньги – один бог знает!