Волшебники. Книга 1 - Лев Гроссман

— Все в порядке, — сказал он. — После небольших приготовлений, во время экзамена будет стоять полная тишина. Вы можете подсмотреть в тесты других студентов, но вам будет казаться, что они пусты. Вам не потребуется дополнительно затачивать карандаши. Если вы хотели бы стакан воды, просто поднимите три пальца над головой, вот так, — продемонстрировал он.

— Не волнуйтесь, если чувствуете себя неготовыми к экзамену. Нет никакого способа, чтобы подготовиться, хотя было бы достаточно справедливо сказать, что вы готовились к этому на протяжении всей вашей жизни. Есть только два возможных варианта, сдать или потерпеть неудачу. Если вы сдадите, вы перейдете ко второму этапу экзамена. Если вы потерпите неудачу, а большинство из вас потерпит, вы вернётесь домой с правдоподобным алиби, и будете мало что помнить о произошедшем. Время, отведённое на тест — два с половиной часа. Начинайте.

Декан повернулся к доске и нарисовал на ней циферблат. Квентин посмотрел на свой бланк, лежавший на столе. Он перестал быть пустым листом. Он начал заполняться вопросами; буквы буквально начали появляться на бумаге, в то время как он смотрел на неё.

Комната наполнилась коллективным шелестом бумаги. Головы склонились в унисон. Квентин узнал это движение. Это было движение кучки мощных первоклассных людей, убийственно проходящих тесты, готовых приступить к их кровавой работе. Все в порядке. Он был одним из них.

Квентин не планировал провести остаток своего дня или утра, или что бы это ни было, проходя стандартизированный тест по неизвестному предмету, в неизвестном учебном заведении, в какой — то неизвестной альтернативной климатической зоне, где еще стояло лето. Он должен был быть в Бруклине, отмораживая свою задницу и проходить собеседование со случайным пенсионером, в настоящее время покойным. Но логика его непосредственных обстоятельств подавляла другие его проблемы, которые, однако, были обоснованными. Он был не из тех, кто спорит с логикой.

Большинство заданий были по математике, в основном стандартный материал для Квентина, который был так загадочно хорош в математике, что его школа была вынуждена перенести эту часть образования в Бруклинский колледж. Ничего опаснее причудливой дифференциальной геометрии и нескольких линейных доказательств алгебры. Но были и более экзотические вопросы. Некоторые из них казались совершенно бессмысленными. Один из них показал ему обратною сторону игральной карты — и велел угадать, что это была за карта. Какой это имеет смысл?

Или далее в тесте давался отрывок из Бури, а заданием было придумать фальшивый язык, а затем перевести Шекспира на придуманный язык. Затем были вопросы о грамматике и орфографии придуманного языка, а затем — непонятно, в чем был смысл? — вопросы о придуманной географии, культуре и обществе в придуманной стране, где на его выдуманном языке бы свободно говорили. Затем он должен был перевести оригинальный отрывок из фальшивого языка на английский язык, обращая особое внимание на любые возникшие искажения в грамматике, выборе слов и смысла. Серьезно. Он всегда выкладывался на тестах, но в данном случае он не был уверен, что вообще ему делать.

А еще тест изменился, стоило ему взять его в руки. В секции чтения был параграф, который исчез, когда он читал его, и опрос на предмет его содержании. Новый вид компьютерной бумаги — не мог ли он где-то читать, что над ним кто-то работает? Цифровые чернила? Поразительное разрешение, впрочем. Было сказано нарисовать кролика, который не будет оставаться таким же, как он нарисовал, как только он закончил — кролик почесал свои роскошные лапы, а затем отправился прыгать с по странице, надкусывая другие вопросы, так что он должен был преследовать его с карандашом, чтобы закончить рисовать мех. Он оказался доволен своей работой, закончив некоторые дорисовки, нарисовал забор вокруг него, чтобы держать его в узде.

Вскоре он забыл обо всем остальном, кроме получения удовлетворительного балла, отвечая своим аккуратным почерком на один вопрос за другим, выполняя любое странное требование, которое было в тесте. Прошёл час, прежде чем он хотя бы выглянул из — за стола. Его задница болела. Он заерзал на стуле. Тень от солнечного света, падавшего из окон, сдвинулась.

Что — то еще тоже изменилось. Когда он начал, за каждой партой сидели люди, теперь же столы начали редеть. Он не заметил, чтобы кто — то уходил. Холодное семя сомнения образовалось в желудке Квентина. Господи, они, должно быть, уже закончили. Он не привык быть превзойдённым в аудитории. Ладони рук покалывало от пота, и он вытер их о бедра. Кто были эти люди?

Когда Квентин перевернул страницу экзаменационного буклета, она была пуста, за исключением одного слова в центре страницы: FIN, написанным размашистым курсивом, как в конце старого фильма.

Он откинулся на спинку стула и начал потирать своими уставшими руками свои ноющие глаза. Что ж, эти два часа своей жизни он никогда не вернёт. Квентин до сих пор не заметил, чтобы кто — нибудь вставал и выходил, но комната всерьёз опустела. Осталось около пятидесяти человек, и комната была скорее пустой, нежели заполненной. Такое чувство, будто они аккуратно и на цыпочках выходили каждый раз, как он поворачивал голову. Панк с татуировками и без рубашки был все еще там. Он, скорее всего, закончил, или сдался, потому что он дурачился, прося всё больше и больше стаканов воды. Его рабочий стол был переполнен стаканами. Квентин провел последние двадцать минут смотря в окно, и пытался крутить карандаш пальцами.

Декан снова пришел и обратился к присутствующим.

— Я очень рад сообщить вам, что вы переходите к следующему этапу тестирования, — сказал он. — Этот этап будет проводиться в индивидуальном порядке членами факультета Брэйкбиллс. А пока вы можете наслаждаться отдыхом и общаться между собой.

Квентин насчитал, что только двадцать две парты по прежнему заняты, примерно десятая часть изначальной группы. Странный, тихий, комично правильный дворецкий в белых перчатках вошел и начал кружить по комнате. Он дал каждому из них деревянный поднос с бутербродом с жареным красным перцем и очень свежей моцареллой на закваске из хлеба и комковатой груши, и большим кусочком темного, горького шоколада. Он налил каждому студенту стакан чего — то шипучего из отдельной бутылки без этикетки. Это оказалась грейпфрутовая содовая.

Квентин взял обед и прошёлся к переднему ряду, где большинство оставшихся участников тестирования были в сборе. Он чувствовал облегчение, пройдя так далеко, хотя он не имел ни малейшего представления, почему он прошел, а другие провалились, или что он получит за прохождение. Дворецкий терпеливо складывал стаканы воды со стола панка на поднос, звеня ими. Квентин пытался найти Джулию, но она либо не сдала, либо её тут вообще не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});